Г: Трудно понять, о чем это?
О: Это, наверно, очень интересно.
Г: Это интересно, как тот бред. Помнишь, как ты говорила, 'прикольный бред?' Наверное, твои слова были правильны, и их можно отнести ко всему творчеству группы.
Ш:
Порежь язык на тысячу частей,
Скажи по слову каждой частью,
Ты выпьешь разом сто морей,
И соль наполнит до ногтей
Твои мозоли мокрым счастьем.
Но когда я сочинял все эти тексты, была другая музыка. Тогда в группе было 5 человек, в том числе я и Юрик.
Г: Но до того как ты там пел, я там пел.
Ш: Ну, это когда было…
Г: Тогда там Юрик на гитаре играл.
Ш: Как появился английский язык в группе, тексты
Г:
Д:
Г: Знаешь, социальщина, как бульварная пресса, достает. Это не интересно становится петь.
О: Как окончательно сформировался ваш состав, как вы начали все в Магадане и почему переехали в Питер?
Г: Мы со школьных времен занимались музыкой, это способ самовыражения наверно, выплеск какой- то энергии.
Ш: В маленьком городе творческие люди находят друг друга быстро. Все это дело у нас сконгломерировалось.
Г: Если сидит музыкант один дома, то он чувствует себя паскудно. Если он находит подходящего ублюдка, такого же, как он, то чувствует себя немного уже не так похабно. И когда набирается полный состав, когда образуется группа этих ублюдков… Между прочим, мы даже в дурдом отправились все вместе. Группа — это общество людей, которые нашли себе подобных. И нет никакого монолита, потому что, действительно, люди разные и много споров возникает частенько. Но на самом деле, трудно определить то, что мы делаем. Это изнутри идет и это не задумано, не продумано, не направлено на какую-то определенную публику — это просто самовыражение. Это не бизнес. Жесткие пикники, 04.06.98
Сначала мы делали это просто для себя, чтобы убить время, находя в этом прикол. Потом собрался коллектив, появились такие понятия как «репетиция», «концерт» и всякое такое — это уже обязывает к чему-то. В Магадане мы играли концерты, может быть, раз в год. После каждого концерта возникали проблемы администрацией. То есть эта культура там не была развита так, как нам хотелось бы. Мы думали, куда бы нам двинуться — в Америку или в Европу? Попробовали в Америку, но там скользкие парни: они что-то говорят, но ничего не делают. Тогда мы просто сорвались с места и приехали сюда. У нас началось мировое турне. Мы находимся в процессе мирового турне. Мы не переехали в Питер, мы приехали в Питер. Мы можем так же отсюда, и уехать куда попало. Может быть, через год мы будем жить в Москве.
Д: Как в Питер приехали в 1995, первая база у нас была — «Гора», потом от туда слились, нашли себе хорошее место на Бакунина, оттуда слились, сейчас здесь находимся.
О: В чем проявляются ваши Магаданские корни?
Ю: Мы все самоучки, никто нигде играть не учился. Все дома чисто сидели дергали струны, Джонни молотил по барабанам. Это, наверное, сказывается Магаданская школа.
Г: Даже было такое понятие Магаданский рок. Не знаю, слышала ли ты об этом или нет, я об этом читал в прессе, центральной. Изначально, 'The Strawberry Jam' были магаданской группой.
Ш: Некий особый взгляд на горизонт отличает творчество. Мы выросли на самом деле, на совершенно другом фоне.
Г: Ты представляешь себе, жить в муравейнике или вблизи или наблюдать со стороны? Мы сначала наблюдали со стороны, а теперь приехали и наблюдаем изнутри.
Ш: У нас горизонт был алый, а теперь он серый. В Питере горизонт серый. Когда мы жили в Магадане, там были четко разграничены части света. Когда видишь, алую зарю в окно над морем, а это море уходит… И мироощущение немного другое. Не то, что, например, находиться в центре одном, а есть еще другой центр… Ты находишься между этими центрами, и ты их воспринимаешь. Это образно говоря. А на самом деле, воспринимаешь, чуть ли не всю планету
Р: То есть будучи на периферии, нельзя сказать, что мы были отрезаны от всего, скорей наоборот. Информация поступала регулярно и со всех сторон…
Ш:…с нашей и с вражеской. Я, как радист, мог ловить и американское и японское радио. Мы все это обобщали и все это, в конце концов, превращалось в глобальную картину, которая и поражала. На самом деле, для нас Питер является как бы экзаменом перед решающим прорывом. Питер это очередной рубеж.
О: Какие-нибудь яркие воспоминаний из истории группы.
Ш: Был Фестиваль «ЭНЬГО» в Магадане в 1992 году, группа еще называлась 'Клубничный Джем'. Перед концертом мы выпили громадное количество пива. Мы так нажрались, что все ползали по сцене, и музыки просто шквал. Барабанщик, бля, якобы трезвый, молотил во всю.
Г: Он играл в трех группах подряд.
Ш: Никто друг дружку не понимал, но это хуйня. Я выхожу к микрофону и говорю: 'Але, мастурбаторы'. А у меня была такая телега, чтобы проверим микрофон говорить вместо 'раз, два' — «мастурбаторы» — как там звуки прорываются в монитор, слышно или нет. И аудиозапись — чик, отрубили. Ладно, смотрим видеозапись. Ля-ля тополя. Конец выступления, все вроде как расползлись, кто что. Я выхожу на сцену в
