своей!
Зря Федор это сказал, ох зря! Уже начавшие было проясняться мозги Белова снова помутились, лицо исказилось яростью.
— Из-за бляди! — взвизгнул он. — Да, она блядь! Но блядь она по вине всяких Столетников! А я люблю ее! Я ее и такую люблю! Говори, где она?!
Север опять спустил курок, на сей раз отстрелив Столетнику указательный палец. Сквозь рев Федора чуткое ухо Белова уловило звук шагов нескольких человек, бегущих вверх по лестнице, ведущей в кабинет. Север заменил обойму револьвера на новую, хотя в прежней оставался еще один патрон.
— Нам хотят помешать! — улыбнулся он Столетнику. — Пойду встречу!
Белов вышел. Федор слез с кресла, пополз к своему столу. Там в ящике лежал пистолет. Опираясь локтями, оставляя за собой кровавую дорогу, Столетник волок обессиленное тело по полу, словно сквозь вату слыша грохот автоматных очередей и четкое тумканье глушителя.
Наконец вор добрался до стола, встал на колени, выдвинул ящик. Вот оно, оружие, спасение!
Но едва рука потянулась к пистолету, раздался короткий упругий звук и страшная сила как топором отсекла правую кисть Столетника. В дверях, жутко скалясь, стоял Север.
— А крепкий ты мужик, дедуся! — сказал он Федору. — Другой давно бы сознание потерял.
Белов за шиворот выволок Столетника из-за стола и швырнул обратно в кресло.
— Ну что, поговорим наконец? — спросил он.
— Ничего я не знаю… — обессиленно, бескровными губами прошептал Федор.
— А я еще шестерых твоих ребят положил! — похвастался Север. — А они в меня даже ни разу не попали! — Он походил на ребенка, рассказывающего родителям об игре в снежки. — Дурак ты, Столетник, такого бойца предал…
— Не предавал я тебя… — из последних сил выговорил Столетник. Голос его звучал уже едва слышно.
— Может, все же скажешь, где Мила? Ну чего теперь-то… — приставал Север. Столетник молчал.
— Ой, похоже, нам опять хотят помешать! — Белов отошел к окну. По аллее бежали шестеро охранников, дежуривших сегодня у ворот. Север подобрал валявшийся у дверей кабинета автомат одного их убитых первыми бойцов. С пояса ближайшего трупа снял полный магазин, перезарядил оружие. Вернулся к окну, высадил стекло и одной длинной очередью скосил бегущих.
— Ну вот, теперь нам уже никто не помешает! — весело сказал Север Столетнику, оборачиваясь. Федор не подавал признаков жизни. Белов отчаянно вскрикнул, подскочил к вору, начал трясти его.
Столетник был мертв.
— Гадина, гадина, гадина! — заорал Север. — Вша парашная! Сдох, так ничего и не сказав! Где Мила, где?!
Столетник молчал.
Север застыл в нерешительности. Потом осмотрел свою одежду — нет ли на ней крови? Крови не было. Только сапоги нужно вымыть, потоптался по липким лужам… Эта простая работа немного прояснила разум Белова. Он вернулся в комнату, где они жили с Милой. Нужно решать, что делать дальше, думал Север. Единственная оставшаяся ниточка к Миле — Иван. Надо искать Ивана.
Неожиданно резко зазвонил телефон. Здешний номер знал только Павел — Столетник вообще запретил давать этот номер кому бы то ни было и установил аппарат в комнате Беловых, лишь побоявшись истерик Милы — та желала, чтобы муж мог звонить ей из «командировок». Север снял трубку.
— Алло! Алло, Север? — раздался громкий голос Кузовлева. — Куда ты пропал? Звоню тебе, звоню…
— Мила исчезла, — пробормотал Север.
— Да не исчезла она! Полчаса назад мне звонила…
— Где она?! — закричал Белов.
— Приезжай. С ней все в порядке, но… Короче, приезжай. Она оставила тебе звуковое письмо.
Север выскочил из дома, как пробка из бутылки шампанского. Минуту спустя «БМВ» Столетника мчала его в Москву…
…По мертвому особняку привидением бродила совершенно седая, разом состарившаяся Мария Лизунова. Она была у себя, когда началась стрельба. Перепуганная женщина спряталась в чулан, где и сидела, пока все не успокоилось. Затем вылезла и отправилась к Федору. А нашла только его изуродованный труп…
Надежды Маши на сладкую жизнь, лелеемые ею с юности, рухнули, как карточный домик. Ни мужа — сильного, сексуально необузданного мужика, ни миллиардов единиц твердой валюты, ни бананово- кокосового рая, маячившего впереди, — ничего у нее не осталось. И теперь Маша призраком бродила по особняку своих мертвый иллюзий, седая, полубезумная…
112
— Проходи в мой кабинет, Север, — сказал Павел, встречая Белова. — Что-то ты мне сильно не нравишься… Депрессия?
— Я только что завалил Столетника и всю его дворцовую стражу… — пояснил Север вяло.
— Ну, ты даешь! — охнул Павел, внимательно разглядывая друга.
— Паша, где письмо, о котором ты говорил?! — вдруг резко вскинулся Север.
— В кабинет идем, в кабинет! — подтолкнул его Павел. — Только соберись с духом…
— Я в порядке! — заверил Север.
— Тогда ладно… Мила просила записать ее слова на пленку. Для тебя. Она звонила из автомата.
— Почему она не позвонила прямо мне?
— Поймешь, все поймешь! Пошли!
В кабинете, предусмотрительно заперев дверь, Павел спросил:
— Тебя по дороге никто не видел? Ты же в розыске.
— Если кто и видел, не узнал, как и утром, — отмахнулся Север. — Правда, ехал я сюда на машине Столетника, но, добравшись до города, бросил ее. Так что пришел чисто, без «хвоста». Не волнуйся.
— Тебе надо быстрее делать пластическую операцию! — сказал Павел озабоченно.
— Само собой. Где письмо, не томи!
— Вот оно, — врач указал на магнитофон, спаренный с телефоном. — Нажми кнопку воспроизведения.
— Может, оставишь меня одного? — попросил Север неуверенно.
— Я все равно его уже слышал! — возразил Павел. — А оставлять тебя одного мне не хотелось бы…
Север, вздохнув, включил запись.
«Север, милый! — услышал он любимый голос. — Я знаю, что ты уже вернулся. Прости, что не подала тебе вестей сразу — у меня совсем не было ни денег, ни жетонов. Пришлось попрошайничать. И вот — звоню. Еще прости, что звоню не прямо тебе — мне было бы больно слышать твой голос, очень больно…
Ты хочешь знать, что случилось? Малыш! Позволь мне тебя так называть! Малыш, я слышала ваш разговор с Павлом. Совершенно случайно слышала, поверь. И поняла главное — я практически неизлечима…
Север! Я больше не могу позорить тебя! Я не хочу, чтобы ты был убийцей! Я ведь знаю, как противно тебе убивать людей по заказу, даже плохих людей! Как мучительно это для твоей совести. А ради моего комфорта ты готов этим заниматься. Поэтому я ухожу. Не ищи меня — все равно я теперь с другим лицом и свою Милу ты не узнаешь. Так что не ищи…
И еще, умоляю тебя, оставь мысли о самоубийстве! Ведь я бы покончила с собой не задумываясь,
