34
Витька Чекан никак не хотел просыпаться. А звонок все трезвонил и трезвонил — настойчиво, решительно, резко, но словно с каким-то отчаянием. Лида еще интенсивнее принялась расталкивать мужика.
— Витя, проснись, Витя! Звонят! — теребила она его, но Чекан только мычал, укрывая голову одеялом. Лида разозлилась, вскочила и вовсе сорвала одеяло с Витьки.
— Ой, Лидонька, ну что ты? — захныкал Чекан. — Ну выпили ж утром, теперь отдыхаем! Ну устал я, нервы… Сколько времени?
— Семь вечера!
— Я ж еще совсем мало сплю! Мы ж с тобой пили долго…
— Вить, ну ты что, не слышишь, в дверь названивают! Уже полчаса названивают! Мне самой идти открывать?
— Не вздумай! — Витька как ошпаренный выскочил из кровати. — Мало ли кто там! Никогда не вздумай открывать сама! Чай, не в Советском Союзе живешь! Мы с тобой отныне на осадном положении!
— А что делать, если тебя не разбудишь?!
— Буди, старайся! Ладно, дай одежду. Посмотрим, кого там принесло!
Витька быстро оделся, вышел в прихожую.
— Кто там?! — грозно крикнул он.
— Чекан, открой, это я… — попросил снаружи незнакомый голос.
— Кто — я?! — крикнул Витька еще более грозно.
— Север… — выдохнули за дверью.
— Врешь! — возмутился Чекан, но дверь все же приоткрыл. На лестничной площадке действительно стоял Север.
— Что с тобой, брат?! — изумился Витька. Выглядел Белов и впрямь жалко — какой-то весь съежившийся, пришибленный, постаревший. Сейчас он ничуть не походил на бравого крутого парня, всегда уверенного в себе и способного одолеть самого отпетого бандита. Таким своего друга Чекан видел впервые.
— Что случилось? — повторил Витька.
— Войти разрешишь? — спросил Север надтреснутым голосом.
— Да, да, конечно, входи! — опомнился Чекан. Он посторонился, пропуская Белова в прихожую.
— Лида дома? — проговорил Север отрешенно.
— Дома, где ей быть? Мы спали… А зачем она тебе?
— Нужна… Вы оба мне нужны… Идем… — Он повлек Чекана в комнату.
Едва увидев лицо гостя, Лида воскликнула:
— Север! Тебе нужно немедленно выпить лекарство! Вот! — Она налила ему стакан водки.
— Я… — попытался возразить он.
— Пей, пей! — перебила Лида. — Никаких! Я вижу, что ты не в себе! Выпей и рассказывай!
— Да я сегодня уже пил… — вяло отнекивался Север.
— Пей, говорят! — прикрикнула Лида. — Ломаться он еще будет! Уж поверь русской бабе — я знаю, когда мужику необходимо выпить! Иначе у нас никакого разговора не получится!
Север пожал плечами, покорно выпил. Витька глядел на Лиду восхищенным, гордым взглядом. Вот это девка! Любому парню окорот даст!
— Теперь садись! — приказала Лида Белову. — Рассказывай. И спокойнее, не трясись. Ну! — Она ободряюще погладила его по плечу.
— Понимаешь, Лидка! — возбужденно вещал Север через полчаса. — У меня едва получилось с этой Машкой! Едва-едва! Совсем бы не получилось, но я умею управлять своим организмом… Буквально изнасиловал себя! А ведь красивая баба, без дураков… Не знаю, что со мной…
— Любовь… — произнесла Лида задумчиво. — Зря ты экспериментировал, Север. Очень зря. Не твое это.
— И главное, — продолжал Белов, — так теперь противно… Одна Милка в голове, в сердце… Что мне делать-то теперь?
— Возвращайся домой, — сказала Лида уверенно. — Забудь все, что было. Пойми, Мила не виновата. Она больна. Если любишь — простишь. Любишь?
— Люблю… Но как такое простить? Да ладно, простить… Но где гарантия, что это не повторится?
— Гарантий нет. Это может повториться. Будь готов, морально готов. Или бросай ее прямо сейчас. Тогда она точно убьет себя. И все. Нет человека — нет проблемы.
— Не могу бросить… — выговорил Север через силу.
— А если она опять заблядует? — усмехнулась Лида.
— Тогда брошу! — рубанул Север. — Невозможно жить с блядью!
— Возможно, милый мой, возможно… если любишь, — вздохнула Лида. — И потом, пойми, Мила — не блядь, она — нимфоманка. То есть человек, не совсем здоровый психически. Ей опасны любые стрессы, сам говорил. Ее надо лечить, а не воспитывать, воспитана она и так достаточно хорошо. Кстати, будь она воспитана хуже, возможно, ей было бы легче. Не мучилась бы так от своей нимфомании, не презирала бы себя, не было бы этого ее пресловутого комплекса вины… Но что поделаешь — он есть. И твоя задача — победить его. Если любишь, конечно.
— Из тебя вышел бы отличный сексопатолог… или психолог… — сказал Север грустно.
«Из меня выйдет отличная жена для Витьки», — хотела ответить Лида, но прикусила язык. Не к месту. Как соль на раны сыпать.
— Слушай, что ты ей написал в записке своей? — вдруг спохватилась она. — Перескажи подробно!
Север пересказал.
— Ну, ты идиот! — возмутилась Лида, сверкая глазами. — Ты полный идиот! Да разве можно писать такое полусумасшедшей больной девчонке?! Ну хочешь бросить — уйди так, сообщи просто… Мягко как- нибудь… А это!.. Да ты знаешь, что будет, когда она проснется и прочитает?! Она же повесится! Вчера ей духу не хватило — сегодня хватит! Сейчас же беги, уничтожь записку!
— А как же…
— Все, что хочешь сказать, — скажешь на словах! Не рассыплешься! Эх ты, Север! Крутой! Погубишь ведь девку! Неужели ни капельки не жалко?! Милку твою! Нежную, любящую, несчастную, больную! Неужели не жалко?! Ведь потеряешь ее! Ты…
Дальше Север не слушал. Он вскочил и кинулся вон. Лида права. Прочитав записку, Мила повесится не раздумывая. Ждать, объясняться, пытаться примириться не станет. Она и так считает себя кругом виноватой, а узнав, что муж жив, что оскорблен, что намеренно изменил ей из-за ее выходки… Север отчетливо представил себе мысли Милы: я предала его, смертельно обидела, подумает она, унизила до последней степени и теперь потеряла. Сама потеряла. А значит, все кончено. В том числе и жизнь…
Север мчался по улице, не чуя под собой ног. Боже, лишиться Милки! Насовсем, навсегда лишиться!.. Не просто поиграть в задетое самолюбие, покрасоваться собственной высокой нравственностью, пофорсить уязвленной добродетелью, демонстративно сходив налево, а потерять Милку безвозвратно, по-настоящему! Единственную женщину, которая нужна, которая, собственно, составляет всю твою жизнь и без которой не видишь смысла ни в чем!.. И потерять ее?! Невозможно, немыслимо, нестерпимо!.. Ой, только бы успеть! Господи, не допусти ее гибели, Господи!
35
