— Прошу прощения, мэм, могу я поговорить с Леокадией?
— Но она не говорит по-английски, — растерялась я.
— Зато я говорю по-русски.
— Одну минуту. Мама, тебя!
— Кто?
— Понятия не имею! Простите, а кто ее спрашивает?
— Доктор Дорман, Грегори Дорман.
Но тут раздался такой трезвон у входной двери, что я вскочила как ошпаренная и закричала:
— Перезвоните попозже, очень вас прошу! — И, швырнув трубку, бросилась открывать. На пороге стоял Симон, бледный, испуганный.
Я еще ничего не поняла, а мама закричала:
— Где Стася? Что случилось?
— Вы только не волнуйтесь, сейчас уже все в порядке, она в госпитале.
— В госпитале? Вы разбились на машине?
— Нет, — он вдруг покраснел, — ей стало плохо, я ее отвез… Они там объяснят… У нее проблемы… Но уже все…
— Что все? — не своим голосом закричала мама.
— Ей уже сделали операцию.
— Какую операцию?
— Внематочная беременность… — едва слышно произнес Симон.
Слава богу, у нее есть иншурэнс, мелькнуло у меня в голове.
Стася
Вон они, эти чертовы зеленые холмы, прямо за окном, любуйся сколько влезет! В госпитале меня продержали сутки, и теперь я лежу как последняя кретинка, таращусь в телик или смотрю в окно. Доигралась, идиотка! Хорошо еще, беременность оказалась внематочная, по крайней мере я не виновата, что ребеночек накрылся медным тазом. Кому он нужен, ребенок от того козла… Даже вспомнить мерзко. Это я опыта решила набраться, чтобы не ударить п… в грязь перед красавчиком Игорем, который у Мамалыги называется Гариком. И все напрасно, все! А Лёка догадалась, почти все просекла… Плакала, целовала меня, опять слезами захлебывалась… Ее жалко. Она вдруг так постарела. Сидела у моей кровати, сгорбилась как-то, утолки губ опустились… Жалко, сил нет! Правда, ей какой-то старый дружбан позвонил из Сан-Франциско, обещал приехать, и она слегка приободрилась. Кажется, он зубной врач… Но все равно… облом по полной программе. И даже смешно, просто какая-то книжная мораль — зло наказано! Правда, добродетель не торжествует, вот тут прокол. Добродетельная у нас только Лёка, а что она за свою добродетель поимела? Дочку-кукушку и внучку-блядушку? Но одно хорошее в этой истории есть! Есть все- таки! Я убедилась, что могу в принципе поиметь любого мужика, если захочу! Как тот козел сперва на меня и не глядел, а потом на задних лапках прыгал. Гнусный тип, но зато научил меня кайф ловить от этого дела. С паршивой овцы… Так что не совсем напрасно я старалась… Но дура я та еще! Один раз мужика увидела, этого окаянного Игоря, и что затеяла! Трансатлантическую интригу! Три ха-ха! И, главное, все бы получилось, не брось он ее. Получилось бы, я уверена! Но это была бы гнилая победа, противник уж больно ничтожный… Разве можно так упасть из-за смазливого мужика? Я получила хороший урок от этой взрослой жизни. Никто и никогда не сможет довести меня до такого состояния! Я уже понимаю, что от любви можно как угодно с ума сходить, но нельзя допускать, чтобы тебя жалел твой заклятый враг! Этого я не перенесу. Кстати, надо будет как-то ей намекнуть, что так нельзя. На ней же аршинными буквами написано: меня бросили! А она ж еще не очень старая. Но кто на такую побитую позарится? Хотя я сама не смогу, надо объяснить Лёке, пусть она ей скажет! Надоело лежать, сил нет, но завтра я уже встану, а на днях мы полетим в Лос-Анджелес, в Голливуд! А вообще-то у меня такое ощущение, что нарыв прорвался, гной вытекает и жесткий комок ненависти внутри как будто становится помягче… Хорошо ли это, я не знаю, но мне легче, легче, легче…
