На второй фотографии они подошли ближе. Ребенок повернулся к камере или, может быть, в ее сторону. Это лицо Винтер видел на старом узкопленочном фильме. Это Хелена. Женщина по-прежнему смотрит на дом.
Третий снимок — тот же самый, только увеличенный. Винтер вспомнил фильм, который видел в «Синематеке» лет десять назад. Он вспомнил этот странный фильм еще во время разговора с Микаэлой Польсен.
Шестидесятые годы в Лондоне. Богатый, разъезжающий на открытом «роллс-ройсе» фотограф модного журнала наугад снимает в парке — его привлекло освещение, или что там еще привлекает богатых фотографов? Увеличивая эти кадры, он обнаруживает за кустами труп.[35] Снимки, случайно сделанные человеком, не имеющим ни малейшего представления, что на них в конце концов обнаружится, не догадывающимся об их истинном содержании.
И здесь та же история. Снимки сделаны совершенно по другому поводу, персонажи попали в кадр случайно — и оказались документальным свидетельством, имеющим отношение к тяжкому преступлению. «Blow Up» — так назывался фильм. Увеличение. Гротескное, бессмысленное увеличение.
Лицо девочки стало крупнее — никаких сомнений. Это Хелена. Женщина в полупрофиль, видны только часть носа и щека. Бригитта? Наверное, хотя стопроцентной уверенности нет.
Но на снимке была еще одна деталь. Он замер. По спине побежали мурашки. В окне между крыльцом и женщиной он заметил чей-то силуэт. Он зажмурился, дал отдохнуть глазам и вгляделся снова. Да, там, за тонкой шторой, кто-то есть. Видна только верхняя часть туловища, очень нерезко. У Винтера мгновенно вспотела голова под густой шевелюрой. «Остригусь, к черту, — мелькнула мысль. — Или даже побреюсь. Наголо, как Хальдерс».
Он напряженно вглядывался в фотографию. Интересно, заметили ли они в Дании эту фигуру? Наверняка. Он покопался в конверте и извлек сопроводительную записку, прилипшую изнутри. Да… заметили. Она, конечно же, пишет о тени в окне. «Продолжаем увеличение. Пока не знаем, кто это».
Четвертый снимок сделан, очевидно, через несколько секунд. Женщина с ребенком подошли к крыльцу, видны только их спины. Тень в окне исчезла.
Пятый снимок. Самое сильное увеличение — от зернистости избавиться техникам не удалось. Сделан скорее всего после минутной или двухминутной паузы. Местный фотограф решил передохнуть, чтобы потом с новыми силами сделать последний снимок, документирующий нарезку дачных участков в Блокхусе. Человек в окне отодвинул штору — решил, видимо, посмотреть, чем там занимается этот тип с камерой. Не подумал, что может оказаться в кадре.
Молодой Георг Бремер? Вполне вероятно. Усы, надвинутая на лоб вязаная шапочка.
«Путешествие в преисподнюю. Сижу в своем кабинете и блуждаю по преисподней».
Его затошнило.
Зажужжал мобильный. Он вздрогнул и нажал кнопку.
Звонила мать.
— Отцу плохо.
— Печально слышать… — Он собрал фотографии и записку в конверт и сунул в ящик. — А что случилось?
— Ему было не по себе после обеда, и мы попросили Магнер… В общем, пригласили врача, он живет здесь недалеко. Врач сказал, что надо ехать в город, в больницу.
Винтер попробовал представить себе Марбеллу, но ничего из этой попытки не вышло. Он никогда там не был, видел только карту в Интернете.
— А какой диагноз?
— Мы еще в больнице. Врачи осмотрели его, сняли электрокардиограмму, но она как будто бы ничего не показывает.
— Но это же хорошо…
— Да, но боли в груди не проходят.
— И что же дальше?
— Сейчас он отдыхает. Если что-то с сердцем, нужен покой.
— Перенапряжение…
В гольф переиграл, подумал Винтер и устыдился. Тошнота не отпускала, наоборот, стало хуже.
— Он не перенапрягался… мы живем спокойно, как обычно… Я очень волнуюсь, Эрик. Если что-то случится, тебе придется приехать.
Он не ответил. Кто-то постучал в дверь.
— Подожди минутку! — крикнул он.
— Что? — спросила мать.
— Кто-то стучит в дверь.
— А ты на работе? Ясно… Вечер только начинается.
За дверью послышались удаляющиеся шаги.
— Прости мама, я не расслышал.
— Если что-то случится, тебе придется приехать.
— Ничего не случится. Только ведите себя поспокойней. Никаких импульсивных поездок в Гибралтар.
— Ты должен обещать, Эрик. Ты должен обещать, что приедешь, если будет хуже. Лотта тоже так считает. Вы оба должны приехать.
— Обещаю.
— Ты обещал. Я позвоню попозже. Ты, кстати, тоже мог бы позвонить. — Она продиктовала номер больницы. — Я все время здесь.
— Думаю, вас скоро отпустят.
— Я должна идти, Эрик.
Он так и остался сидеть с мобильным в руке. В дверь опять постучали.
— Входите!
На пороге показался Рингмар.
— Сестра живет на Вестергатан. — Он сел. — Это в Аннедале.
— Я знаю.
— Грета Бремер. Наш Георг даже не знает ее адрес.
— Он сказал, они много лет не виделись.
— Насколько я понял, он вообще не хочет о ней говорить.
— Он не понимает, почему мы ищем его родственников… Он же никого не назвал, кто бы мог подтвердить его алиби. И недоумевает — зачем они нам нужны?
— Так что будем делать?
Винтер посмотрел на часы. Скоро шесть. Георг Бремер под нажимом сообщил, что у него есть сестра Грета. Других родственников нет… Они могут держать его до полуночи, не больше. Сейчас говорить с прокурором бессмысленно — оснований для задержания никаких.
— Говоря серьезно, Эрик…
— Так говори серьезно.
— Говоря серьезно, его надо отпускать.
— В полночь может идти на все четыре стороны. Что с машиной?
— Работают как оглашенные.
— Он хочет уехать на своей машине. Имеет полное право.
— Знаю. И ребята знают.
— У меня нет большого желания продолжать допрос, — сказал Винтер. — Пусть едет на все четыре стороны, а послезавтра мы пригласим его опять.
— Ты уверен?
— Нет.
Рингмар закинул ногу на ногу. Чинос цвета хаки… Он выглядит как отпускник, подумал Винтер. Пожилой альпинист отдыхает перед очередным подъемом.
— Сказать, что я ожидал в последние месяцы?
