Макамы

Пленили Бишра мои черные глаза,
И руки белые, как серебро, манят.

Но как он стройную красотку проглядел,
Что гордо шествует, браслетами звеня?

Она прекрасней всех на свете. Если б он
Поставил рядом ту красотку и меня,

Со мною он тогда б расстался навсегда,
Ее лишь прелести в душе своей храня, —
Ведь зрячий сразу все увидит без огня!

Бишр воскликнул:

— Горе тебе, кого ты имеешь в виду?

Она ответила:

— Фатиму, дочь твоего дяди.

— Неужели она так красива, как ты описала?

— Да еще лучше!

Тогда Бишр сказал:

Не думаю, красавица, что я
Тебя другою мог бы заменить,

А будешь порицать и намекать —
Твой путь свободен, можешь уходить!

Но зорких я не закрываю глаз —
Я честь свою не должен уронить!

Она возразила:

Пускай к ней много сваталось мужчин,
Ты — дяди сын, жених ей ты один!

После этого Бишр послал человека к своему дяде посватать его дочь, а дядя отказал ему. Тогда Бишр поклялся, что не оставит в живых никого из их рода, если дядя не выдаст за него Фатиму, и стал при каждом удобном случае нападать на них и творить злые дела. Собрались мужчины племени и обратились к его дяде:

— Избавь нас от твоего Меджнуна[216]!

Тот ответил:

— Не навлекайте на меня позор и не торопите меня, я погублю его хитростью.

Они сказали:

— Делай как знаешь.

После того дядя обратился к Бишру:

— Я поклялся, что выдам свою дочь замуж только за того, кто пригонит ей тысячу верблюдиц в виде выкупа. Но я хочу, чтобы это обязательно были верблюдицы, принадлежащие племени хузаа.

А целью дяди было заставить Бишра пойти по дороге, ведущей к становищу племени хузаа, чтобы там его растерзал лев. Дело в том, что арабы остерегались этой дороги, потому что там жили лев по имени Даз и змея по имени Шуджа, о которых кто-то сказал:

Губительней, чем Даз и чем Шуджа.
И если Даз — для хищных господин,
Она для змей, конечно, госпожа.

Бишр пошел по этой дороге, однако не успел он пройти и половину ее, как встретил льва. Его жеребец встал на дыбы и начал лягаться. Бишр спешился, связал жеребцу ноги, затем обнажил меч, бросился на льва, вступил с ним в борьбу и убил его. После этого он написал кровью льва на своей рубахе послание к дочери дяди:

О Фатима, если б видела ты в Батн Хабше,
Как Бишра со львом свела дорога ночная, —

Увидела бы, как двое львов столкнулись
И бросились друг на друга, нападая.

Он храбро двинулся, конь мой испугался,
Попятился, копыта свои вздымая.

Я крикнул ему: «Ни с места!! Сойду на землю —
Надежнее твоей спина земная!»