338
Я ссылаюсь на Лансер (Lanser 1981) в этом пункте, хотя и не согласна с отождествлением рассказчика и автора в ее понимании.
339
Понятие заимствовано из исследования: Kalin Madeleine. Narrative Transvestism: Rhetoric and Gender in the Eighteenth-Century English Novel. Cornell University Press, 1991, — которое посвящено рассмотрению «Роксаны» Даниэля Дефо и «Клариссы» Семюэля Ричардсона.
340
«Она» вместе с рассказом «Осень» — литературный дебют Петровской. Оба рассказа были опубликованы в альманахе «Гриф» (М., 1903). В том же альманахе «Гриф» после рассказа «Она» напечатано стихотворение Брюсова «Agatha». Образ Агаты будет рассмотрен в главе о Зиновьевой- Аннибал.
341
В некоторых других рассказах Петровской появляются также «сонные лакеи» и описаны «переулки», что встречается и в «Незнакомке» Блока.
342
Те же мотивы, пространство кабачка и «сомнительная женщина», встречаются также в произведении «Голова медузы» Л. Зиновьевой-Аннибал, которое включает прямые вариации на темы блоковской «Незнакомки». См.: Лавров 1991, особенно с. 186–187.
343
Э. Бристол (Bristol 1986, 149–159) предлагает в качестве источников «Незнакомки» идеи Ницше. Дж. Пиро (Pirog 2001) рассматривает «Незнакомку» в сравнении с бодлеровским сонетом «А une passante».
344
Первая возлюбленная является в сознании рассказчика такой: «Та, другая, имя которой Неизбежность, встает из темных бездн души и смотрит суровыми непрощающими глазами» (Петровская 1908, 78).
Ср. «неизбежные глаза» Прекрасной Дамы А. Блока.
345
См. подборку русских стихов на тему Саймы и Иматры в книге: Финский альбом 1998.
346
Более подробно на тему Финляндии у символистов см.: Pesonen 1977.
347
В качестве примера можно указать на то, как финская (народная) культура («Калевала») и финский язык стали предметом интереса поэтов, в том числе Брюсова. Е. Гуро пользовалась фонемами финского языка в своей поэзии. См. также: Финский альбом 1998.
348
В свете этого утверждения персонификация Саймы является, по моему мнению, вопросом второстепенного значения. В стихотворении молодого Мандельштама «О, красавица Сайма, ты лодку мою колыхала…» 1908 года, по замечанию Т. Суни (Суни 1995, 222–223), озеро деперсонифицируется, что якобы можно рассматривать как полемику с символизмом. Я не могу полностью согласиться с Суни. Деперсонифицированное озеро функционирует у Мандельштама — подобно тому как у символистов — в качестве приема конструирования эстетики, пусть и оппозиционной символистам. Таким образом, Мандельштам, полемизируя с символистами (соловьевцами), все же пользуется категорией фемининного, как и они: деперсонифицируемые озеро и красавица у него также оказываются эстетическими категориями.
349
После написания первой рукописи данной главы я получила возможность ознакомиться с неизданной работой О. Кульбакиной, за что выражаю ей особую признательность. Кульбакина рассматривает взаимоотношение «саймских» произведений Петровской и Брюсова. Помимо того что сказано ниже, она обращает внимание на то, что персонажи «Северной сказки» и субъект и объект стихов Брюсова описаны как тени. В обоих произведениях встречается также мотив сна, который в интерпретации Кульбакиной (Кульбакина, 31) становится индикатором развития любовного отношения авторов. Далее, Кульбакина (Кульбакина, 33) замечает, что брюсовское стихотворение «В полночь» диалогично воспроизводит
