– Это что еще за достоевщина? Если бы это было так, я бы не дружила с тобой столько лет.
– Тогда пойми вот что: Лариса все заранее просчитала, все запланировала и запрограммировала, и это было отвратительно!
– Я знаю. Но и ты хорош, нечего сказать! Не мог ее выгнать?
– Силой?
– Не изображай дурачка, я не о том. Когда она привалилась к тебе в постель…
– Галка, я много выпил, потом я заснул, а когда проснулся, то не очень ясно представлял себе картину… вот и получилось…
– Ладно, без деталей. Но ты же понял, что был у нее первым мужчиной.
– Конечно, понял и был тронут, если хочешь… Но дело даже не в этом…
– В чем же? – нетерпеливо спросила Галина.
– Утром, а это было воскресенье, мы позавтракали, и она говорит: «Поедем сейчас к нам». Я спрашиваю: «Зачем?» «Мы должны сказать обо всем маме».
– Что-о-о?! – воскликнула Галя.
– Вот и я прореагировал точно так же. Понимаешь, я совершенно опешил от неожиданности. «Что сказать маме?», – спрашиваю. «Рассказать о том, что между нами произошло, – спокойно так отвечает она и добавляет: – Я не могу иначе, мы должны все ей рассказать».
– Она что, сумасшедшая? – никак не могла прийти в себя Галя.
– Вот тут мне действительно захотелось выставить ее из квартиры, но я, разумеется, сдержался, стал что-то плести, что сегодня просто не в форме после выпивки, еще какую-то дребедень, словом, кое-как отбоярился. Когда она ушла, я долго сидел и думал: может, я чего не понял или не так понял, может, по пьянке наговорил ей каких-то обязательств? Но нет, ничего такого не было.
– Тогда что это должно было значить?
– Все очень просто: она хотела, чтобы мы пришли к ее маман и встали под благословение, понимаешь? Если она хотела поделиться со своей матерью, – ради Бога! Пускай делится, рассказывает, что хочет. Но я- то здесь в какой роли должен предстать пред светлые очи? Зачем? Я не делал ей предложений, ничего не обещал. Возможно даже, что через какое-то время это и произошло бы, но вот так вдруг «пойдем, расскажем все моей маме»?!
– Да-а… – протянула Галина, – не ожидала от нее такой глупости. Недаром говорят на Востоке: «Самое большое зло человеку может причинить только он сам». – Минуту помолчав, она в сердцах крикнула: – Дура, дура и еще раз дура!
– Я перестал ей звонить, а она буквально обрывала телефон, потом дважды приходила, норовила остаться ночью, я всеми правдами и неправдами уклонялся, она обижалась, и так продолжалось, пока не приехала мама. Тогда она стала спрашивать, почему я не познакомлю ее с матерью. Я ответил, что никогда не знакомлю своих девушек с мамой, и тут Лариса заявляет, что она не просто моя девушка, а невеста.
– Ну все, я больше не в состоянии это слушать! – решительно произнесла Галя.
– Не буду грузить тебя деталями. С того дня я просто залег на дно, как говорят в преступном мире. Вот и все.
– Бедный Кирюша, я тебе сочувствую, но и твоя вина здесь есть, не так ли?
– Послушай, если женщина сама ложится к тебе в постель, трудно предположить, что она девица. Если бы я знал…
– Все, все, замнем для ясности, как говорится.
Они еще долго разговаривали за вкусным пирогом о себе, о Ласло, о планах на будущее.
Придя домой, Галина сразу же позвонила Ларисе – она не хотела переносить разговор на последующие дни, потому что вся эта история была ей отвратительна, и надо было поскорее сбросить с себя неприятный груз. Лариса знала, что Галя поехала к Кириллу, и потому, услышав ее голос, сразу же заявила, что через пять минут будет у нее. Галина категорически отвергла это предложение, сославшись на усталость, и на самом деле не лукавила – в результате напряженной посреднической деятельности, как она сообщила Ларисе, у нее разболелась голова и даже пирог оказался недостаточным утешением.
– Видишь ли, у меня вся жилетка мокрая, я больше не в состоянии обсуждать эту тему.
– Он что, плакал? – спросила соседка, и Гале показалось, что в ее голосе прозвучали радостные нотки.
– Нет, милая, он не плакал, это я рыдала над твоей дуростью.
– Что? Я не поняла.
– Господи, что тут не понять? Сказано же было тебе: не пугай его возможной женитьбой, он еще не отошел от прежней!
– А я ни слова о женитьбе не проронила, – пыталась оправдаться Лариса.
– Тогда зачем ты приглашала его вместе с тобой рассказать маме о том, как ты переспала с ним?
– Но почему я не могу поделиться с мамой…
– Можешь! – прервала ее Галя. – Еще как можешь! Но без него, сама, понимаешь, сама! Зачем ему-то в ножки твоей матери бросаться? Ты соображаешь?
– Я считала его порядочным человеком и поэтому…
– У меня нет ни сил, ни желания продолжать этот разговор. Все. Спокойной ночи, – и Галина положила трубку. Придется принять снотворное, подумала она и побрела в ванную. Когда зазвонил телефон, она стояла под душем и не слышала звонка, но стоило ей выйти из ванной, позвонили в дверь. Часы показывали начало двенадцатого. Это могла быть только Лариска. Черт с ней, я не хочу, не хочу, думала Галя. В конце концов я имею право лечь в постель и заснуть, я заслужила это. Звонок в дверь повторился, но она так и не отозвалась на него…
Как и следовало ожидать, отношения между Галей и Ларисой испортились. Лариса больше не звонила ей и только однажды, встретившись во дворе, процедила сквозь зубы:
– Я считала тебя моей подругой.
– Значит, ошиблась. Бывает, – бросила на ходу Галя и вошла в свой подъезд.
Кирилл тоже не звонил. И хотя объяснений этому вроде бы и не было, она в глубине души была рада, что теперь вся эта история уже никогда не коснется ее.
Но прошло время, наступил Новый год. Кирилл позвонил поздравить ее. Поговорили две минутки, она передала привет и поздравления Наталье Сергеевне, и на этом все закончилось – был друг и нет его. С Ларисой иногда случайно встречались, а в начале весны она позвонила и попросила проконсультировать и, если нужно, госпитализировать одну знакомую. Галина согласилась показать ее хорошему хирургу в своей клинике.
Знакомая оказалась вдовой очень известного писателя и, судя по тому, что она обращалась к Ларисе на «ты», отношения между ними были, видимо, достаточно близкими. После консультации пациентка преподнесла Гале милый сувенир, от которого та сначала отказывалась, но под напором дарительницы и, что было удивительно, самой Ларисы все-таки взяла.
Вечером Лариса зашла к Галине, чтобы поблагодарить ее. Многословно и витиевато стала выражать свою признательность.
– Послушай, – прервала ее Галя, – ты знаешь, что я не люблю подобных вещей. Зачем тебе понадобилось устраивать это дарение?
– Извини, это была не моя инициатива, просто в их среде так принято, – объяснила Лариса.
– Что же это за среда?
– Ну, так коротко не скажешь… Словом, это интеллектуальная элита Москвы и, пожалуй, даже страны.
– Скажите, пожалуйста! А я-то с суконным рылом да в калачный ряд.
– Не юродствуй, тебе не идет.
– Давно ли ты стала меня поучать? Сама разберусь, что мне идет, а что нет, – довольно резко отбрила ее Галина.
– Я не хотела тебя обидеть, прости. Понимаешь, у меня бурный роман с ее сыном. Он тоже писатель, переводчик, очень талантливый. У нас с ним все очень-очень хорошо: я два-три раза в неделю после работы приезжаю прямо к ним и, знаешь, у меня прекрасные отношения с будущей свекровью, там бывают такие люди, такие люди! Одни только родословные их – настоящая сказка!
