вам визит… Покажите же мне бриллианты. Гранд подумал, пожал плечами и достал камни из несессера.
– Не подумайте только, что я вам их отдаю, – сказал он. – С вашего разрешения я их вам в руки не дам, вы можете полюбоваться ими на расстоянии. Видите, здесь три, остальные четыре лежат в сундуке, их я вам не покажу: слишком утомительно.
– Но я хотел бы получить и те.
– Перестаньте шутить. Небольшую сумму я готов был бы вам заплатить, и то. лишь потому, что мне жаль Тони.
– Что вы называете небольшой суммой?
Гранд еще подумал.
– Я вам дам один бриллиант.
Норфольк встал со складного стула. «Был бы моложе и сильнее, дал бы ему пощечину!» – подумал он, скрывая бешенство,
– Жаль, очень жаль, что вы не идете на соглашение. Прощайте, я иду сообщить о деле капитану парохода.
– Идите, идите, дорогой мой, – сказал Гранд. Старик отворил дверь. «Кажется, в самом деле подаст жалобу», – подумал с тоской Гранд. Понимал, что, независимо от дальнейшего, он вылетит из ордена богатых людей после первого же сказанного капитану слова. Блефф был с обеих сторон. Норфольк перешагнул через порог, но не прочь был вернуться. – А не хотите допить арманьяк?
– Какая ваша последняя цена?
– Два бриллианта.
– Не могу! Три и, клянусь, это мое последнее слово, – сказал Норфольк и опять сел на стул. – Послушайте, у вас останутся четыре бриллианта, они стоят полтора миллиона франков. Этой суммы хватит в Америке надолго, вы умный и ловкий человек. А она нищая, у нее ничего нет, она едет искать там работы и, может быть, ничего не найдет. Вдобавок, она больна. Эта женщина вас любила, и вы ее любили или, по крайней мере, говорили, что любите. Неужели вам не совестно?
Гранд с полминуты сидел молча и вдруг заплакал. Норфольк смотрел на него с изумлением. «Плачет по-настоящему, почти как ребенок!'
– В чем дело? Я, право, не хотел… Вы легко можете исправить свою вину.
– Я вам отдам эти бриллианты… Три бриллианта… Я сам хотел послать ей деньги из Южной Америки, – сказал Гранд, вытирая глаза платком. – Вы мне, конечно, не верите, но это так, даю вам слово!
– Я вам верю.
– Я любил ее. Рана зажила, но шрам остался, – сказал Гранд. Это изречение немного его утешило. – Я сейчас дам вам три бриллианта.
– Вот это гораздо лучше, – сказал старик и выпил еще арманьяка. «Не потребовать ли все-таки четыре? Нет, нельзя. Еще взбесится!'
– Если б вы с самого начала сказали, я не торговался бы. Чем она больна?
– По-моему, сильнейшим нервным расстройством.
– Это от морфия, – сказал Гранд. Он подумал, что следовало бы послать Тони цветы. «Розовые хризантемы, – „вы меня не поняли“? Хотя что же. тут непонятного?.. Эдельвейс, – „сохраним друг о друге воспоминание, полное благородства“? Нет, она рассердится. И тогда надо было бы к ней зайти. Нельзя, нельзя. Хорошо, что она едет во втором классе и что послезавтра мы будем в Нью-Йорке. Не встретиться бы на пристани… Бедная, так ее жаль».
– От морфия! Она морфинистка?
– Да. Вы не знали?
– Понятия не имел! – сказал старик пораженный. «Вот оно что! Это многое объясняет!» – подумал он и назвал себя старым дураком.
Теперь Гранд смотрел на него с любопытством. «Старичку Тони нравится! В его годы – и туда же! Я, впрочем, и предполагал, что он фальшивый Дон-Кихот. Может быть, он и комиссию с нее получает? Моя психопатка способна была предложить ему пятьдесят процентов! Я посоветовал бы ей больше четверти не давать», – подумал он и сразу совершенно успокоился. Гранд почти никогда долго ни о каких своих действиях не жалел, – «ну, ошибся, кто же не ошибается?» О трех бриллиантах жалел, но тоже не слишком: не был скуп, и оставалось у него достаточно. Еще тяжелее было бы выскочить из ордена. «Может быть, оно даже и к лучшему: она несчастная и сумасшедшая, потому отчасти и несчастная, что сумасшедшая. Теперь она, конечно, никаким наследникам отдать ничего не может, значит, я ее спас'… На старика же он был несколько зол: „Я понимаю, шантажист, но будь шантажистом вежливым! А он пристал с ножом к горлу! „Украли“! Невоспитанный человек!“ Ему было совестно, что он заплакал. „Сдают нервы“.
– Вы сами отдадите ей бриллианты? – спросил Норфольк.
– Нет, мне тяжело было бы с ней встретиться. Отдайте ей с моим сердечным приветом… Принесите мне от нее расписку, что я купил у нее десять бриллиантов, и я вам передам три.
– Расписка приготовлена. Именно такая, – сказал старик. Гранд кисло улыбнулся. – Вот она. Вы знаете почерк Тони? Дайте мне три бриллианта, и я вам передам расписку. Если хотите, я положу расписку на умывальник, а вы рядом положите камни, и мы возьмем одновременно, – добавил он, хотя знал, что в такой предосторожности никакой надобности нет. Гранд пожал плечами.
– Вы умный человек, но комедиант.
– Я это часто слышал, однако это неверно, – сказал Норфольк.
– Только, пожалуйста, не забудьте отдать ей бриллианты.
