многочисленные ошибки в стойке и осанке, и его уверенность в победе тут же окрепла.
Удар левой, затем правой… Хм, а у этого здоровяка неплохая скорость для таких размеров. Однако сам Шарфи поймал себя на том, что движется слишком медленно. Он выбросил вперед руку, намереваясь нанести быстрый и резкий удар, но противник успел куда-то исчезнуть. Когда Шарфи догадался развернуться, было слишком поздно. Огромный локоть летел ему в лицо, очевидно собираясь столкнуть его голову с насиженного места. Боль взорвалась разноцветными искрами, приглушаемая многочисленными кружками пива. Шарфи мешком рухнул в грязь, нелепо взмахнув руками.
Один удар. Потребовался всего-навсего один удар — невиданное милосердие сегодня проявила судьба.
— Перекатите-ка его на спину, чтобы не пускал пузыри в луже, — презрительно бросил победитель, отсмеявшись вместе с зеваками. — Если он дурак, это еще не значит, что его нужно утопить.
— А ограбить? — уточнил один из собравшихся.
— Как вам будет угодно.
Новый взрыв смеха. Шарфи потерял сознание, когда чужие руки начали обшаривать его карманы.
Когда ему удалось кое-как открыть глаза, дымка, полная мелкой мороси, повисла в воздухе. Вокруг царила ночь. У Шарфи ужасно болела голова, но он никак не мог вспомнить почему. С долей беспокойства он ощупал карманы и обнаружил прискорбное отсутствие монет. Очевидно, спускаясь в бар, он прихватил с собой слишком много денег. Шарфи возблагодарил Духов за то, что у него в комнате под кроватью осталась запертая шкатулка.
Мир неспешно, лениво кружился вокруг своей оси, в голове гудело. В баре, который обычно работал до самого утра, окна уже не горели, что могло означать только одно: закончилось пиво. Какая доля выпитого местными пройдохами была оплачена из его кармана? Это была не самая веселая мысль.
Несмотря на обильно излившиеся на него дождевые потоки, от Шарфи до сих пор воняло пивом, которое обидчик выплюнул ему в лицо (на этом моменте вернувшиеся воспоминания загадочным образом обрывались; он надеялся, что за ними не замедлят последовать остальные, восполнив пробелы).
В небе раздался крик — не слишком далеко, — в котором Шарфи безошибочно распознал вопль боевого мага. Следующий прозвучал чуть дальше, за ним последовал еще один. У Шарфи дрожь пробежала по спине, когда он понял, сколько рогатых тварей собралось неподалеку. Большая часть окон в поселке погасла сразу же, едва стихло эхо первого вопля. Давненько здесь не раздавались подобные звуки, однако жители узнали их без труда. Шарфи готов был поклясться, что чувствует, как маги пролетают над ним. Затем их крики стихли.
С трудом сев в грязи, Шарфи с изумлением обнаружил, что уже находится не один. Неподалеку от него стоял человек, расставив ноги, положив одну руку на крестовину меча и спрятав другую за спину. Лицо было скрыто капюшоном, но Шарфи с первого взгляда понял, кто перед ним. Потрясение на какое-то время лишило его дара речи, однако он вскоре оправился.
— Я бы на твоем месте не был бы здесь, — хрипло произнес он.
— Меня здесь нет, — тихо отозвался Анфен.
Шарфи фыркнул. Его бедной, отчаянно гудящей и болящей голове как раз не хватало загадочных замечаний, да еще в такой «подходящий» момент.
— Тебя ищут мэры, — зачем-то уточнил незадачливый вояка. — За твою голову уже назначена награда. Поблизости куча военных. Гостиницы и трактиры набиты ими битком. Некоторые знают о тебе, другие — еще нет. Есть даже такие, кому уже известно, кто виновен во всех наших нынешних невзгодах.
— Никто не знает меня.
— Я слышал только то, что слышал.
— Они не смогут отыскать меня, — произнес Анфен. — Они потеряются в тишине.
«Спятил? — подумал Шарфи. — Впрочем, он всегда был малость двинутый… Но здесь явно что-то не то, все теперь как-то по-другому…»
— Почему ты спишь под дождем? — спросил Анфен.
— Меня побили, — объяснил Шарфи и поспешно прибавил: — Их было пятеро. Дождались, пока я напился.
— Где твое оружие? — продолжил допрос бывший предводитель разбойников.
— У меня в комнате.
— Принеси его сюда. И прихвати все, что может тебе понадобиться. Мы выходим. Сейчас же.
Шарфи прищурился, глядя сквозь завесу мороси на бывшего предводителя. В данный момент слово «бывший» представлялось ему наиболее существенным и важным. Подавив первое желание расхохотаться Анфену в лицо, воин ощутил прилив гнева, незнакомого ему и вызванного отнюдь не тем, что у Анфена появилась очередная нелепая идея, из-за которой нужно трогаться в путь ночью, в непогоду.
— И куда ты пойдешь? — гневно бросил он. — Они ищут тебя. Мэры то есть. Я слышал разговоры. Они не знают, ты сделал это или нет. Но они считают, что ты тоже приложил руку. Думают, ты предатель. И все время шпионил на замок — вот как они считают. Двойной агент. И провел их.
— Что сделал?
Гнев Шарфи усилился.
— Ты и сам знаешь что. Зачем тебе это понадобилось? Зачем? Посмотри только, что ты натворил. Ни к чему хорошему это не привело. Наш мир превратился невесть во что. Почему ты не подумал заранее, что все может закончиться именно так?
— Что я сделал?
— Уничтожил Стену, вот что! И не ври, я знаю, что это твоих рук дело! Я ведь поехал с тобой на юг, не забыл? Чем, по-твоему, это могло нам помочь? И кстати, как именно тебе удалось ее разрушить? Только не говори, будто хватило катапульт. Ни одна из них не смогла бы сотворить такое. Стена была слишком крепкой. Тут могло помочь только что-то другое. Ты использовал амулет или что-то вроде него?
Анфен едва заметно склонил голову, по-прежнему скрытую под капюшоном плаща. Молчание, казалось, причиняло ему боль.
Шарфи поднялся на ноги. Мир снова завертелся вокруг него как бешеный, затем понемногу выровнялся.
— Ублюдок. Мне следовало бы донести на тебя. А еще лучше — убить собственными руками. В конце концов, награда за твою голову ничуть не хуже таковой за поимку.
— Отправляйся за оружием и собери необходимые тебе вещи, — снова произнес Анфен. — Поспеши.
Шарфи был захвачен врасплох неожиданно властным, повелительным тоном. Не зная толком, что делать, он направился к черному входу в гостиницу, через который надлежало заходить после закрытия бара. Там его неохотно впустил ночной сторож, подскакивающий от каждого звука, перепуганный криками боевых магов.
Шарфи решил, что никуда не отправится, разве только в постель. Но затем выяснилось, что дверь его комнаты заперта. Его вещей в коридоре не оказалось. Ночной сторож сверился с журналом и объяснил, что они нашли комнату открытой и совершенно пустой, а потому сдали следующему постояльцу — многие из тех, кому пришлось спать в подвале, кладовых и буфетах, согласились бы заплатить требуемую цену за комнату. После долгих бесплодных споров Шарфи получил назад аванс (он был достаточно неосторожен, чтобы снять комнату на неделю вперед), но затем львиную долю его отжалел сторожу за взломанную дверь и испорченный ограбившим его негодяем замок.
— Что ж, тогда меня вполне устроит и какой-нибудь шкаф, — произнес несчастный. — В конце концов, трактир — не что иное, как дом у дороги для всех. Хозяевам полагается заботиться о клиентах. И не важно, какие наступили времена.
Сторож намекнул, что шкаф обойдется господину ровно в ту сумму, какая у него осталась. Шарфи, потеряв терпение, ударил его по голове, отчего тот потерял сознание, и какое-то время провозился с запертым на висячий замок ящиком, в который только что отправились его деньги. Когда в деревянной коробке загрохотали скопившиеся там монеты, раздался торопливый топот — по лестнице кто-то бежал.
