Женщины – совершенно удивительные существа.
Женщину невозможно сыграть или имитировать, ею можно или быть, или не быть. Мужчина, играющий женщину, смешон и нелеп, образ, им создаваемый, жалок и годится лишь для комедий в лучшем случае. Играющий женщину мужчина обычно манерно глуп, потому что он искренне убежден, что женщину определяют такие детали, как наличие груди и макияж. Что уж говорить про жеманное хихиканье или размахивание руками в стиле «уйди, противный»?
На деле все совсем не так.
Женщиной нужно родиться.
Любая плоскогрудая, тощая, некрасивая глупышка с торчащими зубами и полным отсутствием округлостей в нужных местах даст миллион очков вперед любому мужчине, который попытается как-то ее изобразить.
Даже женщина, играющая мужчину, менее нелепа, чем мужчина, играющий женщину.
Женщина – это не одежда, не юбка, не украшения, не макияж, не туфли и, уж конечно, не кокетство. Женщина – существо мифическое, возвышенное, и даже в самой грязной грязи, в унижении, в страдании, она все равно останется тем, чем создана, – потому что убить в женщине женщину невозможно.
Равно как невозможно сделать женщину из мужчины.
Из мужчины – нельзя.
А вот из гермо – очень даже запросто.
Все началось с того, что с ректором межмирового университета Брава-Консо, Учителем высшей категории, профессором академии лингвистики и межрасовых языковых конструкций Этномом Вайлдом Гривином вышел на связь по трансивер-каналу его заклятый коллега из университета Анлиона, декан Ри Нар ки Торк. Декан слыл эксцентричным чудаком, подолгу отсутствовал на родной планете, постоянно устраивая какие-то экспедиции, был женат на женщине, о которой последние пятьдесят лет ходили по кластеру легенды (не всегда приятного толка), и славился тем, что брал порой учиться таких студентов, от которых отказывались все. Не по причине таланта или инакомыслия этих студентов, нет. Скорее, по совсем другим причинам.
И потому у него было ну очень много денег.
Итак, виртуальный Ри Нар ки Торк сидел сейчас в кабинете коллеги и упрашивал его взять на трехмесячный курс по обмену двух его студенток. Этном сопротивлялся из последних сил, но уже начал потихоньку сдавать позиции – Ри, когда хотел чего-то добиться, отличался редкостной напористостью.
– Вайлд, поймите, для вас это ерунда, – убеждал его Ри. – Замечательные девочки, и всего-то три месяца.
– С какой целью это им нужно? – с неприязнью посмотрел на Ри Этном. – Неужели они рассчитывают чему-то научиться?
Ри покровительственно усмехнулся. Высокий, широкоплечий, с лежащими волной черными длинными волосами, он был настоящим красавцем… и это особенно не нравилось низенькому, толстому и абсолютно непривлекательному внешне Этному.
– Конечно, они не рассчитывают на это, – засмеялся Ри. – Но ведь вы прекрасно осведомлены о том, что въезд в ваш мир ограничен, а у вас на Онипрее можно приобрести и эксклюзивные вещи, и украшения, и… светская жизнь тоже весьма богата.
– Ограничение въезда для молодых людей у нас именно поэтому и введено – чтобы наша собственная молодежь побольше училась и поменьше занималась светской жизнью, – огрызнулся Этном. – Устроили из университета как ее… какую-то тусовку.
– Ну Вайлд… – протянул Ри. – Ну что вам стоит? Ну устроили, подумаешь, велика важность? Они пробудут три месяца, а заплатят, как за три года. Я, например, этим пользуюсь. И вам советую.
– Что, богатые семьи? – В голосе Этнома появилась неприязнь.
– Семья, – поправил Ри. – Да, очень богатая семья. Очень, Вайлд. Мало того, это богатая семья из Мадженты, так что гарантии там… – он зажмурился. – Они учатся у меня уже десятый год, и все это время исправно платили.
– Надо полагать, учатся они не очень хорошо?
– Плохо, – хохотнул Ри. – Ужасно плохо. Впрочем, родителям об этом знать необязательно, ясное дело… Ведь учатся все-таки. И в результате все довольны. И родители девочек, и девочки, и те мои студенты, которым я оплачиваю обучение за счет сестричек.
– Родные сестры? – вяло поинтересовался Этном.
– Двоюродные, по матерям. Дружат с младенчества, не разлей вода, – хохотнул Ри. Этном снова поморщился. – Не сомневайтесь, они не доставят вам проблем.
– Вы все никак не поймете, Ри, что меня волнуют в данном случае не проблемы, а этическая сторона вопроса, – промямлил Этном. – Ведь это некрасиво и непорядочно. Это лишнее подтверждение тезиса о том, что, имея деньги, можно делать все, что заблагорассудится, и нарушать законы и существующую организацию процесса.
– Разве это на самом деле не так? – прищурился Ри. – Ах, Вайлд… Вы ведь сами знаете, что идеализм нигде не в чести. Так что? Я включаю их в группу?
– Включайте, – сдался ректор. Тяжело вздохнул, вытер платком вспотевший лоб. – Надеюсь, вся остальная группа… не из таких?
– Ну что вы, нет, конечно, – заверил его Ри. – Остальная группа – небесные ангелы, и…
– Знаю я ваших «ангелочков», – проворчал Этном. – В прошлый раз трое из них так отличились, что программу вообще хотели свернуть.
– Всякое бывает, – пожал плечами Ри. – И скажите спасибо, Вайлд, что я вас предупредил о них. Ведь мог этого и не сделать, верно?
Этном беспомощно пожал плечами.
– Вы сами намерены… к нам? – спросил он, стремясь перевести тему в безопасное русло.
– Через пару недель, – ответил Ри. – Я в составе независимой комиссии, которая будет контролировать группу аналитиков Официальной службы. Мы все-таки не оставляем надежды прижать эту развеселую контору к ногтю. Может, в этот раз повезет.
– Ох, еще беда на голову, – скривился ректор. – Вы в курсе наших новостей?
– Нет. А что случилось? – напрягся Ри.
– Убит посол расы когни, рядом с резиденцией, чуть ли не на ее пороге, ночью, – принялся рассказывать Этном. – Причем убит совершенно изуверским образом. Ему надрезали кожу на спине и положили его… и эту кожу… так, словно это – крылья, – ректор сморщился, будто от кислого, но продолжил: – Преступника поймали почти сразу, он сидел неподалеку, в переулке… рисовал на стене дома крылатых людей. Рисовал кровью, которую собрал у тела. Он оказался сумасшедшим. Ужасная история…
– Да, действительно, – согласился Ри. – Но почему его никто не остановил?
– Он заранее повредил все камеры, – пояснил Этном. – В новостях не сказали, как именно, но факт остается фактом – ни одна не работала.
– Почему же посол вышел из резиденции ночью? – поинтересовался Ри. – Хотя, если это когни… – Он задумался. – Но ведь там была и обслуга, и, наверное, семья?
– Нам не сообщили подробностей, – развел руками Этном. – Но дипломатический отдел официалов настаивает на расследовании.
– Да, новость и впрямь безрадостная, – покивал Ри. – Впрочем, мы заговорились с вами, Вайлд, а трансивер стоит недешево. Продолжим общение позже, когда я к вам прибуду, – радостно пообещал он, вызвав у Этнома чуть ли не желудочный спазм – вот радость-то, подумать только! – И не давите на моих девочек, пожалуйста. Они не такие плохие, как вы можете подумать.
– Хорошо бы, – с тоской пробурчал Этном.
– Вот увидите…
Файри шла налегке. Плоская квадратная сумочка на золотистой цепочке не в счет. А вот Найф с какой-то радости решила, что ее личный трансивер-передатчик будет в большей сохранности, если она не станет сдавать его в багаж, и поэтому несла сейчас в результате сумку средних размеров – две ладони в длину, три в ширину.
