Пешт ещё не знал о революции в Вене, но весь день 14 марта венгерская столица бурлила. Злобой дня было вчерашнее народное собрание и принятая им петиция, которая начиналась словами: «Да будет мир, свобода, согласие!» Наряду с Петёфи, который отстаивал интерес беднейших слоёв, в выработке «12 пунктов свободы» принимали также участие многие писатели и публицисты, выражавшие интересы разорившихся дворян. Накануне в «оппозиционном клубе» не было достигнуто соглашения о том, кому следует направить петицию. Либералы адресовали её императору, в то время как Петёфи хотел представить петицию прессбургскому Государственному собранию и именем народа принудить депутатов к энергичным действиям. На следующий день споры продолжались в различных политических клубах.
Революционная молодёжь тем временем готовилась к празднеству, посвящённому французской революции, возлагая большие надежды на это собрание, где должны были встретиться десятки тысяч людей. Опираясь на поддержку, можно было включить в петицию требование бесплатно наделить безземельных крестьян землёй, отобрав её для этого у помещиков.
Вечером в «Пильваксе» собрались представители различных оппозиционных группировок и многочисленные представители сочувствующей реформам интеллигенции. Надо было разработать программу готовящегося празднества.
После двухчасовых горячих схваток страсти несколько улеглись. Все сошлись на том, что согласованные «12 пунктов свободы», включающие такие основные требования, как свобода печати, создание национальной гвардии, отмена барщины и обеспечение национальной независимости, являются для начала весьма радикальными реформами.
Боевым вопросом дня стала подготовка к празднеству на поле Ракоци. Ещё до назначенного часа кафе было переполнено. Всех облетела новость, что Петёфи прочтёт «Национальную песню», написанную им специально к этому дню.
Как всегда, с появлением Петёфи накал страстей достиг высшей точки. Но поэт был сосредоточен и дал понять, что шумные овации излишни. Зал притих.
Пал Вашвари предложил первым делом выбрать комитет и поручить ему проведение празднества на поле Ракоци, назначенного на 19 марта. Вашвари хотел прочитать список кандидатов в комитет, но его остановил писатель Мор Йока́и, пришедший в кафе вместе с Петёфи. С напускной серьёзностью Йокаи стал упрекать Вашвари:
— Да где же это видно, чтобы манёвры начинались не с боевого приказа по войскам, а с перечня имён командиров? От тебя, милый Пал, я не ожидал такой оплошности. Но мы это поправим, господа!.. Сейчас Шандор Петёфи прочтёт свою «Национальную песню».
Петёфи вышел на середину зала и в глубокой тишине начал негромко:
Теперь голос поэта звенел, как призывный колокол. Люди вставали со своих кресел, и весь зал стоя повторял слова священной клятвы:
Петёфи умолк. Зал загудел от рукоплесканий, словно буря сотрясла стены кафе. Йокаи и Вашвари первые бросились обнимать поэта. Петёфи, бледный, сам чрезвычайно взволнованный, едва успевал отвечать на приветствия друзей, выражавших своё бурное одобрение… Он сразу заметил, что среди других протянувшихся к нему рук была и рука переписчика Риварди.
— Окажите мне великую честь: позвольте мне переписать во многих и многих экземплярах вашу великолепную песню…
— Господа! — вскричал Петёфи в ярости. — Господа! Вы слышали, какая честь мне ниспослана судьбою? Господин Риварди соблаговолил включить меня в свою драгоценную коллекцию автографов! Он заточил в тюрьму Михая Танчича, раскрыв полиции имя автора «Рассуждений раба о свободе печати». Теперь он удостоил и меня своим вниманием…
После короткой паузы, не сводя глаз с оторопевшего переписчика, Петёфи отчеканил:
— Вы включили меня в список знаменитых людей, а не останусь перед вами в долгу, негодяй!
