останавливаясь по временам, чтобы согнать муху или сорвать кустик душистой травы.
Их рассеянные взоры наблюдают за Коннионкой, дикой свиньей, которая собирает своих разбежавшихся поросят, осыпая их жестокой бранью.
Одним словом, все живущее удаляется, чтобы очистить дорогу тем, кто скоро придет.
Солнце склонилось еще ниже, тени удлиняются, красноватый отблеск делает зеленый ковер более ярким. Кое — где он пылает… Проворная лань мчится и исчезает вдали. Быки перестают мычать.
Делая длинные прыжки, Герта со своими волчатами перебегает опушку. Сначала слышался только смутный ропот леса. Затем стал доноситься шум, похожий на отдаленный гром, точно приближалась какая- то орда. Потом послышался стук копыт, ропот голосов и треск ветвей. Теперь же ясно был слышен размеренный топот галопа и воздух наполнился криками и ржанием животных королей.
Хозяева леса остановились вдоль триумфальной аллеи. Глаза их не выражают тревоги. Даже козлята стоят спокойно и не прижимаются к своей матери. Маленькие Тютюли храбро обнюхивают Вольна — лисицу, которая делает вид, что их не замечает.
Если бы не ужасный запах, то Пильта бы спокойно стояла перед волчицей, не боясь ее влажных клыков.
Кто осмелился бы преступить законы повелителей в тот момент, когда они приближаются? Галоп слышится сильнее. От него земля дрожит.
Доверчивое любопытство отражается во взглядах…
Сомнения нет — это они! В начале лесной просеки появилась торжествующая орда центавров, народа с шестью конечностями, народа — вождя, который происходит от солнца.
При виде их носы поднимаются кверху и морды вытягиваются; с двух сторон аллеи слышатся приветствия и крики…
Впереди своего народа несется король Клеворак. Он гордо держит свою славную голову. Годы посеребрили ее не согнув. Благодаря быстрому бегу, ветер растрепал его волосы и они развеваются густыми прядями вокруг его лба. Подобная белоснежным крыльям борода его лежит по обе стороны шеи. Покрытое глубокими морщинами лицо его сделалось смуглым от палящих лучей солнца. Под расширенным носом блуждает горделивая улыбка, открывающая безукоризненные зубы. Его торс, угловатый и твердый, походит на ствол каштана. Смуглая кожа покрывает его мускулы. В широких руках с огромными пальцами он вертит целое дерево, молодой ясень.
Несмотря на солидные года, шерсть, покрывающая нижнюю часть тела, блестит. Четыре конечности, украшенные сильными копытами, носят вождя размеренным шагом. Густой хвост нервно бьет его по гладким бокам.
Его проницательные взоры оборачиваются то вправо, то влево, широкие губы полуоткрыты. Дружеским свистом он приветствует стада животных, преклоняющихся перед колоссальной силой центавров.
Позади вождя с радостным криком кинулась вся орда.
По обыкновению половина осталась с Генемом у красного грота, остальные здесь. Из их толпы выделяется лицо Харка, покрытое рубцами, его ослепительная борода и грудь такая же широкая, как у молодого трехлетнего быка. Недавно пантера Спирра, забыв запрещение, задушила козленка. Харк поймал ее в тот момент, когда она раздирала свою жертву, забравшись в чащу розового лавра.
Опьяненная кровью, Спирра бросилась на горло центавра. Она исцарапала все его лицо своими острыми когтями. Одной рукой Харк схватил ее за хвост и одним взмахом раскроил ей череп о ствол дуба.
Мяуканье Спирры не потревожит больше козлят, живущих в лесу.
Брошенное в общую яму тело ее напомнит любителям свежего мяса о законе Клеворака. Соперник Харка — это Кольпитру. Хотя он ростом и ниже рыжего Харка, зато превосходит его необыкновенной силой нижнего туловища, шириной груди и быстротой рук, таких же толстых, как его ляжки.
Когда Мум, горбатый бизон, мчится во весь опор, Кольпитру спокойно останавливает его за рога. Между Харком и Кольпитру существует страшная ревность. Много раз у них были схватки из — за любви. Харк всегда оказывался ловчей, хотя Кольпитру был, конечно, сильнее. Вокруг них, обмениваясь замечаниями, то летя, то топчась на одном месте, то наклоняясь, чтобы поднять ветку, то обернувшись вполоборота и ударяя друг друга по загривку, серый Трепгорак, Новкарь и другие вызывают друг друга на состязание в беге.
Безволосый Сакарбатуль свирепым взором осматривает кусты. Как-то Треп рассказал ему, что несколько фавнов, опьяненных от вишен, смеялись над его гладким подбородком, хвастаясь своими бородами.
Сакарбатуль поклялся выщипать все волосы у первого попавшегося козлоногого. Вся орда знает об этом задуманном мщении и предвкушает потешное сражение.
Между самцами Хайдар самый красивый. Его торс прям и строен, как ствол молодой пальмы. Четыре белых пятна украшают его блестящие ноги, и кончик его хвоста, черный, как ночь, волочится по земле, подметая засохшие листья.
Во время их причудливого бега центаврихи часто приближались к нему и охотно терлись своими боками об его бока, и их нежные взоры старались встретиться с его темными зрачками.
Бесстыдница Мимит щекочет его плечи веткой вереска, когда же он, наконец, оглядывается, она разражается неистовым хохотом и закрывается волосами. Негодующий Хайдар встряхивает своими черными локонами и шелковистой бородой, падающей блестящими кольцами, Ему нет никакого дела до Мимит, Багальды и всех остальных! Может быть, в прошлом году они и нравились ему…
Солнечный зной еще не зажег в сердцах самцов жажды любви, но в жилах Хайдара горит одно желание.
Брыкнув хорошенько, он разом отделался от Мимит.
Толкнув плечом запаленного Полтико, Багальда пробралась поближе к той, которая ежедневно привлекает взоры Хайдара. То белая Кадильда с глазами газели.
Она так хороша, эта прекрасная белокурая невинная Кадильда! Кто может остаться нечувствительным к ее грации?
Сам могущественный Клеворак, когда любуется ею, чувствует, как гордость наполняет его сердце. Никто, даже старики не помнят такого чуда, как совершенно белая центавриха, начиная со лба и кончая пальцами и кончиком хвоста.
Кожа на ее лице, на тонком торсе и руках так нежна, что можно видеть, как кровь переливается в жилах и окрашивает щеки, кончики грудей и внутренности ладоней в розовый цвет. Когда Кадильда несется по долине, ее белокурые волосы развеваются, как кусок белой пены, отнятой у волн. Вот уже два сезона при приближении зноя, во время солнцестояния, самцы собираются около нее, созерцают ее жадными глазами и вдыхают тонкий аромат ее молодого тела. Из всех тех, кто был молод и мог любить, не было ни одного, который взглядом или жестом не выразил бы ей своего безумного желания!
Еще в прошлом году некоторые предпочитали рыжее платье и сумасшедший нрав Мимит. Но в этом году мнения всех сходились — Кадильда прекраснее всех, поэтому задолго до жаркого времени каждый старался получить ее и поэтому преследовал настойчивыми взорами.
Неужели и в этом году Кадильда откажет? Ни Харк, ни Карак, ни Кольпитру не получили от нее желанных обещаний. Когда же Хайдар старался приблизиться к ней, она ускоряла шаги. Раздвигая рукой похудевшие крупы, они присоединялись к старухам. Чтобы поддержать колеблющийся шаг Сихадды, они обхватывали одной рукой ее талию, а другой упрямо закрывали лицо в знак отказа.
Громким хохотом приветствуют те, которым она отказала, неудачу Хайдара. Все поздравляют девушку, а он гневно хмурит свой лоб. Она умолкает, недовольная тем, что видит новые ищущие взгляды; но так как Папа — каль шутя раздвигает ее волосы, она сердится, поднимает руку и дает ему здоровенную пощечину. Тогда восторг центавров разражается снова, и они радостно аплодируют новой неудаче Папакаля.
На полдороге между Красным Гротом и рощей, где растет рэки, есть рощица, ее называют «Рощей жажды». Здесь-то и останавливаются на отдых центавры, чтобы почерпнуть из темного папоротника ту силу, которая находится в их костях.
Каждые два дня, когда Клеворак приводит сюда весь свой народ, он непременно останавливается в
