В это мгновение какая-то тень мелькнула мимо открытых дверей комнаты.
— Смотрите, там! — с ужасом вскричала молодая девушка.
Вдруг раздался выстрел — и Анжела, окровавленная и бездыханная, упада на руки своего жениха.
— О, — с отчаянием вскричал плантатор, — я во чтобы то ни стало узнаю, кто этот презренный убийца! И одним гигантским прыжком он бросился из комнаты с револьверами в руках.
Чрез минуту раздались два выстрела, потом послышался бешеный топот коня.
Глава VI
Драма
Минут чрез пять вся плантация поднялась на ноги; негры, белые и мулаты, вооружившись чем попало: ружьями, топорами, саблями, револьверами, впопыхах выбегали из своих хижин и устремлялись на поиски убийц, так как предполагали что их было несколько. (Один человек не мог бы так свободно проникнуть в дом, который охраняло десятка два смелых, хорошо вооруженных людей).
Прибежал на общий шум и француз — путешественник.
— Что здесь произошло? — вскричал он, подбегая к молодой девушке, лежавшей все еще без чувств на руках де Бирага. — Бедное дитя, она умерла?
— Надеюсь, что нет, — печально отвечал молодой человек, — но, во всяком случае, она тяжело ранена. Помогите, пожалуйста, перенести ее в спальню!
Француз молча поклонился и помог де Бирагу перенести его драгоценную ношу в спальню, где служанки ломали себе руки в отчаянии при виде безнадежного состояния своей обожаемой госпожи.
Вдруг извне раздались неистовые крики; двое мужчин взглянули друг на друга с изумлением, смешанным с ужасом. В это мгновение дверь распахнулась — и в спальню ворвалась молодая женщина, бледная, растрепанная, полуодетая. Эта была Марта, старшая сестра Анжелы и Жозефа Колета, супруга господина Дювошеля. Ее лицо было искажено отчаянием, глаза горели, как в лихорадке, руки судорожно сжимали кусок голубоватой ткани. С виска и с левой руки струилась кровь; казалось, она помешалась.
— Дочь моя, дочь моя! — кричала она хриплым голосом. — Отдайте мне мою дочь! Мария, Мария, где она?.. Вы видели ее! — быстро обратилась она к де Бирагу, с силою хватая его за руку, — отдайте мне ее! Слышите ли вы? Где она? Да говорите же!
Потом, не дожидаясь ответа от молодого человека, она забегала по комнате, как разъяренная львица, опрокидывая все встречное и беспрестанно повторяя: — Дочь моя Мария! О, я найду ее.
Вдруг она остановилась, бросила вокруг себя дикий взгляд, схватилась обеими руками за пылавшую грудь и испустила мучительный, протяжный стон. Лицо ее исказилось еще более, смертная бледность покрыла его и, как подкошенная, она упала навзничь. Не подбеги к ней вовремя присутствовавшие при этой тяжелой сцене, она непременно разбила бы себе череп о паркет.
— Займитесь своей невестою, — тихо проговорил француз молодому человеку, — а я попытаюсь спасти эту молодую несчастную женщину.
— Боже мой, — вскричал де Бираг, — какая ужасная ночь! Разве Марию похитили?
— Да! — отвечали несколько испуганных слуг. — Мы везде искали ее, бедный ребенок исчез. Это известие произвело ужасное впечатление на всех присутствующих.
Де Бираг побледнел.
— Неужели мы возвращаемся к мрачным дням восстания негров?! — пробормотал он, как бы разговаривая сам с собою.
Между тем по указаниям француза, имевшего кое — какие сведения в медицине, обеим дамам была сделана перевязка. Мало — помалу в доме понемногу стали успокаиваться. Испуганные дрожащие слуги стали приходить в себя, как вдруг снаружи послышался новый шум — и в дом внезапно вошло человек двенадцать черных служителей. Предчувствуя новое несчастье, оба француза бросились к ним навстречу. В это время четверо из новоприбывших внесли на ковре человека, по — видимому, без признаков жизни.
— Колет?! — вскричал француз.
— Умер! — с ужасом проговорил де Бираг.
— Нет, господин, — обратился к нему молодой мулат с добрым лицом, лет 22–23, по имени Люсьен Дорнес, бывший секретарем плантатора, — благодаря богу, он жив еще!
Де Бираг, знавший, что этот человек был предан плантатору, вздохнул спокойнее.
— Что же, он ранен? — спросил он.
— Не знаю, думаю, что он только без чувств; он разбился при падении.
— Как же это случилось?
— Не знаю, господин. Я выбежал вместе с товарищами на звук выстрела, как вдруг в конце тамариндовой аллеи увидел всадника, удалявшегося галопом, я бросился в погоню за всадником, но вдруг споткнулся обо что-то и упал. Поднявшись на ноги, я заметил около себя распростертое неподвижное тело. На мой зов поспешило несколько товарищей, некоторые из них также споткнулись и упали. Оказалось, что через аллею была протянута веревка, на высоте полуаршина от земли, а за нею набросаны камни.
— Какой дьявольский умысел!
— Да, только чудом мы не разбились об эти камни.
— Их, кажется, не было в начале вечера? — спросил г — н де Бираг.
— Ловушка была поставлена часа в два утра, — с живостью отвечал молодой секретарь, — так как я ровно в полночь возвращался по этой дороге из Леогана, куда меня посылал господин Колет, и проехал свободно.
— Да, помню, я, Колет и несколько слуг, мы также возвращались около часа ночи и не наткнулись ни на какое препятствие. Продолжайте, однако! — заметил де Бираг, обращаясь к секретарю.
— Я сначала старался открыть причину своего падения, — проговорил тот, — потом обратил внимание на лежавшее тело. Оказалось, что это был мой господин. Голова его лежала на камне. К счастью, он упал так, что шляпа значительно ослабила удар; но все — таки последний был так силен, что лишил его сознания. Господин Колет держал в руках свои разряженные пистолеты, и лужа крови, которую я нашел в нескольких шагах в кустарнике, доказала, что пули его не пропали даром и что один из убийц был тяжело ранен.
— Один из убийц! Стало быть, вы предполагаете, что их было несколько?
— Уверен в этом! — и, приложив палец ко рту, он прибавил, понизив голос:
— Будем благоразумны, кто знает, не подслушивает ли кто-нибудь нас?!
— Понимаю, — проговорил де Бираг, пожимая ему руку. — Вам известно что-нибудь?
— Нет, но я многое подозреваю!
— Преданы ли вы своему господину?
— На жизнь и на смерть!
— Могу ли я рассчитывать на вас?
— Вполне!
После этого де Бираг покинул секретаря и подошел к французу, занятому обязанностями хирурга около двух дам.
— Скажите, пожалуйста, — проговорил он, — можно ли возвратить моего друга к жизни?
— Я думаю! Стоит только разжать ему зубы, влить какого-нибудь вина, растирать его — и он очнется.
— Хорошо, это будет сейчас исполнено! — и, повернувшись к секретарю, де Бираг прибавил.
— Дорогой Дорнес, прикажите немедленно оседлать двух хороших лошадей.
— Слушаю — с, господин! — отвечал молодой человек и немедленно вышел, чтобы отдать приказание.
— А вас, дорогой друг, — обратился де Бираг к французу, — я попросил бы позволить мне принять управление над этим опустевшим домом.
— Сделайте одолжение, — отвечал тот, улыбаясь, — я первый буду повиноваться вам!
