Эпоха тьмы

Мендакс распаковал багаж и развесил одежду. Жилье было даже лучше, чем он ожидал, — скромное, но удобное. Он заметил следы давнего прикосновения женских рук, теперь едва различимые. Память о покойной хозяйке.

Когда все было готово, Мендакс открыл меньший из саквояжей и снял тонкие потайные стенки, скрывавшие его настоящее содержимое. Он включил кварцевую стабилизацию частоты и перевел систему в режим бодрствования. Автономные когитационные программы устройства произведут серию тестов, чтобы убедиться в его работоспособности. Хотя никаких проблем не ожидал, потому что система была очень надежной.

Пока устройство самонастраивалось, Мендакс расстегнул жакет, извлек маленький записывающий стержень, спрятанный во внутреннем кармане, и отсоединил его от головки микрофона, вшитой в манжету. Он снял со стержня панель в форме диска, чтобы изменить запись, произведя черновой монтаж. Здесь у него была полная запись радиопередачи Яцио, голос и общее построение программы в мельчайших подробностях. Когда устройство оттестировалось, Мендакс вставил стержень в порт данных, и система сделала перезапись.

Внутренности саквояжа представляли собой набор самых современных микроэлектронных и кристаллографических матриц. Устройство было способно выполнять множество функций: вокс-связь, узкочастотные и широкочастотные передачи в разных диапазонах, постановка многочастотных помех, радиоэлектронное подавление, имитационное моделирование, синтаксический анализ данных и многое другое. Мендакс сомневался, что кто-либо на Виргер-Мос II способен хотя бы осознать истинный потенциал этого устройства. Даже в центральных мирах техника такого рода была редкостью и находилась под запретом.

Стержень издал негромкий свист, и он его вынул, потом вынул из саквояжа экран, чтобы проверить формы волн искусственно сгенерированного голоса. Мендакс помедлил, разглядывая рисунок, как художник мог бы оглядывать чистый холст, прежде чем сделать первый мазок.

Он подождал; было сухо и жарко, и на работу, которую ему предстоит сделать, потребуется некоторое время. Он стряхнул с плеч тунику и закатал рукава нижней рубашки, устраиваясь поудобнее, прежде чем взять в руки редактирующее стило.

Если бы сейчас кто-нибудь находился в комнате с Мендаксом, он смог бы заметить знак, вытатуированный на внутренней стороне его предплечья: зеленое изображение мифической гидры с поднятым хвостом и тремя зубастыми, вызывающе оскалившимися головами.

+++Передача Плюс Одиннадцать Часов (Солар)+++

Пыльная буря родилась на дальних равнинах, и хотя это было слишком далеко от Сорок Четвертого, чтобы нанести ущерб, ее отголоски долетали до городских предместий: небо потемнело, а по улицам ветер гнал тучи песка.

У некоторых людей, собравшихся около телеграфной станции, на шеях висели защитные очки и маски; другие их уже надели. Кроме масок было огромное количество разного оружия, носимого совершенно открыто. В основном малокалиберные винтовки и дробовики, использовавшиеся для уничтожения грызунов и зерноядных птиц. Кое у кого при себе имелись сельхозорудия, правда, непонятно, какого врага люди надеялись ими поразить. Весь этот арсенал был призван скорее успокаивать его носителей, нежели приносить конкретную пользу в случае открытого столкновения.

Даллон Прэль являлся единственным обладателем того, что можно было назвать современным оружием, да и то с большой натяжкой. Лазган, крепко сжимаемый в руках, насчитывал больше ста сорока лет; он достался семейству Прэль в наследство от пра-прабабушки, достойно служившей в Имперской Армии. Реликвия блестела в свете фонарей, и толстяк нес ее как знак офицерского отличия.

В Городе Сорок Четыре никогда не было констебля. В нем просто не было нужды, как и в наведывавшемся к ним каждый лунный цикл окружном шерифе из Ноль-Первого. Но Прэль воображал себя кем-то вроде констебля, словно обладание подобным оружием делало его прямым наследником этого поста.

Он взглянул на Эймса Киитера, стоявшего, как всегда, с мрачным видом, скрестив руки на груди и хмуро посматривая вокруг. Владелец гостиницы угрюмо кивнул ему.

— И какой прок в этом сборище?

Прэль огляделся. Никаких объявлений, и все же большинство горожан — представители почти всех семейств, живущих в доминионах, — здесь. Люди обсуждали тех, кто не явился. В конце концов если вы не готовы публично заявить о своей позиции, очевидно, вам есть что скрывать. Должно быть, вы боитесь принять чью-либо сторону.

Еще никто не наделал глупостей вроде взрыва или пальбы из своего оружия, но дело явно шло к этому. Вопросы и возражения превратились в ожесточенные споры, за которыми чувствовалась едва сдерживаемая злость. Прэль слушал, отваживаясь перебивать, когда был уверен, что прав и что с ним, скорее всего, согласятся. Все разговоры сводились к двум противоположным точкам зрения, и пропасть между людьми росла каждое мгновение. Вместо того чтобы привести горожан к согласию, импровизированный митинг усиливал раскол.

Если Император действительно мертв, говорили некоторые, что это значит для обитателей колонии и этого городка? Что это реально означает?

У Прэля не было сомнений в подлинности телеграфного послания. В конце концов, существуют механизмы, защищающие астропатические сигналы из системы Солар и центральных миров от искажения. Так говорили в других передачах, и он этому верил. Понимания, как и что работает, не требовалось. Хоть ему и не нравилось религиозное устройство мира, веры было достаточно.

В послании сказано, что Император мертв. Значит, он мертв. И куда он, Даллон Прэль, мог деться от этого? Теперь на земном троне Хорус, и, наверное, он будет строить для себя новую империю. Все знают истории про миры, обращенные в пепел за то, что посмели не подчиниться магистру войны. Например, планеты Звезд Тебиана и соседних подсекторов, выжженные и превращенные в мертвые каменные шары.

Одни призывали к повиновению, считая его разумным и логичным, и хотели поднять знамя магистра войны, чтобы Око Хоруса смотрело отовсюду. Разве есть лучший способ обезопасить себя, чем объявить о преданности новому Императору-Королю? Если этого не сделать, Астартес всех перебьют.

У других подобная мысль вызывала отвращение. Как бы там ни было, это мир Империума. Терра и Император нашли его, вдохнули жизнь; он полит потом имперских граждан и служит Империуму Человека. Это верноподданный мир с верноподданными колонистами, которым надлежит открыто продемонстрировать свою ненависть изменнику и убийце Хорусу Луперкалю.

Прэль слушал доводы соседей и помалкивал. Система Виргер-Мос II находилась так далеко от Терры, была настолько изолированной и окраинной, что вряд ли она являлась частью Империума. Разве что номинально и согласно обычаям. Он осмелился спросить себя, какая разница для мира, подобного этому, кто правит им с далекой Земли — Хорус или Император? Что от этого изменится? Они будут так же выращивать свою пшеницу и отправлять ее в космос, рождаться и тяжело работать, умирая рядом с Небесным Крюком. Единственное, что изменится, — цвета флага и голос, ведущий радиопередачи.

Неужели его преданность стоит так дешево, а верность каждой отдельной колонии породившему ее миру столь хрупка и бессмысленна, что ее могут разрушить какие-то огни в небе и призрачная угроза расправы?

— Не можем же мы лизать любую руку, словно псы! — Прэль сам испугался, когда его мысли внезапно вырвались наружу, а глаза затуманились от чувств, получивших выход. — Мы что, совсем слабаки?

— Это не слабость, а прагматизм! — сердито огрызнулся Эймс Киитер, и несколько человек согласно кивнули. — Нам без разницы, чья задница восседает на трон Терры! Присягнем другому, и что с того? По крайней мере останемся живы! Я не собираюсь терять все, что имею, ради кого-то, кого никогда не видел и