Большинству тех, кто их создал, заработка не хватает на покупку самых обыденных вещей, а в это время кругом них ничего не делающие люди проживают огромные деньги. Рабство погубило древний мир. Современное общество тоже погибнет, если не прекратит страданий большинства, если правящие будут по-прежнему думать, что народ должен трудиться и терпеть лишения, чтобы содержать в роскоши привилегированное меньшинство…
…Среди этой роскоши и нищеты, угнетения и рабства мы находим, однако, утешение. Мы знаем из истории, как непрочен тот порядок, при котором люди умирают от голода у порога дворцов, переполненных всеми благами мира…»
Варлен был осуждён и брошен в тюрьму, но после окончания срока заключения продолжал работу по объединению рабочих.
Вскоре над трудящимися Франции и Пруссии нависла угроза страшного бедствия — войны. Правительства Франции и Пруссии уже давно к ней готовились.
Наполеону и окружавшим его хищным спекулянтам война сулила новые прибыли. Министр иностранных дел Пруссии канцлер Бисмарк, за спиной которого стояла прусская буржуазия, рассчитывал в результате победоносной войны отторгнуть от Франции две её богатейшие провинции — Эльзас и Лотарингию.
Генеральный совет Интернационала и его секции во Франции и Германии стремились сплотить рабочих для совместной борьбы с зачинщиками войны. Пролетарии теперь уже понимали, что капиталисты затевают грабительские войны ради личного обогащения, тогда как рабочие и крестьяне проливают свою кровь и ещё больше голодают после каждой такой войны, всё равно — кончилась ли она победой или поражением.
В то время во Франции не было сильной политической партии, которая могла бы руководить борьбой пролетариата против капиталистов и имперских министров. Возникавшие случайно рабочие выступления быстро подавлялись. Правительство не останавливалось перед самыми жестокими мерами, вплоть до расстрела мирных демонстраций.
Поход правительства против Французской секции Интернационала особенно усилился перед войной. Были сфабрикованы фальшивые документы о том, что члены Парижской секции Интернационала якобы готовят заговор против жизни императора. На этом основании снова арестовали и предали суду многих руководителей рабочего движения.
Но борцы за свободу и на этот раз не побоялись сказать всю правду в лицо своим врагам. Члены Интернационала громко говорили об истинных намерениях буржуазии и предсказывали грядущее торжество социализма, когда пролетарии будут сами распоряжаться своей судьбой.
Молодой токарь Шален прочёл на суде коллективное заявление всех обвиняемых.
«Основная идея Интернационала, — говорил Шален, — в том, что рабочий класс должен рассчитывать только на собственные силы.
Народ прежде всего хочет управлять сам, без всяких посредников. Он хочет полной свободы…
…Мы останемся верными и преданными членами Интернационала», — закончил свою речь Шален.
Будущий член Коммуны механик Авриель говорил судьям:
«Не думайте, что Интернационал — это маленькая кучка людей. Интернационал — громадная рабочая масса, и она требует своих прав».
Осуждением буржуазных правителей прозвучали слова чеканщика Тейса:
«Ваша экономическая и промышленная система приводит к неизбежному роковому результату. Одни умирают от голода, другие — от обжорства».
«Я не член Интернационала, но после суда присоединюсь к нему», — гордо заявил Асси, один из организаторов известных стачек на пушечных заводах в Крезо.
По приговору суда мужественные борцы за свободу были снова брошены в тюрьму. Прошло не более двух недель после этого, и началась война, которая закончилась для Франции позорным миром.[10]
Бесславно закончила своё существование Вторая империя. Народ восстал, свергнул Наполеона III, устранил его министров и взял власть в свои руки. Была провозглашена Коммуна. Освобождённые из тюрем борцы за свободу стали в первые ряды строителей нового общества.
С первых же дней существования Коммуны Варлен — там, где он всего нужнее, где работа кажется наиболее важной и трудной. Только начинает создаваться новое революционное правительство, и он берётся за упорядочение финансов молодого государства; надвигается угроза военного нападения на Париж — Варлен становится одним из организаторов обороны города. Туго приходится с продовольствием: надо накормить жителей столицы, и Варлену поручают это дело. Нельзя забывать о бойцах Коммуны, их жёнах и детях, а также о сиротах и вдовах, павших в бою. О них печётся всё тот же Варлен.
После революции 18 марта Эжен-Луи Варлен появился в «Весёлом сверчке» впервые. И не потому, что это кафе было слишком просто для министров. Нет, делегаты Коммуны[11] были скромны, и Варлен довольствовался малым. После двенадцатичасовой работы в ратуше, где происходили заседания членов Коммуны и разместились многие правительственные учреждения, Варлен вместе с делегатом финансов Журдом отправлялся в небольшой трактир «Котёл». Эта столовая, где рабочие получали обед по дешёвой цене, была организована Варленом на кооперативных началах ещё до революции. Делегаты недолго засиживались здесь за обедом, который обычно состоял из крутого яйца, хлеба на два су[12] и кружки пива.
Между тем каких только басен не рассказывали враги Коммуны о роскошной жизни членов революционного правительства! Но рабочие хорошо знали, что жена министра Журда сама стирает бельё в общественной прачечной для мужа и его друга Варлена…
Появление Варлена в «Весёлом сверчке» озадачило Кри-Кри ещё больше, чем приход Дюмениля в неурочный час.
— Что же ты не идёшь гулять? — не без ехидства задала вопрос мадам Дидье. Она знала, что Кри-Кри никуда не уйдёт, раз пришёл Дюмениль.
— Как же я вас оставлю, когда приходят всё новые и новые посетители! Вам будет трудно справиться одной, — сказал Шарло таким тоном, будто приносил жертву. — Выходит, что мне никак нельзя уйти… Ладно, я останусь, раз уж так вышло. Но зато, когда я пойду за цикорием на улицу Каштанов, я погуляю вдоволь и посмотрю, что делается в Париже.
И Шарло подбежал к Дюменилю, готовый выполнить заказ почётных гостей.
— Сейчас сюда придёт и твой дядя, — сказал Варлен, поздоровавшись с мальчиком.
Для Кри-Кри это была приятная, но в то же время тревожная новость. Его дядя, член Коммуны Жозеф Бантар, вот уже десятый день сражался на укреплениях у деревни Исси, которая подвергалась непрерывным атакам версальской армии. Поэтому Кри-Кри с нетерпением ждал оттуда вестей. Дядя Жозеф вернулся — не значит ли это, что защитникам Исси пришлось оставить деревню? В последние дни оттуда шли плохие вести.
— Дядя Жозеф в Париже?! — не то спросил, не то воскликнул Шарло.
— Да, он возвратился этой ночью, — вмешался в разговор Дюмениль. Подняв на Кри-Кри свои светлые, чистые, как у ребёнка, глаза, он спросил: — Скажи, ты знаешь Дюфруа? Он почти твой сверстник.
— Знаю, конечно. Он всего на год старше меня, а уже давно дерётся с версальцами. Кто его не знает!
В голосе мальчика звучала обида: дядя Жозеф не позволял ему стать под ружьё и сражаться рядом с Дюфруа! Но тотчас тревога за судьбу молодого коммунара заставила Кри-Кри забыть собственные огорчения:
— Что-нибудь случилось с Дюфруа?
— Да, Шарло… Он погиб вчера… вместе с другими героями, защитниками Исси.
Все сидевшие за столиками встали.
Имя шестнадцатилетнего Дюфруа незадолго перед тем облетело весь Париж: благодаря его мужеству и смелости коммунары удержали очень важную стратегическую позицию. Случилось это в конце апреля, когда атаки версальцев на военные форты, охранявшие подступы к Парижу, стали особенно жестокими и
