освоило полеты по приборам.
— Тем не менее летать над морем придется, — продолжал штурман полка. Посмотрите на расположение войск противника. — Он достал из планшета карту. Единственный путь отступления для них — через канал в Балтийское море.
Мы рассматривали карту — обозначенные пунктирными линиями маршруты полетов штурмовиков уходили в море.
— Все летчики и воздушные стрелки умеют плавать? — спросил полковник Калугин у командиров эскадрилий.
— Вероятно, не все. Я, например, не умею, — ответил Станислав Ковальчик.
— Ничего, — подбодрил капитана штурман дивизии майор Петров. — Завтра всем экипажам выдадут спасательные жилеты.
Побеседовав еще несколько минут, мы с начальником политотдела отправились на командный пункт. Только успели подняться на второй этаж, как от разрыва артиллерийских снарядов со звоном посыпались стекла.
— Всем встать у простенков! — приказал я офицерам, но в грохоте разрывов почти не услышал самого себя.
Обстрел не прекращался. Приказав командиру эскадрильи Иносаридзе поднять самолеты в воздух, чтобы подавить вражескую артиллерию, я возвратился к стартовой радиостанции. Один из снарядов попал в самолет, и техники, выскочив из укрытия, начали тушить пожар. Действовали они собранно, хладнокровно.
Инженеры Титов и Каракчиев, пригнувшись, спешили к связному По-2. Рядом с ними разорвался снаряд. Как подкошенный, упал Каракчиев, его спутник неестественно присел. Потом В. Е. Титов выпрямился и стал помогать подбежавшим санитарам укладывать на носилки инженера 826-го полка Каракчиева.
Загорелся По-2. Группа авиаторов бросилась к нему с огнетушителями. И вдруг взорвался бензобак. Брызнул огненный поток. Машину спасти уже было нельзя.
Над головой опять зловещий гул летящих снарядов. И снова грохот разрывов. Я не слышу, что мне кричит В. Е. Титов, вижу лишь его жесты. Подойдя к нему, увидел, что из пробитых голенищ его сапог струится кровь. Но инженер не замечал этого, твердо стоял на ногах.
— Снимите сапоги, надо перевязать раны, — говорю ему.
Титов махнул рукой и крикнул:
— Ложитесь!
При этом он странно встряхивал головой, как будто старался с нее что-то сбросить. Инженера контузило взрывной волной.
— Некогда отлеживаться, — отвечаю Титову, — надо идти на старт.
В общем гуле отчетливо различаю звук работающих моторов. Эскадрилья капитана Иносаридзе пошла на взлет. Волнуюсь, очень волнуюсь. Если хоть один снаряд попадет в самолет — погибнет вся эскадрилья. На своих же бомбах подорвется. А что будет с другими самолетами, с аэродромом?..
Минута переживания казалась вечностью. Но вот «илы» уже над аэродромом. Молодец Иносаридзе! Спустя некоторое время капитан доложил по радио:
— С ходу сбил аэростат, который корректировал стрельбу по аэродрому. Лечу к артиллерийским позициям.
Обстрел аэродрома прекратился. Передаю Иносаридзе:
— Боеприпасы расходовать только для подавления артиллерии.
— Вас понял, — ответил комэск.
Тем временем солдаты батальона аэродромного обслуживания привели взлетно-посадочную полосу в рабочее состояние. На смену экипажам Иносаридзе вылетело звено Героя Советского Союза Платонова. Погода резко изменилась, пошел снег, но капитан умело вывел свою эскадрилью на аэродром.
Авиаторы благодарили Иносаридзе и его ведомых за оперативную подготовку к вылету и умелые действия по подавлению вражеской артиллерии. Капитан улыбался;
— Если бы приказали вылететь другой эскадрилье, она бы сделала то же самое.
Офицер был прав: все наши подразделения находились в боевой готовности.
Заместитель начальника штаба дивизии подполковник Д, С. Кулебякин собрал сведения и доложил:
— Убитых нет, тяжело ранен инженер полка Каракчиев. Имеют повреждения отдельные самолеты.
Жизнь прифронтового аэродрома налаживалась. Лучшие экипажи дивизии, особенно летчики 6-го гвардейского полка, летали на разведку, добывая данные о противнике, его боевой технике и огневых средствах. Гвардейцы-разведчики, искусно владея противозенитным маневром, фотографировали вражеские объекты с малых высот. Летчик Сердюков заснял форт на северной окраине Кенигсберга, а пара штурмовиков во главе с капитаном Кузнецовым — аэродром Зеераплен.
Особую ценность представляли фотоснимки, сделанные летчиком Вороновым. Преодолев сильный заслон противовоздушной обороны, он сумел подойти к мощному оборонительному рубежу юго-западнее Фишхаузена, который прикрывал вход на косу Фриш-Нерут. Эти снимки давали довольно четкое представление об обороне противника и коммуникациях укрепрайона.
Для уточнения разведданных в воздух поднялся экипаж В. Кузнецова. На малой высоте гвардеец подошел к Фишхаузену, обогнул косу с запада. На ее восточной стороне, покрытой лесом, летчик обнаружил скопление автомашин и боевой техники.
Немцы открыли по штурмовику огонь из зенитных пушек и пулеметов. Но В. Кузнецов — человек не робкого десятка. Объективы его аппаратов фиксировали позиции зенитных батарей, участки сосредоточения живой силы и техники противника.
Впоследствии эти данные очень пригодились нам при штурмовке косы Фриш-Нерут, а также были использованы командованием наземных войск.
Большую роль сыграла аэрофоторазведка и при взятии Пиллау. К моменту наступления мы точно знали, какими силами располагает гарнизон этого порта. Летчик Шалдов сфотографировал в районе Пиллау автоколонну до 60 машин, железнодорожную станцию, на которой стояло пять составов с боевой техникой, обнаружил около 40 судов малого тоннажа.
Таким образом, воздушные разведчики во многом способствовали успешному разгрому врага в Восточной Пруссии.
Летчики-штурмовики наносили удары по фашистам под Бранденбургом и Хайлизенбайлем, в населенных пунктах Шелен, Бальга, Нойхойзер и других. Они били врага на его собственной территории.
Крупное поражение гитлеровцы потерпели в районе Шелен, что в девяти километрах западнее Бранденбурга. Это было в марте 1945 года. Под натиском наземных войск противник отходил на запад. Автомашины, танки, артиллерия медленно отступали по раскисшим от весеннего паводка дорогам. Чтобы не создавать заторов, тягачи сволакивали в кюветы застрявшую технику. Распутица вынуждала фашистов выбирать при отступлении большие магистрали. Но и асфальтированные дороги быстро выходили из строя при движении по ним танков и самоходных орудий.
Воздушный разведчик М. Саломатин доложил, что на шоссе, которое шло через Шелен, скопилось до 300 вражеских автомашин. Дешифрированные снимки подтвердили устный доклад летчика. Командование полка приняло решение немедленно ударить по скоплению техники. В воздух поднялась группа штурмовиков во главе с Саломатиным. Видимость в районе цели была ограниченной. Самолеты снизились до 100 метров и с этой высоты атаковали противника. С первого захода штурмовики подожгли до десяти автомашин.
Противовоздушной обороны не было, поэтому гитлеровцы, бросив технику, укрылись в кюветах. Группа М. Саломатина еще раз ударила по колонне бомбами и реактивными снарядами. Возникли пожары, начались взрывы. Уничтожив технику, летчики обстреляли придорожные кюветы и нанесли врагу большой урон в живой силе.
На подходе к своему аэродрому М. Саломатин встретил восьмерку штурмовиков майора Денисова. Она шла в район Фодерау. По данным воздушной разведки, оттуда к станции Валиттник двигалось около 200 немецких автомашин.
