— Скажите, Дмитрий Павлович, — после непродолжительной паузы заговорил Игорек, — правда, что монета, которую я нашел, имеет большое значение?
Археолог прищурился, с улыбкой посмотрел на мальчика.
— Монета, что ты нашел?… О, да! Ей суждено произвести настоящий переворот в науке. Это находка мирового значения.
Мальчик не сразу заметил, что археолог шутит, а поняв, опять смутился.
— По-моему не ты, а вы нашли… Так как-то лучше звучит. Ну, ладно, — улыбнулся Дмитрий Павлович, видя, что мальчик побагровел от стыда. — Ладно. Это ты так, прихвастнул немного. Бывает. А монета ваша, если серьезно говорить, находка удачная. Вообще-то деньги нередко на городищах находят, но всё равно — это удача. Чем же она интересна, эта монета?…
Неожиданно археолог замолчал. Ребята с недоумением смотрели на своего нового знакомого, а тот, глубоко задумавшись, поглаживал диргем пальцем правой руки. Потом опять поднял взгляд на ребят.
— Ведь это тот самый диргем… безусловно.
— Какой тот самый? — изумились мальчики.
— Дырочку на диргеме видите? — спросил Дмитрий Павлович с каким-то особым значением. — Зачем, думаете, она пробита? А?
— Ясно, — сразу отозвался Игорь, — нитку в неё вдевали.
— У нас есть старая китайская монета, — добавил Глеб, — только медная. Дед ещё с японской войны привез — она тоже с дыркой: так носить удобнее — не потеряешь.
— А может быть, её на шее носили, — неуверенно предположил Игорь, — для украшения, как цыганки носят?
— Именно! Угадал, паренек. Ну, слушайте: носили эту монету действительно на тоненькой цепочке, только не на шее, а на лбу. А кто носил? Знаете?
Мальчики, конечно, не знали, кто носил на лбу арабскую монету, а Дмитрий Павлович не торопился говорить. Он сидел задумчивый, упершись локтями в колено, подбородок опустив на ладони, и смотрел куда-то вдаль, мимо мальчиков. Ребята притихли, изумленные и заинтересованные странной переменой в настроении археолога.
— Заряна, — проговорил, наконец, Дмитрий Павлович негромко и доверительно. — Заряна носила. Понимаете?
Ничего не понимали мальчики, ни о какой Заряне они не слышали.
Дмитрий Павлович поднял с земли свою сумку, вынул из нее большой блокнот, достал плотный кусок бумаги и протянул его мальчикам.
Мастерски исполненный кем-то акварельный рисунок изображал молодую красивую девушку, смуглую, русоволосую, с большими синими глазами. Девушка сидела у берега реки на стволе старой ивы, под её нависшими густыми ветвями. Пальцами правой ноги она чуть не касалась воды, словно пробуя, холодна ли. На девушке длинная, ниже колен рубашка, перехваченная у талии черным пояском. Вдоль округло вырезанного ворота узкая черная каемка вышивки. Рукава до локтей, широкие и тоже по краю черным вышиты. На левой руке, немного выше кисти, узенький браслет. Толстая русая коса переброшена на грудь. На лбу… Игорева находка — серебряный диск с затейливыми арабскими письменами.
Мальчики с интересом рассматривали рисунок.
— Вот она, Заряна, ребятки, — прошептал Дмитрий Павлович. В голосе его мальчики неожиданно почувствовали нежность.
Археолог взял из рук Глеба рисунок, взглянул на него и бережно вложил опять в блокнот.
— Она здесь жила? — спросил Игорек.
Дмитрий Павлович утвердительно кивнул головой.
— Давно?
— А вот посчитайте! — Дмитрий Павлович слегка подкинул на ладони монету. — Это арабский диргем конца восьмого или начала девятого века. Чеканен чуть не тысячу триста лет тому назад. Правила тогда в Багдаде династия аббасидов — потомков халифа Аббаса. Примерно в эти годы и жила здесь девушка.
«Чего это он о ней так, как о родной», — подумал Глеб.
— Здесь, значит, село было в те времена, — заключил Игорь.
— Не простое село — городище. Селами археологи называют поселения неукрепленные, а это была целая крепость.
— Вроде кремля, — припомнил Глеб, — а вокруг поселение.
— Правильно. Ну кремль, конечно, здесь был не ровня московскому, а все-таки крепкий. Пошли, ребята, посмотрим!
Все трое встали, взобрались на возвышение, что длинным горбом тянулось от обрыва до обрыва у западного края Кудеярова стана. Дмитрий Павлович продолжал рассказ.
— Видите? Слева крутой обрыв, справа такой же. Сейчас на них кустарник, а тогда они голые были и почти отвесные. Нарочно ещё их очищали да ровняли жители. А тут, где мы стоим, вал, людьми насыпанный, и ров. Ров теперь заплыл, и вал пообсыпался. А тогда глубина рва была, вероятно, не меньше восьми-десяти метров, да высота вала не меньше. А на валу ещё стена — частокол из толстых дубовых бревен. Тоже метров в пять высотой. Итого от дна рва до верха стены метров двадцать пять.
Шутка? Попробуй раскуси такой орешек! Пушек тогда не было, ружей тоже. Лезь, штурмуй. А на стенах
