всадника. А тот остановил коня всего лишь в тридцати шагах от стены. Остановил, не торопясь, явно рисуясь своим бесстрашием, потрепал скакуна по шее и только тогда поднял голову, глянул на высокую ограду.
Заряна тоже была в этот миг на стене. Она оглянулась вокруг, увидела растерянные лица стариков… Она должна показать пример непокорности врагу.
Девушка натянула лук, быстро поднялась над частоколом и спустила тетиву.
«Берегись, Могун!» — крикнул один из всадников, устремляясь на помощь своему вождю. Но тот и сам вовремя заметил опасность. Резким рывком поднял левую руку с большим красным щитом. Стрела тяжело ударилась в щит против головы вождя и глубоко застряла в крепкой ясеневой доске. Могун вырвал стрелу, легко, как былинку, переломил её пальцами и бросил наземь. Так с презрением давят и бросают бессильного комара.
«Старики! — крикнул он громко и властно. — Перестаньте упрямиться, открывайте ворота. Все живы будете. До утра сроку даю… Чтобы хуже не было!..»
Плеткой, как напроказившим школярам, пригрозил упрямым защитникам городища и медленно, нарочито медленно, отъехал за плетни.
Заряна стояла бледная, безмолвная и, не отводя глаз, смотрела на отъезжающего всадника.
Что-то неслышное прошептали холодные, дрожащие губы. Потом повернулась к старикам, и те изумились: видят — ясной радостью светятся темно-синие глаза, улыбается, ликует дочь колдуна!
ГЛАВА XXIX. ПЕСНЯ ЗАРЯНЫ
Настал вечер. Ясный, розовый… Утомились, перестали стучать топоры во вражьем стане. Тихо стало вокруг обреченного городища, ещё тише — на городище.
Заряна снова поднялась на стену. Со страхом, удивлением и надеждой глянули на неё северяне.
На девушке была длинная белая рубашка из тонкого византийского полотна, красными, серебряными и золотыми нитями прошитая у рукавов и ворота, расшитым поясом перехваченная у бедер. В волосах у висков укреплены были яркие, хитрой работы височные кольца — по три с каждой стороны. На лбу, на тонкой золотой цепочке — серебряный диргем. Волосы заплетены в две толстые и длинные, до пояса, косы. На смуглой шее ожерелье из круглых хрустальных бусин вперемежку с длинными красными сердоликовыми.
Девушка взошла на высокое место на бревенчатом помосте — здесь лежала приготовленная для отпора врагу груда камней, — села на камни и медленно повернулась лицом к неприятельскому стану.
Минуту сидела молча, хорошо видная из городища и из вражьего лагеря, а потом громко запела, положив руки на острия частокола.
«Колдует», — решили защитники городища.
Но мало походила песня Заряны на колдовские заклинания. Задушевная, ласковая, тревожная, неслась она с высокого вала, со старой дубовой стены… Грустная, просящая девичья песня:
