Можно, конечно, и дальше приводить факты и цитировать источники, но вряд ли это изменит уже сложившуюся картину отсутствия прямой зависимости между советскими репрессиями и отношением поляков к России и русским. Тем более, что к началу Великой Отечественной Войны граница между СССР и Германией была действительно на замке, а потому информация о том, что за ней происходило, в Генерал- Губернаторство попросту не просачивалась. Так что и в данном случае мы имеем дело не более чем с извечным польским стремлением «нашкодить» восточному соседу, а при возможности и кусочек территории оторвать. Видимо, хорошо понимал это и Гитлер, раз уж даже он, как ни напрашивались ему в союзники «гнуснейшие из гнусных» (выражение Черчилля), «братской» польской помощью откровенно побрезговал. А вот Сталин, к сожалению, не был столь разборчив, и сильно обжегся.
«...Нарушая соглашение и солдатское слово», или сага о поисках места сражения за Польшу
И все же вопреки заветным чаяниям поляков «конфликт» между врагом Польши №1 и врагом Польши №2 привел не совсем к тому сценарию, на который они рассчитывали, ибо СССР стал союзником Франции и Англии, что круто меняло и положение эмигрантского правительства в Лондоне. Определенную роль сыграл, конечно, и террор фашистских оккупантов в Польше, как постоянный фактор оккупационной действительности. Как следствие этого изменения ситуации 30 июля 1941 г. в Лондоне между эмигрантским правительством и СССР было подписано польско-советское соглашение, согласно которому восстанавливались дипломатические отношения между двумя странами, обе стороны брали на себя взаимные обязательства «оказания всякого рода помощи и поддержки в войне против гитлеровской Германии», и уже в декабре 1941 г. Сикорский встретился со Сталиным и договорился о формировании польской армии на Востоке. Предполагалось также, что эта армия позже пополнится польскими подразделениями с Запада, что представлялось естественным, ведь не было короче пути обратно в Польшу, чем путь из СССР на Запад. Кроме того, ради общего дела борьбы с агрессором планировалось задействовать и вооруженные формирования подполья в самой оккупированной Польше.
Сикорский, несмотря на все свое легионерское прошлое, был не только здравомыслящим человеком, но и национально мыслящим политиком, умевшим отделять жизненно важные для своего народа задачи в период страшнейшей борьбы с фашистской Германией от жажды восстановления прежнего, довоенного status quo. В польско-советском договоре от 30 июля 1941 г. советская сторона признавала, что все советско-немецкие соглашения относительно территориальных изменений в Польше теряют свою силу. Но при всем этом Сталин, несмотря на критическое военное положение, никоим образом не собирался отказываться от Западной Украины и Белоруссии. А основанием столь твердой позиции были итоги референдумов 1940 г., в результате которых данные территории вошли в состав Советского Союза в качестве УССР, БССР и ЛитССР.
Однако что же было дальше? А вот что: и польская и советская стороны продемонстрировали, что готовы пойти дальше, и 14 августа 1941 г. заключили военное соглашение, в соответствии с которым на территории СССР началось формирование польской армии во главе с генералом Владыславом Андерсом. Именно для создания этой армии, как подразумевалось, предназначенной для военных действий совместно с РККА, а следовательно, реальной союзницы, Сталин пошел на ряд последовательных действий. Была объявлена амнистия польским военнопленным и интернированным польской армии, всем участникам антисоветского подполья в СССР — первая в истории Советского Союза — и коснулась она ни много ни мало 391 545 человек.
Освобожденным польским гражданам разрешалось свободное проживание на всей территории СССР, за исключением пограничных и режимных территорий. В соответствии с постановлением об амнистии местные советские и партийные органы должны были содействовать амнистированным, и в первую очередь женщинам с детьми, в устройстве на работу и предоставлении жилплощади. Начала оказываться существенная для условий ведущейся войны материальная помощь польским гражданам. Выделение специальных фондов позволило создать 589 учреждений для удовлетворения нужд польских граждан (столовые, детские учреждения, школы, дома инвалидов и т.п.). Было разрешено открытие 20 представительств польского посольства, назначено 421 доверенное лицо, начали организовываться пункты выдачи одежды и продовольствия, поступавшего из США и Англии.
Несмотря на тяжелейшую ситуацию, в которой находился СССР в 1941-1942 гг. после вторжения немецких войск, польских военнослужащих полностью обеспечивали всем необходимым. Питание, обмундирование, а также вооружение армии Андерса осуществлялось за счет предоставленного эмигрантскому правительству кредита в 65 млн рублей, который оно должно было погасить в течение 10 лет после окончания войны. Каждому бывшему польскому военнопленному при освобождении из лагеря выдавалось единовременное пособие. Рядовые получили по 500 руб., офицеры же — существенно больше: подполковники и майоры — по 3 тыс. руб., полковники — по 5 тыс. руб., генералы — по 10 тыс. руб., а персонально генерал Андерс — 25 тыс. руб. Всего было выдано пособий на сумму 15 млн рублей. В следующем году Советский Союз предоставил правительству Сикорского еще один беспроцентный кредит на сумму 300 млн рублей[46]. 25 декабря 1941 г. Государственный Комитет Обороны принял постановление 1064 сс, по которому предполагалось увеличить польскую армию до 6 дивизий общей численностью 96 тыс. человек.
А что же Андерс? А вот что пишет о нем и его армии генерал С. Г. Поплавский, командовавший сформированными после ухода армии Андерса дивизиями другой польской армии — Войска Польского (впрочем, с точки зрения разномастных историков правого толка, верить этому «наймиту советов», конечно же, нельзя, хотя в отличие от того же Андерса он воевал с немцами с самого начала и дошел через Польшу до Берлина, а не до Болоньи) в своей книге «Товарищи в борьбе»:
«На посту командующего Андерс, по старой привычке, повел разгульную жизнь, тратя большие деньги на приемы и изысканные обеды. А позже вообще пустился на всякие грязные махинации: подставные доверенные лица скупали для него на казенные деньги золото, бриллианты, иностранную валюту. Ценности переправлялись за границу и вкладывались там в иностранные банки.
О лицемерии и коварстве Андерса, о его отношении к советским властям поведал мне Зигмунд Берлинг, занимавший в то время пост начальника 5-й дивизии и часто встречавшийся с Андерсом.
— Бросьте думать о военном союзе с СССР! — откровенничая, поучал Берлинга Андерс. — Красная Армия все равно потерпит поражение. Ей не одолеть Германию, которая уже завоевала всю Европу. Наше счастье, что польская армия формируется в глубоком тылу у русских. Если нам будет грозить опасность, мы уйдем еще дальше на восток. Самое главное для нас — сохранить армию» [47].
Небезынтересны также приводимые в этой книге свидетельства Ежи Климковского, бывшего адъютанта Андерса в Советском Союзе, о высказываниях Андерса осенью 1941 г. на одном из совещаний штаба: «Немецкие войска имеют большие успехи, и дни Москвы сочтены... В связи с тем что на советско- германском фронте положение тяжелое, польскую армию следует передислоцировать на юг, по возможности ближе в Афганистану, а в случае катастрофы на советском фронте — вывести ее в Персию, Индию или Афганистан...»[48]
Дело в том, что у генерала Андерса с первого же дня вторжения Германии в Советский Союз сформировалось твердое убеждение, что победа будет за немцами. У него все было расписано четко и просто: сначала Германия разобьет Россию, потом англичане с американцами с участием мощной польской армии разобьют Германию. Так к чему же «в таком разе» проливать «голубую» польскую кровь за «большевистское быдло» в донских степях или под Сталинградом? И даже потом, когда стало окончательно ясно, что ненавистные Советы каким-то непостижимым образом бьют немцев без чьей-либо военной помощи, он не только не вразумился, но немедленно разработал новую теорию, по которой через пару лет после победы над Германией Англия и США начнут третью мировую войну с СССР ради освобождения Польши от ига красных головорезов. И «как раз-таки» во имя этой идеи он — на средства Великобритании
