Он надел шлем, подключил наушники. Мы пошли к выходу, и тут ко мне подошли все четверо. Каждый протягивал фотографию Аллана, вырезанную из какого-нибудь журнала. Он был тут и во всем космическом облачении перед стартом, и на пляже — обнаженный, загорелый, сверкающий радостной улыбкой — в буйной морской пене, и склонившийся над приборами в Главном Космическом Центре, и на трибуне какого-то всемирного форума… Где они только выкопали в одно мгновение эти фотографии — ума не приложу, скорей всего таскали их с собой все время.
— Попросите его, если можно, — проговорил один из них, — автограф…
Я пообещал, собрал фотографии, сунул их во внутренний карман. Затем пожал каждому из них на прощанье руку, и они, видно, были очень довольны. Им казалось, что через меня они как бы приобщились к нему.
Мы с пилотом поднялись в ракету, заняли свои места в креслах — он впереди, я — подальше, в глубине и сбоку. Это была маленькая, аварийная ракета, рассчитанная на троих-четверых, не больше. Мой пилот заложил перфокарту, включил обрабатывающее устройство и, пока оно выдавало сигналы на пульт, задраил люк.
— Ремни пристегнули? — спросил он меня, не оглядываясь.
— Пристегнул.
— Хорошо. Перевожу в горизонтальное положение.
Кресло подо мной стало выпрямляться, превращаясь в лежанку, и в то же время я почувствовал легкую вибрацию, сознание затуманилось, наступил сон. А когда я проснулся, то увидел на экране проплывающие под нами очертания континентов.
— Проходим Камчатку… — услышал я голос пилота. — Идем над Тихим океаном.
Некоторое время он молчал. Потом сказал со вздохом:
— Вот так мы работаем — космические извозчики… Возим по ночам по всяким экстренным вызовам.
— И часто приходится вылетать за ночь?
— Когда как… Вы сегодня третий. Одного я в Антарктику возил, у него там жена в экспедиции. Другой — старичок, физиолог, помчался на ночь глядя на Борнео, там сложная операция по его методу…
— Ну что ж, я считаю, у вас благородная миссия.
— Благородная, конечно… Да разве ж это работа для космонавта?! Давно уже пора перейти на беспилотные перелеты — дискуссию в «Литературной газете» читали? Садитесь, нажимаете кнопку и выходите в точно назначенном пункте. Ведь моя роль сейчас к чему, собственно, сводится? Вот развлекаю вас — и только… А так ведь все автоматы делают.
— А в дальнем космосе?
— Что вы! Совсем другое дело! Там — творчество, решение неожиданных задач… То, что делает ваш друг Аллан, это достойно преклонения!
— Ничего, — утешил я его. — И у вас будут свои галактики.
— Прошли Америку, — сказал он, — идем над Атлантическим…
Вскоре мы пересекли южную часть Европы и вышли к Чёрному морю точно на широте Коктебеля. Началось торможение, ракета переходила на режим воздухоплавания, затем мягко причалила к мачте коктебельской станции.
— Ну вот, — сказал пилот с грустной улыбкой, — путешествие окончено. Про автограф не забудьте, пожалуйста.
— Не сомневайтесь! — Я похлопал себя по карману. — Доставлю на обратном пути. Вас зовут Александр?
Он просиял.
Мы попрощались, я вышел на площадку, спустился на второй ярус, проехал немного по горизонту и, минут десять спустя, входил в прозрачную спиральную галерею аллановского дома, нависшую прямо над морем.
Меня встретила Юна. Она была в таком же, как он, темном облегающем костюме, и это еще больше подчёркивало мраморную белизну ее лица, грацию каждого ее движения.
Она взяла меня за руку.
— Простите, Виктор… Но он места себе не находит. Вы же знаете…
— Все правильно, — сказал я. — Пойдемте.
Мы пошли по галерее, по мягкому полупрозрачному ковру, сквозь него, прямо под собой я видел кромку берега, ночной порт и какой-то сверкающий огнями, видимо, прогулочный корабль, который выходил в открытое море. Мы обогнули галерею, вступили на площадку, и тут же раздвинулись створки стены, пропуская в комнату.
Аллан встал мне навстречу.
Мы обнялись.
— Садитесь, Виктор, — он показал глазами на свое рабочее место справа от экрана. — Садитесь… А я ходить буду.
Я сел за наклонное бюро с набором клавиш. Когда он возвращался, он всегда усаживал меня здесь, и на время я как бы превращался в пилота его корабля, а он имел возможность посмотреть на все, что было, со стороны. Это, видимо, помогало ему.
— Вы знаете, куда я уходил?
— Да, знаю, — сказал я. — Вы летали в созвездие Лиры.
Он поморщился. Понятие «летать» он считал чисто земным, воздушным. Он считал, что при помощи космического аппарата человек сдвигается во времени, уходит в дальние временные сферы и тем самым перемещается в пространстве.
— А зачем я уходил к Лире, вы знаете?
— Знаю, вы искали эту странную блуждающую планету, которая все время меняла свою орбиту.
— Это верно, как факт. А почему она меня интересовала, вы знаете?
— Ну… Я полагал, что с точки зрения науки важно понять, почему она меняет орбиту. Разве не так?
— Так… Так…
Он ходил по своему прозрачному ковру, отмеривал одинаковое число шагов туда и обратно, потом ему, видно, надоело, он вышел за пределы комнаты, пошел по галерее. Я хорошо видел его стройную темную фигуру, пересекающую световой коридор. Он Погасил большой свет в галерее, за стеклянными стенами обозначилось звездное небо, оно надвинулось, приблизилось вплотную, и впечатление было такое, будто темная фигура Аллана движется сейчас прямо по звездам.
Он быстро шёл по галерее, что-то высматривал в небе, а голос его я слышал здесь, рядом с собой, у пульта.
— Все это так, Виктор. Для всех я ушёл, чтобы понять, почему она блуждает. Но был один человек в мире, который знал кое-что еще, которого интересовала не столько физическая, сколько человеческая проблема.
— Человеческая? Там, на этой планете?
— Да, был человек, которого волновала судьба людей. Этот человек был я.
— Ничего не понимаю. Погодите…
— Сейчас поймете. Вы видите, во-он там, слева от Беги, видны крайние звезды Лиры… Они видны не часто, лишь в такие вот ночи. Видите?
Он протянул руку, и я увидел над морем несколько слабых звездочек. Они то появлялись, то исчезали, затуманенные расстоянием.
— Так вот, — продолжал Аллан, — в одну из таких ночей мы стояли вот здесь, вместе с Юной, и она сказала… Ты помнишь, Юна, что ты сказала тогда?
— Помню. Я сказала, что нашла любопытный документ в Космической библиотеке.
— Совершенно верно. Все началось с Космической библиотеки, с этого документа.
Аллан вынул из подкладки свитера несколько листков, показал нам.
— Это фотокопии. В одной из книг о полетах двухвековой давности оказались вот эти листки, своеобразный манифест группы американских учёных. Из него явствовало, что группа, именовавшая себя
