может таким образом отвлечься.
Принимаясь намыливать ее бедро, Максим рассеянно заметил:
— Вот эта мне особенно нравится.
Пальцы его обрисовали контур татуировки в виде осьминога с волнообразными щупальцами.
Имена задрожала. Это прикосновение показалось ей гораздо более интимным, чем прочие. Она ни за что не призналась бы, что, выбирая этот рисунок, думала о Максиме, и представляла его в воображении, когда иглы накалывали татуировку на ее кожу. Это воспоминание странным образом переплелось в ее сознании с наслаждением, испытанным ею от его прикосновения.
Герцог продолжал мыть ей ноги, больше не делая никаких личных комментариев. Он задавал обычные вопросы об обстановке в портах, которые Имене довелось посетить, а также касательно начальника порта или владельца судоверфи, с которыми был знаком. Она рассказывала все, что знала, вне зависимости от того, как ничтожно скудны были эти сведения. Она говорила и о том, что услышала от Четри, других своих моряков или служанки Норис.
Максим внимал ей с отсутствующим выражением лица, но она слишком хорошо его знала и понимала, что он не упускает ни единой детали. Когда Имена закончила говорить, он бросил полотенце на пол, опустился на колени и принялся мыть ее ступни.
Он не массировал их и не гладил больше, чем требовалось, но Имена ощущала при этом пробегающую по ее ногам дрожь возбуждения. Глядя на основание шеи Максима, она думала о том, как хочется ей положить туда руку или прижаться губами к линии роста волос. Ей нужно было что-то сказать, чтобы отвлечься от его пальцев, намыливающих ее ступни. Дрожа от желания, Имена представляла, как он облизывает языком пространства между пальцами ее ног.
— Мои родители хотят, чтобы я вышла замуж, — с отчаянием в голосе произнесла она.
Глава 2
Руки Максима замерли, и Имена медленно выдохнула. Теперь, когда он больше не касался ее, она могла расслабиться. Он женится на придворной даме, потому что так повелел король, а она станет женой кого-то, не носящего герцогский титул, и поэтому нечего даже и мечтать об… этом.
Никакого
Сейчас ей требовалось стряхнуть с себя неподобающее возбуждение, покинуть дворец и разыскать Саньи, который всегда радовался ее нечастым визитам в его свечной магазинчик. В залитой солнечным светом спальне Саньи позаботится о ее удовольствии, а потом они поужинают вместе, и она станет играть с его двумя сыновьями в саду. Возможно, даже задержится у него на ночь. Саньи будет счастлив, если она так поступит. Он всегда говорит, что хочет видеть ее чаще.
Имене с трудом удалось убедить себя в том, что мягкий верный Саньи для нее предпочтительнее, чем Максим.
Выдержав значительную паузу, Максим поместил ее намыленную ногу себе на бедро, накрытое полотенцем, и принялся медленными движениями растирать ей икру. Имена непроизвольно поджала загрубевшие пальцы ног, ощущая через ткань крепкие мускулы его ноги. Плечи Максима напряглись. Имена отвела взгляд, пытаясь таким образом прогнать неподобающие мысли.
— Твои родители предоставили тебе какой-нибудь выбор? — спросил герцог.
Имена была благодарна ему за то, что он отвлекает ее разговором.
— Да, около дюжины кандидатов, — ответила она.
— Есть ли среди них достойные внимания?
— Они все… очень богаты. И горят желанием породниться с семьей адмирала Люнг. Мать сама отбирала их, хотя последнее слово оставалось за отцом.
Максим принялся растирать икру на другой ее ноге.
— Породниться с семьей адмирала, но не лично с тобой? Им не нравится твой отец? — Имена ничего не ответила, и Максим продолжал: — Ты рассказывала мне о нем, помнишь? Я знаю, что он был пленником.
Имена успела забыть о том пьяном вечере, о котором сейчас вспомнил герцог. Она тогда проходила собеседование на должность его доверенного капитана.
— Говорила ли я о том, какие еще это имеет последствия?
— Ты не можешь унаследовать должность в имперском флоте, — невозмутимо произнес он. — И твои дети также не будут наделены этим правом. Им нельзя будет поступить на службу государству, по крайней мере ради получения жалованья, а вот детям их детей это можно будет сделать в том случае, если они выдержат определенные испытания. К тому же все их прочие предки должны быть полноправными жителями государства. Тебе же самой, однако, позволено быть капером и рисковать своей жизнью во славу империи. — Произнеся эти слова, Максим поднялся и, бросив ткань в корзину, принялся массировать скованные напряжением плечи Имены.
В его словах заключалась горькая правда. Имена подалась вперед всем телом, вздыхая от наслаждения. Сильные пальцы герцога разминали сведенные мышцы у основания ее шеи. Имена не осознавала, как сильно болела у нее голова, пока тело ее не расслабилось под действием умелого массажа. Понимая, какое он оказывает на нее воздействие, Максим нежно провел ладонью по бритому черепу Имены, прежде чем продолжить.
— Так какая тебе выгода от вступления в брак с одним из этих мужчин? — поинтересовался он.
Она задумалась над ответом, но собраться с мыслями было сложно, принимая во внимание, что руки герцога продолжали массировать ее плечи и шею.
— Положение в обществе, — произнесла она. — Я стану частью его семьи и приобрету, таким образом, заслуживающую доверия репутацию, ну, по крайней мере, в определенных рамках. Мой муж будет ответственным за меня. — Она пыталась сдержать рвущийся наружу гнев, но не сумела.
— Ты же не станешь совершать подобного шага.
— Возможно, мне придется. — Имена опустилась на скамью. Руки герцога двигались вверх и вниз по ее спине по обеим сторонам от позвоночника, изгоняя напряжение из мышц. — У меня есть деньги, которыми я могу распоряжаться по собственному усмотрению. Но вот от «Морского цветка» мне придется отказаться. В обществе не принято, чтобы супруги богачей бороздили моря и океаны.
— До этого не дойдет, если ты попросишь убежища в моем герцогстве, — ответил Максим.
Женщина невесело улыбнулась:
— Благодарю за предложение, но не думаю, что король Джулиан придет в восторг оттого, что в его королевстве станет жить дочь имперского адмирала.
— А если ты выйдешь здесь замуж? Тогда твоя преданность будет принята с большей охотой, а дети смогут стать кем пожелают.
Имена прикрыла глаза:
— Я… размышляла над этим.
— Неужели? — Максим похлопал руками ей по плечам. — Пусть впитается.
Прежде чем погрузиться в один из малых источников лицом к лицу с Максимом, Имена облилась холодной водой, чтобы погасить бушующий в ее теле пожар желания. Каменная скамеечка в источнике оказалась очень скользкой, и она попыталась найти опору, чтобы не упасть. В следующее мгновение она осознала, что касается ноги герцога.
— Прошу прощения, — выдохнула она, разбрызгивая воду и удобнее устраиваясь на скамье.
Максим рассмеялся. Подавшись вперед, он схватил ее за ногу и привлек к себе, побуждая сесть рядом:
— Если ты сядешь здесь, то сможешь любоваться новыми скульптурами.
Едва сдерживая улыбку, Имена посмотрела на него и произнесла:
