Луиза вздрогнула и проснулась.
– Открой, Луиза! – снова раздался голос за дверью ее домика. На этот раз она узнала его. Это был Гэри Митчелл, констебль.
С Гэри они были, можно сказать, друзьями детства.
Луиза поднялась, потянулась и вышла на крыльцо.
– Доброе утро, Луиза! – приветствовал ее констебль. – Как твои дела?
– Отлично, Гэри! А как твои? Как Кэти?
– Спасибо. – Констебль посерьезнел и перешел к делу: – Сегодня ночью ты не заметила ничего подозрительного?
– Подозрительного? – переспросила Луиза. – Что ты имеешь в виду?
– Каких-нибудь незнакомых людей... ну, ты меня понимаешь.
– Не совсем, Гэри. – Луиза сделала задумчивый вид.
– Понимаешь, Луиза, Берт Финчли слышал ночью что-то странное... вроде выстрелы... а я сейчас прошелся по причалу и увидел там какие-то пятна, похожие на кровь. Так вот я и решил зайти к тебе и спросить, не видела ли ты чего...
– Ну вот ты и спросил. – Луиза начала терять терпение. – Ты спросил, и я тебе отвечаю. Если хочешь, могу даже два раза: нет, я ничего не видела. Никаких подозрительных людей. Правда, я вчера довольно долго сидела в «Слоне и корзине», но все равно – если бы здесь кто побывал, уж поверь мне, я бы об этом знала.
– Вот как, – протянул констебль, и в голосе его прозвучало сомнение. – Вы уверены, мисс Спарроу?
– Уверена, Гэри, уверена. Так же как в том, что ты стоишь тут передо мной и мнешься, как карманник перед причастием.
– Хорошо, Луиза, – вздохнул констебль. – Только вот как же насчет твоей двери?
– Насчет двери? – переспросила Луиза. – Что такое насчет моей двери?
– Она разбита. – Гэри Митчелл ткнул толстым пальцем, покрытым рыжими волосками, в пустующий квадратик на двери. – Такое впечатление, что к тебе кто-то влез. Я прав, Луиза?
– Можешь засунуть свое впечатление сам знаешь куда, Гэри Митчелл. Я тебя знаю пятьдесят лет, и ты меня знаешь около того, так что ты знаешь, что со своими впечатлениями можешь держаться подальше. А насчет этой двери – вот оно как было: я пришла вчера из «Слона и корзины» очень поздно, и я была малость под мухой. Сам понимаешь, мы обсуждали матч с «Арсеналом»...
– Понимаю, Луиза!
– Так вот, я хотела открыть дверь, но чертов ключ выпал у меня и закатился под крыльцо. Я попробовала его найти, но мне было малость не по себе, и мой организм не захотел торчать здесь, согнувшись в три погибели. Тогда я обернула руку платком и выбила это треклятое стекло, а потом засунула руку и открыла дверь изнутри... ведь это мой дом, верно? Значит, и дверь моя, и я имею право делать с ней все, что захочу! Если захочу, могу вообще изрубить ее на куски и сжечь в печке, и никакой констебль, даже такой толстый и ленивый, как ты, не может мне в этом помешать!
– Верно, Луиза, – проговорил Гэри примирительным тоном. – Ты можешь делать с этой дверью все, что угодно. Я просто увидел ее и забеспокоился, не случилось ли с тобой чего... вдруг к тебе в дом забрался бродяга... тем более что Берт Финчли слышал ночью что-то вроде выстрелов, и эти следы на причале...
– Гэри Митчелл! – Луиза уперла руки в боки и сверху вниз уставилась на констебля. – Ты знаешь меня пятьдесят лет или около того. Неужели ты думаешь, что я не справилась бы с каким-то бродягой?
– Нет, Луиза, я так не думаю. – Констебль стушевался.
– Даже если бы это был очень здоровый бродяга, а не какой-то хилятик, или если бы он был не один – на этот случай у меня тоже кое-что есть...
– Хорошо, Луиза, ты меня убедила. Так что я, пожалуй, пойду...
– Иди, Гэри Митчелл, я тебя не задерживаю.
– Только вот что... – Глаза констебля хитро блеснули. – Не пригласишь ли меня на чашку чая, или кофе, или еще чего-нибудь подобного?
– Для чая слишком рано, а кофе я сегодня не варила, так что ничем не могу тебя угостить. А если ты таким манером хочешь осмотреть мое жилище – сначала запасись ордером, иначе я тебя и на порог не пущу, ты меня знаешь.
Констебль Митчелл действительно хорошо знал Луизу. Он знал, что она не любит связываться с полицией, предпочитая все свои проблемы решать самостоятельно. И еще он помнил, как она здорово отлупила его, когда им обоим было по десять лет. А с тех пор Луиза сильно подросла, и рука у нее стала гораздо тяжелее.
– Ладно, Луиза, не буду тебя больше задерживать. Я, пожалуй, пойду. Но если ты вспомнишь что- нибудь насчет сегодняшней ночи – позвони мне, телефон ты помнишь.
– Помню, Гэри, и непременно позвоню, – успокоила констебля Луиза и закрыла дверь перед самым его носом.
Закрыв дверь, она озабоченно огляделась и прошла в спальню.
Ночной гость полусидел на кровати и смотрел на нее с выражением виноватого беспокойства.
– Простите, мэм... я вломился в ваше жилище, выпил ваше виски и, похоже, занял вашу кровать... но мне было здорово плохо... а все расходы я вам непременно компенсирую...
– Против этого я не возражаю, сынок, – ответила Луиза, осматривая гостя. – Только для начала скажи мне, как ты себя чувствуешь и какое отношение имеешь к выстрелам, которые сегодня ночью слышал Берт Финчли?
– Берт Финчли? Кто это – Берт Финчли? Это тот человек, с которым вы сейчас разговаривали?
– Нет, я разговаривала с констеблем, а Берт Финчли – это старый маразматик, который от нечего делать постоянно сует нос в чужие дела... Так как насчет выстрелов сегодня ночью?
– Одно вам могу сказать, мэм: я ни в кого не стрелял, стреляли в меня... а потом сбросили в воду, и я с трудом выбрался из реки, когда те люди ушли.
– Вода сейчас холодная, – протянула Луиза.
– Совершенно верно, мэм. Поэтому мне и пришлось позаимствовать ваше виски. Но вы не волнуйтесь, я вам все возмещу... и немедленно покину ваш дом...
– Я не осуждаю тебя за то, что ты выпил виски, – проговорила Луиза после небольшой паузы. – Вода сейчас действительно очень холодная, просто ледяная. Я немного сердита на тебя за то, что ты пролил все остальное, но это тоже можно объяснить. А насчет того, чтобы немедленно уйти – на твоем месте я бы не горячилась: я пятьдесят лет знаю Гэри Митчелла и не сомневаюсь, что он спрятался где-нибудь поблизости и следит за моим домом, чтобы выяснить, кого я у себя приютила. Так что не торопись, а лучше скажи, что ты предпочитаешь на завтрак – омлет с ветчиной или пару вареных яиц?
Луиза, как уже было сказано, не была хозяйственной женщиной, но сейчас в ней неожиданно проснулся материнский инстинкт, и ей захотелось окружить заботой этого совершенно незнакомого и довольно подозрительного человека.
Позавтракав и выпив огромную кружку крепкого кофе, Павел почувствовал себя гораздо лучше. Луиза почистила его одежду, и сейчас он выглядел почти прилично, несмотря на ночное купание в реке. Павел вытащил из кармана бумажник, отсчитал несколько купюр и положил их на стол. При этом из бумажника случайно выпал розовый картонный прямоугольник.
– Не мусори, парень! – Луиза наклонилась и подняла картонку. Взглянув на рисунок – золотистый фламинго на розовом фоне – она невозмутимо проговорила: – Приятное местечко... я там была один раз...
– Что?! – переспросил Павел, уставившись на нее. – Вы знаете это место? Вы бывали там?
– А что такого? – Луиза пожала плечами. – Мой бывший муженек, не к ночи будь помянут, сводил меня туда как-то раз, вскоре после женитьбы. Там играют джаз... скучновато, но уютно. Хотя по мне в «Слоне и корзине» гораздо веселее.
– Странная визитка, – продолжал Павел. – Ни названия на ней, ни адреса...
– Они это специально, чтобы не привлекать случайных людей. Порядок у них такой – пускают только завсегдатаев и их друзей, ну и дают им такие карточки, чтобы следующий раз сами могли прийти.
