– «О происхождении сущего и числах, его объясняющих»? уточнил Старыгин, обменявшись с Машей выразительным взглядом. Она вспомнила посещение кабинета рукописей, вспомнила прочитанный там старинный трактат.
– Нет, —Антонио отрицательно помотал головой. – «О тайных знаках и скрытых указаниях».
– Никогда о таком не слышал! – Глаза Старыгина заинтересованно блеснули.
– Неудивительно, – итальянец гордо улыбнулся. – Я не так давно обнаружил его в Милане, в библиотеке Амброзиана. Трактат больше ста лет пролежал у них в ящике со средневековыми кулинарными рецептами!
Никому и в голову не приходило, что сохранился полный экземпляр этого трактата! Так вот, вчера я позвонил своему миланскому другу, сотруднику библиотеки, и он прислал мне по электронной почте несколько интересующих меня страниц.
– И что же ты нашел? – Старыгин делал вид, что спокойно пьет вино, но от Маши не укрылся возбужденный блеск его глаз.
– Вот что, – Антонио расстегнул портфель и вынул из него несколько листков. Старыгин потянулся к ним, но Антонио остановил его, улыбнувшись:
– Я думаю, будет лучше, если я сам это прочту. Тогда мы сможем сразу же удовлетворить интерес твоей прекрасной спутницы.
– Скажи лучше, что не хочешь лишить себя удовольствия прочесть это вслух! – усмехнулся Старыгин.
Антонио, не ответив приятелю, развернул листки и начал читать латинский текст, переводя затем каждую фразу на английский.
«... Если же встретятся два оные создания, то иногда случается, что они спариваются, и тогда от чудовищного этого союза рождается существо вдвойне ужасное. Ибо соединяет оно в себе сущность василиска и амфисбены, превосходя своих родителей злобой и коварством. Первое, что делает это чудовище, родившись, – пожирает мать свою, амфисбену. Называют это создание амфиреусом, ибо вдвойне царь он над всеми злобными порождениями природы. Есть, однако, на Востоке тайное общество, поклоняющееся амфиреусу и избравшее его своим божеством, поскольку говорят, будто человек, приручивший оное чудовище, не будет знать никаких преград и достигнет высшей власти. Однако, чтобы приручить это существо, необходим...»
Антонио замолчал и сложил свои листки.
– Что же ты остановился на полуслове? – разочарованно проговорил Старыгин. – Что же необходимо для приручения этого сказочного монстра? Печень вурдалака? Моча осьминога?
– Увы! – Итальянец пожал плечами. – В этом месте рукопись повреждена, так что наше любопытство останется неудовлетворенным. Однако сам по себе пассаж небезынтересный...
– Еще бы! – Старыгин усмехнулся. – Тебе не кажется, что существо, чье изображение я посылал тебе на днях, удивительно подходит на роль амфиреуса?
– Согласен, – Антонио утвердительно опустил веки. – Но знаешь, что самое интригующее в этой истории?
– Не тяни! – Старыгин всем корпусом повернулся к итальянцу. – Что еще у тебя припасено?
– Тайное общество, упоминаемое Аретинцем, действительно существовало! – негромко произнес Антонио, оглядевшись по сторонам, как будто опасаясь, что его подслушивают.
– Мало ли было в средние века тайных сект, обществ, полуязыческих общин...
– Больше того, их следы можно обнаружить не только в средневековье, но и в восемнадцатом, и в девятнадцатом веке...
Возле стола безмолвно возникла женщина в черном платье, она забрала опустевший кувшин из-под вина и поставила на его место полный.
Антонио дождался, когда она отойдет достаточно далеко, и закончил значительным, взволнованным голосом:
– И даже в наше время!
– Ну уж это ты загнул! – Старыгин усмехнулся и подозрительно взглянул на итальянца не шутит ли тот. Но лицо Антонио было удивительно серьезно, даже трагично. Он то и дело косился на женщину в черном, которая застыла возле стены с каменным выражением лица и казалась совершенно безучастной, однако, несомненно, прислушивалась к разговору.
– Я не шучу, – проговорил Антонио, понизив голос. – Однако, если вы не против, мы продолжим этот разговор в саду. Знаете эту поговорку – кажется, здесь и стены имеют уши...
Маша, на которую подействовало выпитое вино, звонко рассмеялась: она представила себе стену, покрытую многочисленными ушами самой разной формы...
Собеседники поднялись из-за стола и вышли в сад.
На улице уже темнело, и сад наполнился удивительно нежными ароматами и едва слышными звуками – шорохом листвы, стрекотом цикад, приглушенным журчанием фонтана.
Антонио сел на скамью под пальмой и пригласил своих спутников расположиться рядом.
– Зря, Дмитрий, ты так несерьезно отнесся к моим словам, – проговорил он, снова оглядевшись по сторонам и убедившись, что кроме них в саду нет ни души. – Человеческая история на всем ее протяжении пронизана деятельностью тайных обществ, они всегда играли огромную роль, и наше время – не исключение. За спиной у всего мира прядется нить тайных решений, тайные общества, возможно, принимают решения, определяющие судьбы человечества, ведут скрытые от посторонних глаз войны.
Большие и маленькие, связанные между собой или изолированные, они вмешиваются в политику большинства государств!
– Да, я слышал, что у вас в Италии несколько лет назад разразился политический скандал, связанный с масонской ложей...
– Да, —Антонио кивнул, – целый ряд высокопоставленных чиновников оказался в рядах ложи. Но это – только верхушка айсберга, только то, что стало известно общественности. На самом деле тайных обществ намного больше, чем считают журналисты и обыватели, и они проникли в правительства не одной только Италии, но большинства развитых стран. Я уж не говорю о странах третьего мира...
Антонио на некоторое время замолчал, а потом продолжил с удивительным волнением:
– Много лет назад, в ранней молодости, я участвовал в экспедиции в одну из отдаленных областей Нигерии. В тех местах невозможно ни шагу ступить без опытного проводника из местного населения. Мы нашли такого человека. Это был охотник, красивый высокий негр лет тридцати, отличный следопыт и замечательный рассказчик. Он поведал нам немало удивительных историй про жизнь своих соплеменников, а тропический лес знал как свои пять пальцев. С ним мы совершили немало многодневных переходов и убедились, что в лесу он чувствует себя как дома. Правда, был у него один существенный недостаток...
Антонио сделал небольшую паузу и прислушался: ему показалось, что к шороху листвы примешался какой-то посторонний звук. Через минуту он успокоился и продолжил:
– Как многие его соотечественники, он имел слабость к виски и, что особенно неприятно, не умел пить, очень быстро пьянел и под действием алкоголя делался очень развязен, болтлив, а иногда даже буен. Несколько раз нам приходилось связывать его, причем для этого требовались усилия трех-четырех человек... Наутро он ничего не помнил и снова был исполнителен и вежлив. Его настоящее имя произнести не мог ни один из нас, и для простоты мы называли его Бобби. Кажется, ему очень нравилось это имя, с ним он чувствовал себя ближе к белым людям и свысока смотрел на своих соплеменников...
Антонио сделал еще одну паузу. Кажется, ему трудно было продолжать.
– Однажды, – снова заговорил он, – Бобби где-то раздобыл виски и здорово напился. Он забрался ко мне в палатку и начал рассказывать что-то ужасное. Он говорил о людях-муру, о членах тайного Общества Леопарда, поклоняющихся своему мифическому хищному предку и устраивающих в отдаленном уголке леса тайные ритуалы, во время которых они превращаются в леопардов.
– Муру превращаются в леопардов, да! – бубнил Бобби, сверкая глазами. – Это такая же правда, как то, что я сейчас вижу тебя, молодой белый господин! У них вырастают хвосты, и когти, и длинные клыки, как у леопарда, они подкарауливают антилопу и нападают на нее, а иногда они нападают на человека! Если человек провинился перед леопардом или перед кем-то из старейшин муру, они подстерегают его в лесу и – раз! – набрасываются на него, прыгают с дерева и перегрызают ему горло!
