округе ворожея и кликуша бабка Альбина. Показывая в небо клюкой, она останавливала людей и говорила:
– Предупрежденье послано с неба. Чтоб землю не трогали. Как тронут – в огне сгорим адовом. Уходите! Уходите отсюда!
Старухи крестились, подзуживали молодых уезжать, проклинали будущий секретный подземный завод, дурные заработки и каменные дома с сортирами. Молодые колебались, однако все-таки ждали резких перемен: в окрестностях города на невиданных тяжелых машинах ездили какие-то люди, бурили землю, рубили просеки, что-то вымеряли и, казалось, вот-вот начнется строительство. Но после падения с неба трубы изыскатели исчезли. Мгновенно пролетел слух – Почтового Ящика не будет. И нечего ждать чуда!
А новое чудо свершилось в апреле. И сразу стало ясно, почему с неба летят трубы: человек оказался в космосе.
Народ вначале онемел. Затем зароптал, дескать, что же мы живем тут, когда кругом эвон какие дела творятся? Люди в космос летают, а мы в глухомани сидим, света белого не видим. Но роптал тихо, пока не пришло известие, что Есаульск лишен статуса города и отныне считается рабочим поселком. Это показалось жестокой несправедливостью и издевательством, поскольку работать в рабочем поселке было негде. Однако на счастье и выручку вскоре объявились в Есаульске вербовщики – хваткие и невиданно щедрые северяне. Всем желающим поехать в Норильск, Якутию и Магадан немедленно выплачивались подъемные, проездные, кормовые, сулились заработки, которые даже на секретном подземном заводе не обещали. Бывшие горожане кинулись вербоваться. Очереди стояли, как в войну за хлебом…
Пока народ готовился к великому переселению, на Есаульск обрушилась еще одна новость: денежная реформа. О ней слышали и раньше, но жили в полной уверенности, что произойдет она там, где люди строят плотины, делают рукотворные моря и летают в космос, и что навряд ли станут менять деньги в таком глухом углу. А по старой купеческой памяти жители редко отдавали хранить свои сбережения государству и надеялись на чулок, на кубышку или просто собственный карман, ибо больших денег в Есаульске давно не видели, малые же и показывать-то стыдно. И эти малые, нищенские рубли вдруг уменьшились в десять раз и, по сути, превратились в ничто. Более того, кто не успел обменять старые, кто по недомыслию был совершенно убежден, что деньги – это труд, а труд – ценность непреходящая, вообще остался с горстью никчемной бумаги. Реформа в один миг сделала всех нищими. Если раньше, при старых деньгах, кое-кто мог прихвастнуть тысячами, то теперь население было однообразно и беспросветно бедным.
Есаульск стал мертветь на глазах. К маю опустели целые улицы и кварталы. По городу, торопливо брошенному жителями, ветер гонял старые газеты, листья из ученических тетрадок, тряпичное рванье и прочий легковесный хлам. А по ночам звенели стекла, выбитые сквозняками, глухо хлопали двери пустых домов, скрипело железо на крышах и тоскливо выли оставленные на произвол судьбы собаки. Жить в Есаульске становилось жутковато. Люди жались друг к другу, переселялись где побольше народу, держались скопом и сидели на засовах. В городе появилась неуловимая банда, промышлявшая сбором икон по брошенным домам и поиском купеческих кладов. А еще неведомые злоумышленники стали поджигать пустые жилища: что ни ночь, то вспыхивало зарево над Есаульском и с воем проносились по пустым улицам пожарные машины. Черные пожарища еще больше добавили мертвенности и траурности погибающему городу.
К концу мая, когда от пятнадцати тысяч населения осталась всего одна, Есаульск стал называться просто поселком. Хотели уже перенести районный центр в село Усть-Повой, но вдруг на пустых улицах появились целые колонны тракторов, грузовиков с трубами, кранов и прочей тяжелой техники. Приехавшие заняли брошенный судоремонтный завод, пустующие жилые дома и стали нанимать рабочих.
А перед этим бабка Альбина ходила по городу, толкалась среди народа и вещала:
– Придут черные люди, смешают небо с землей, а народ с грязью. Станут покупать и продавать вас как скотину, и вы еще радоваться будете. И вместе с черными людьми откроете землю, и выйдет на свет геенна огненная.
– Хватит пугать-то, бабка, – отмахивались от нее. – Все равно хуже, чем есть, не будет. Нам теперь осталось потоп посмотреть. А так уж все видали.
– И потоп будет, – заверяла кликуша. – Как тронете землю – невиданная беда придет. Умом не возьмете, сердцем не отгадаете.
Люди в Есаульск пришли белые, веселые и бесшабашные. Как ни вечер – гулянка с гармониями и плясками. Пройдет ватага по городу, да еще с вином для всех желающих мужиков, с конфетками для женщин и ребятишек, народ дивится: вроде и не праздник нынче, а гуляют каждый день. Чему радуются? Чего потешаются? Кругом город стоит черный, мертвый, с сумерками и выйти-то страшно, а им хоть бы что, знай себе пьют да пляшут напропалую, будто завтра свету конец. Есаульские, что нанялись работать к приехавшим, тоже загуляли и в веселье какие-то нездоровые сделались. Напьются вина, и как только глаза покраснеют, начнут между собой силой мериться. Поначалу будто игра, а потом до драки доходит. Испазгают рубахи, навешают друг другу синяков, зубы выхлещут, и ведь довольные ходят, смеются наутро.
– Эх, погуляли вчера! Вот погуляли так погуляли!
Работа у них тоже была веселая и никому не понятная. Ездили по округе, опять рубили просеки, бурили дырки в земле, опускали туда взрывчатку и рвали. Земля дрожала, гудела под ногами, но ничего больше не происходило. А другие освобождали цеха на судоремонтном заводе. Подрывали фундаменты у станков, сдергивали их тракторами и топили в Повое. Это к чему? – гадали есаульские. – Может, специально работу придумали такую, чтобы остальное население не разбежалось? Одни говорили, будто под городом находятся несметные богатства – то ли железо, то ли нефть, а то ли вообще чистое золото; другие уверяли, что геологи-изыскатели ищут место, куда закопать секретный завод подальше от американских шпионов и поглубже, чтоб даже атомной бомбой не достало; третьи и вовсе пороли чепуху, мол, под Есаульском находится пустота, причем невероятных размеров, как небо над головой. И вот теперь хотят проделать туда большую дыру, чтоб поезда проходили, положить рельсы сквозь весь Земной шар и возить взрывчатку под Америку. Навозить побольше и одним взрывом снести ее к чертовой матери, чтобы не грозилась атомной бомбой.
Самые невероятные домыслы имели под собой реальную основу: шла холодная война…
Конечно, больше хотелось верить, что под землей скрыты богатства – слишком уж надоела есаульским нищая жизнь. Однако вышло так, что третьи оказались правы. Под городом была пустота…
В начале июня приехали в Есаульск два больших академика и притянули за собой каждый по шлейфу своих ученых. Вместе с ними в заброшенный город явилось высокое начальство аж из самого Красноярска. И наконец прибыл большой человек из Москвы. Над Есаульском кружились вертолеты, плыли к нему скоростные катера и белые пароходы, ехали черные автомобили. Сразу стало ясно: под городом пустота, а значит, отсюда начнется поход на проклятых американских капиталистов.
По городу из уст в уста передавалось одно слово, сразу получившее зловещий оттенок:
– Купол… Купол. Купол!
И случился в Есаульске большой ученый совет, по всем признакам напоминавший военный. Академики схлестнулись между собой и, подобно загулявшим мужикам, стали они мериться силой. Засверкали налитые кровью глаза, затрещали рубахи, брызнула из-под ног взрытая земля. Стравленные между собой ученые свиты академиков дрались насмерть. С утра и до глубокой ночи шел бой, но никто не мог взять верх. Один академик утверждал, что под Есаульском пустота и нет смысла тратить народные денежки; другой же, наоборот, доказывал, что купол заполнен чуть ли не чистым бензином, который заливай в машину и езжай. Оба они, будто знаменами, размахивали длинными полотнищами бумаги с какими-то зигзагами и никто не хотел сдаваться. На третий день упорных боев на ученый совет каким-то образом проникла бабка Альбина. Милиция охраняла здание внутри и снаружи, но кликуша прорвалась через все заслоны и, воздев клюку, закричала:
– Опомнитесь, люди! Не трогайте землю! Не тревожьте ее! Заклинаю вас!
Бабку схватили под руки и хотели удалить, но она успела предупредить:
– Тронете – разверзнется земля, и геенна огненная сожжет людей!
Академик, что толковал про бензин, отбил кликушу и устроил ей допрос. Бабка Альбина ничего не понимала и сама не своя сделалась.
– Одумайтесь, не трогайте! – кричала в исступлении она. – Остановитесь! Восстанет огонь из земли, и мертвые вместе с ним восстанут! Поднимутся и стоять будут! И ждать суда своего! И свершится суд над
