Скуфь не ведала, что сотворили их жены, а посему не знала, с кем бьется, однако же не утратила мужества и закричала государю:
– Мы снимем доспехи, бросим щиты и возьмем по два меча! И победим!
– Это сыновья рабов и суть рабы, – ответил им Аркан. – А раб, взявший оружие, идет на смерть и не боится мечей. Возьмите бичи!
Послушались витязи государя, оставили оружие и взяли одиннадцатиколенные бичи. И тотчас неприятель побросал мечи и копья да кинулся врассыпную, хотя ранее не ведал кнута. Однако всякий раб, пусть даже рожденный вольной женщиной, получает в наследство от своих предков лишь шкуру, которая всегда помнит бич.
Многих Скуфь настигла и насмерть засекла, многих полонила, и лишь малая доля утекла в горы да спряталась в расщелинах.
Тогда повинился и поведал Аркан, что сотворили их жены и с кем им довелось сражаться. Тут ненадолго затужили витязи, но ярый гнев всколыхнул и отринул печаль, помчались они к своим домам, исполненные волей поступить по закону с неверными женами.
Они же, прослыша о поражении любодейских сыновей, смекнули, что настал черед их расплаты. Жена Аркана объявила себя государыней удопоклонниц и велела нарядиться в доспехи, взять оружие, и поскольку сыновья, рожденные от рабов, были разбиты, то забрать дочерей и под ее началом уходить прочь, за пределы Сарского государства, подальше от проклятых и нелюбимых мужей.
Многие племена, через земли коих скакали падшие женщины и их дочери, волоча за собой кумиров – каменные уды, плевали им вослед и слали проклятия, а некоторые и вовсе не пускали даже на порубежье, дабы не сеять дурное семя в свою почву.
Когда же Аркан привел поредевшую и постаревшую в походе Скуфь, малолюдно было в городах и на кочевых путях. После бегства Ариды с неверными женами разбежались и рабы, но поскольку не было у них ни стороны своей, ни пристанища, то сбились они в разбойничьи стаи и грабили караваны на торговых путях да угоняли скот на кочевых. Государь выловил их, казнил, как казнят конокрадов, отыскал и вернул в отчину сыновей-первенцев, кто остался жив, устроил порядок и, дабы впредь не случилось подобного, утвердил забытый закон целомудрия.
А падшие жены долго ездили по землям, презираемые и гонимые, пока не нашли себе места в гористых неудобьях у Черемного моря, где на скалах жили только орлы. Горюя о произошедшем, они поклялись никогда более не выходить замуж, но страстолюбивая женская природа противилась одинокой жизни, да и возросших дочерей следовало отдавать замуж, дабы продлить род. Однако ни один народ не желал родниться с проклятыми, и тогда, воинственные, они стали делать набеги в соседние земли, чаще всего к сарским братьям аланам, и насильно уводить мужчин, чтобы потом сделать из них рабов совокупления.
Сами некогда восставшие против угнетения, они начали пленить и обращать людей в рабство неслыханное, когда от человека берется лишь его мужская сила и семя. Распутные женщины сулили рабам волю, если испытают приятие и забеременеют; пленников обильно кормили и холили, но даже молодые долго не выдерживали и умирали от сладострастной болезни, умопомрачения или были разорваны конями, когда становились непригодными. Вначале всякий раб соития отдавался государыне Ариде, после нее матерым женщинам, и если жив оставался, то переходил во владение их дочерям, которые уж умучивали до смерти.
И все равно пленники доставались лишь малой толике, бывшей в окружении царицы; остальные же, взирая на прелюбодейство, неистовствовали и устраивали междоусобицы, до смерти избивая друг друга или требуя от Ариды большого похода за пленниками. От частых набегов страдали все окрестные народы, поскольку многие тысячи людей сгинули на скалистом берегу, найдя смерть в объятьях женщин. Но более всего принесли они беды аланам, которые не снесли угнетения, наполнились великой яростью, исполчились и пошли войной на разбойных сладострастниц. Аланы мыслили застать их врасплох в своих горных жилищах, устроенных наподобие орлиных гнезд, но женщины услышали, что идет на них целое войско мужчин, обрадовались и встали на пути обнаженными. Передовой отряд узрел прелестниц и замер, будто молнией пораженный. Праведный гнев вмиг развеялся, благородные воины не посмели поднять оружия, и целомудренные аланы отворачивались и опускали глаза, чтоб не взирать на наготу.
– Слезайте с коней, снимайте одежды и идите к нам! – закричали им удопоклонницы. – Зачем нам воевать? Лучше возьмите нас! И мы родим детей! Мальчиков отдадим вам, а девочек оставим себе!
Однако суровый и невозмутимый князь алан, шедший во вторых рядах, выехал вперед, взглянул на женщин, и даже у него недостало мужества истребить их. Велел он своим воинам окружить развратниц и не выпускать из горной теснины, покуда они сами не перемрут от холода, голода и жажды.
Заперли их аланы в ущелье и держали, как велел князь, один месяц, другой, третий, однако ни одна женщина не умерла ни от жажды, ни от голода и тем паче холода. Напротив, все веселее становятся обнаженные удопоклонницы, из веток корневищ и глины навили, налепили себе гнезд, как ласточки, слепили из той же глины кумиров, поклоняются им и радуются, а воины изнемогают, хотя едят и пьют вдосталь. Еще какое-то время прошло, и видит князь, эти бесстыдницы добреть начали, и так добрели, покуда не начали появляться на свет дети.
Князь своих воинов в великой строгости держал, следил, чтоб и на поприще не смели приближаться к пленницам, дабы не поддаться их чарам и не искушаться. И за все время осады ни один алан не был пойман или уличен в нарушении запрета, но детей все прибавлялось и прибавлялось, и все поголовно мальчики. Тут и понял аланский князь, что женская эта порода неистребима и след не мучить ее, а выгоду извлечь для своего народа, который, защищая свои земли, вел много войн и терпел недостаток мужчин.
Призвал он к себе царицу Ариду и говорит:
– Согласен я на твое условие. Каждое лето буду посылать вам своих мужающих паров для соития. Рожайте нам мальчиков, а девочек оставляйте себе. Но не смейте более совершать набегов и насильно уводить мужчин!
Арида поклялась на своем лоне, и так они заключили мир, после чего аланы забрали новорожденных мальчиков и ушли в свою сторону, а женщины вернулись в свои слепленные гнезда.
Но не много времени миновало, как они соскучились по мужской ласке, а до весны было еще далеко, и молодые женщины, собравшись в ватагу, крадучись от государыни пошли на порубежье и начали днем высматривать да ночами красть аланов. Сколько уж сгубили так мужчин, неизвестно – тайное похищение их стало повсеместным, и долетела весть об этом до аланского князя. Тот рассердился, приехал к Ариде и сказал:
– Будут люди пропадать – летом мои пары не с любовью, а с мечами придут!
Повинилась перед ним государыня и пожаловалась, что не может сдержать в своих соплеменницах сладострастия, день и ночь думает, как усмирить их похоть – ничего не придумает. Однако не разжалобила сурового князя, уехал он грозный и неумолимый – летом и впрямь вместо праздника совокупления, который назывался днем Купалы, придет война...
И тогда хитрая Арида собрала все свое племя и говорит:
– Обиделся аланский князь, что крадете мужчин, и сулил войско прислать. Ждет нас погибель неминуемая, ибо бессильны будут женские чары, а посему нам след выступить вперед. Но чтоб одолеть супостата силой, придется нам взять оружие и биться. И прежде каждая из вас пусть себе прижжет огнем правую персь, дочерям своим и внучкам, дабы они и впредь не мешали мечом владеть и стрелять из лука. А дитя кормить и одной довольно.
Груди у распущенных женщин и впрямь были велики, но не особенно-то мешали, и все-таки послушались ее женщины, прижгли себе перси, и тотчас ровно вдвое угасла в них страсть к соитию, ибо не плоть горела в огне, а женское начало.
Испытав это, они словно от лютой болезни избавились, но кумиров своих не побили, а поклонялись уду лишь один раз в год на праздник совокупления, называемый Купалой.
С той поры одногрудые женщины сами себя называли мати, поскольку весь народ состоял из одних матерей. А сары звали их омуженками, ибо, укротив в себе любострастие, по разуму они стали вровень с мужчинами, а то и превосходили их в мудрости. Кроме того, стан, взгляд и голос стали грубыми, на лицах появился волос и совсем исчезли женские чары.
Только греки да ромеи кликали женское воинственное племя омузонками или вовсе амазонками, ибо
