попал на ритуальную войну. А они все начинаются и заканчиваются точно так же, как эта. Конечно, в школе КГБ этого не проходили, но ты должен знать, почему многие болезни в прошлом лечили кровопусканием.
— Причем здесь болезни? — Он уже не скрывал своего настороженного недоумения, словно разговаривал с человеком, страдающим скрытой формой шизофрении.
— Ладно, теперь у тебя будет время подумать, — сказал Саня и огляделся, выбирая направление. — Даст Бог, если свидимся, — поговорим. А то мы ведь на разных языках… Будь здоров!
Он направился в сторону автодороги, по которой тянулась бесконечная цепочка военной техники с еще живой силой, зябнущей на броне…
Полмесяца он странствовал по разоренной, ликующей, стреляющей и танцующей Чечне, как по огромному сумасшедшему дому. В руинах ползали черные от беды и горя женщины, доставали какой-то скарб, обломки дерева, распухшие трупы, на дорогах и в селах внезапно вспыхивали перестрелки — то ли между бандами, то ли кровники сводили счеты, а на площадях тем временем бушевали митинги или, точнее, просто толпы вооруженных мужчин, подростков и детей. Откуда-то привозили избитых, замученных людей — милиционеров, преданных федеральным войскам, тут же вспарывали им животы, отрезали и вывешивали головы. И тут же бились об асфальт матери и родственники казненных, умоляя и проклиная палачей. Какие-то люди в камуфлированной форме пытались навести порядок, призывали разойтись и даже угрожали применением силы, однако это оказывались не «те» люди; каждая толпа подчинялась своим вождям, старцам, полевым командирам и не было никакой управы на стихию воинственного духа, выпущенного на свободу и вкусившего крови.
Все это проходило и проносилось мимо него, становясь своеобразным фоном собственных горьких размышлений. Он не лез в толпы и, если было возможно, обходил города и большие села стороной, хотя в кармане лежали надежные документы специального корреспондента немецкой газеты и паспорт гражданина объединенной Германии. Его задерживали, а точнее, останавливали несколько раз — то патруль, то просто какие-то вооруженные люди, но пока не делали попыток захвата: вероятно, немецких журналистов здесь уважали, и не считали их товаром, как российских. Передвигаться пешком было несолидно, хотя и безопаснее, к тому же, болели ноги, и Грязев на третий день путешествия прямо на дороге купил простреленный, с окровавленными сиденьями, дизельный «фольксваген» и таким образом решил еще одну проблему — ночлега. Ездить по Чечне можно было лишь в светлое время суток, ибо с сумерками вступал в силу закон североамериканских прерий начала прошлого века — сначала стреляли, а потом разбирались в кого.
Следов, которые можно было отнести к «Молнии», находилось достаточно и помимо тех, на которые указывал начальник контрразведки двести пятой бригады. Кто-то продолжал войну, пусть и партизанскую, но профессионально, хотя в ней сейчас не было никакого смысла, если не считать месть за опозоренную Россию. Именно так можно было расценить теракт, произведенный в районе Бамута: неизвестные мстители выследили депутата Госдумы, прибывшего в Чечню с тайной миссией, и хладнокровно расстреляли из гранатометов его машину. Кроме депутата, носившего прозвище Кастрат, в машине погиб некий гражданин Иордании и два охранника — афганские моджахеды. Официальные власти Ичкерии почему-то не кричали о «руке Москвы», а тщательно скрывали сам факт теракта, лихорадочно отыскивая его исполнителей. Еще через пару дней на дороге в районе Аргуна случайно был обнаружен мощный радиоуправляемый фугас — и здесь кого-то поджидали. Пока ездили за саперами, неуловимые диверсанты-террористы подорвали заряд, чтобы скрыть свои следы, что говорило о постоянном наблюдении за этим участком дороги.
Грязев рыскал по дорогам вокруг Грозного, пока сам не стал жертвой теракта: средь бела дня по пути в Кень-Юрт его остановили бандитским способом, рассыпав на асфальте резаную колючую проволоку, и едва он успел вывалиться из кабины, как машина разлетелась в лохмотья и вспыхнула высоким факелом. Саню швырнуло взрывом в кювет, посекло стеклянным горохом и слегка контузило, так что он несколько минут не мог встать на ноги, потеряв ориентацию, и потому уползал в придорожные кусты на четвереньках. И еще не успел прийти в себя толком, как увидел террористов — две расплывчатые фигуры, обвешанные оружием: видимо, заметили, как выскочил из машины и уполз. Шли прямо на него, искали стволами цель. Ловкие, пружинистые, сильные, но… чужие, обученные по программе десантников: иначе бы не полезли в кусты друг за другом. Будь сейчас у Сани оружие — одна короткая очередь, и завалил бы обоих.
Они ползали по кустам совсем близко — один азартно, другой лениво, кое-как. Лица затянуты трикотажными черными масками, но бушлаты простые, солдатские, пятнистые от копоти и грязи. Сверху — новенькие разгрузочные жилеты, напичканные магазинами. Командовал тот, что крался впереди, делал знаки рукой, изредка что-то громко шептал, и как командир, двигался налегке, с автоматом и парой пистолетов, по-ковбойски висящих на бедрах. Зато второй был буквально навьючен оружием: кроме камуфлированного объемистого рюкзака за плечами — четыре разовых гранатомета, один автомат под мышкой, другой на животе и еще два подсумка с гранатами к подствольнику. Четверть часа террористы- неудачники рыскали вдоль дороги, пока вдали не послышался гул приближающегося грузовика. «Ковбой» выматерился по-русски, неожиданно дал пинка своему оруженосцу, и они тут же скрылись из виду.
Часа полтора Саня шел за ними, отмечая, что вояки эти отлично знают местность, легко передвигаются и умеют ходить скрытно, часто проверяя, нет ли погони. Они стороной обошли деревушку, пересекли сады, изуродованные танковыми гусеницами, заскочили в «зеленку» и здесь потерялись. Еще целый час Грязев ходил по лесу, отыскивая следы, и внезапно наткнулся на парней уже в сумерках. Они теперь шли нагруженные мясом — кажется, успели удачно поохотиться. Наконец, они притащились на свою базу — подпольный нефтеперегонный заводишко, явно побывавший в огне. Искореженные трубы и стальные конструкции, разорванные цистерны от бензовозов; уцелел врытый в землю каменный сарай, стоящий на отшибе. Скоро оттуда потянуло дымом и запахом жареного мяса, и Саня подобрался вплотную к этому логовищу: пища наверняка притупила бдительность часового, маячившего на крыше.
Мало того, часовой оказался безоружным и не сопротивлялся, когда Грязев снял его с поста и оттащил в угол. Молодой, лет двадцати, парень оказался безропотным и каким-то заторможенным, несмотря на приличный рост и крепкое, тренированное тело. Вероятно, это был «оруженосец», значит, «ковбой» оставался в сарае и соваться туда было опасно.
— Позови своего приятеля, — предложил Саня. — Поговорить бы надо.
Парень боязливо приоткрыл дверь, позвал вымученным голосом:
— Товарищ сержант…
Тот появился с автоматом, молча, поскольку дожевывал мясо, и когда попал в руки к Грязеву, задергался и захрипел как сумасшедший.
— Не шуми, братишка, — Грязев попробовал урезонить, — я свой, и видишь — безоружный. Разговор к тебе есть.
«Ковбой» понял, что не вырваться, слегка поуспокоился, но не сдался, выплюнул мясо, спросил глухо:
— Тебе чего надо? Кто такой?
Саня отобрал у него автомат, усадил на камень. «Оруженосец» тем временем стоял рядом, покорный и безразличный.
Они были совсем еще мальчишки, сейчас — бессильные, ошалевшие и подавленные. Особенно «ковбой» — белобрысый, тонкогорлый и кадыкастый пацан с прыщавым по-юношески лицом.
— Мужики, будь я чужой — разговаривал бы иначе, верно? — примирительно начал Грязев. — И не стал бы топать за вами до этой норы, а хлопнул бы по дороге или живыми взял. В общем, я ищу своих, свое подразделение. А вы должны знать, кто еще остался в Чечне.
Или слышали.
— Ты что, с неба упал? — презрительно спросил «ковбой», однако же, рыская глазами, оценивал обстановку. — Всех вывели давно…
— Всех-то, может, и вывели, но кое-кто должен остаться, — многозначительно заметил Саня. — Спецназ, разведка… Вы же военные люди, понимаете, всех никогда не выводят. Ну вот вы, например, не все же машины палите на дороге? А выборочно, когда знаете, кто едет. Это значит, пользуетесь развединформацией. Мне и нужен человек, от которого вы ее получаете.
«Ковбой» внезапно рассмеялся, плюнул Грязеву под ноги.
