Я ничего не говорю, но догадываюсь, что муж ничего не сделает.
Наступает конец месяца. Десятого числа следующего месяца он ждет, как обычно, пособий, но они не начислены. И поделом. Я смакую свой триумф в тишине. Но знаю, что придет день, когда он потребует свой «ДОЛГ».
В тот же вечер, вернувшись с работы, муж молится, как обычно, и я слышу, как он клянет меня в своих молитвах:
– Бог сделает, что тебе будет стыдно перед людьми.
Он знает, что я слышу его, и хочет, чтобы я ответила на провокацию.
– Бог справедлив.
Это мой единственный ответ.
У меня нет желания устраивать потасовку, я устала. Но, главное, я больше не боюсь. Ни его, ни тех, кто смеет обвинять меня в неуважении к мужу за то, что я требую пособия. Сегодня я всех посылаю ко всем чертям, я больше не аргументирую, потому что логика им не доступна.
– Принес ли ты мне литр молока или килограмм сахара? Купил ли мне обувь? Нет. Тогда о чем говорить?
На следующий день я звоню маме, которая говорит со мной как-то странно:
– Кстати, мы говорили о тебе сегодня, я даже просила твою сестру позвонить тебе.
– Что случилось?
– Твой муж звонил и сказал, что ты украла деньги у его второй жены.
– Он осмелился сказать это?
– Можно все сказать о тебе, дочка, что ты – скандалистка, крикунья, но украсть… Я не верю, что ты способна на это. Если ты взяла деньги у той женщины, верни их ей. Ты можешь взять деньги у своих детей, но не у ее.
– Я клянусь тебе, что не притрагивалась к ее деньгам и у меня никогда не было намерения что-либо украсть. Подло так врать, он прекрасно знает, что это неправда, он точно получил, как обычно, ее деньги на свой счет.
Ссора неизбежна этим вечером. Я обязана ему ответить, и именно сейчас, когда он заронил сомнение у мамы, а значит, у всей семьи в Тьесе. Но начала не я.
– Это ты ходила насчет пособий, чтобы взять их себе?
– Да, я.
– И деньги моей жены!
– Не вмешивай ее, ты прекрасно знаешь, что я не дотронусь до ее денег.
Я получила несколько ударов. Как и многими другими вечерами, когда не хотела видеть мужа в своей постели, даже если и была моя очередь принимать его. Он сильнее меня физически, я не могла бороться против семейного насилия.
Я принимаю удары, мне все равно, я готовлю потихоньку мой отъезд в Африку. Отныне он свободен от своего обещания, данного моему дяде, который, в отсутствие дедушки, наделяется– властью патриарха.
Однажды утром, когда день вызова в суд приближался, я получаю письмо из консульства Сенегала в Париже. Ассистентка по социальной работе приглашает меня прийти, так как мой муж попросил посредничества в том же вопросе – о семейных пособиях! Война нервов…
Муж приходит в сопровождении кузена, который мне тоже кузен. Раньше я уважала его за нейтралитет в споре. Теперь он выбрал лагерь, но не мой.
Я одна напротив ассистентки по социальной работе, их двое.
– Итак, вы взяли семейные пособия на своих детей и детей от второй жены…
Она не закончила фразы, как слезы навернулись мне на глаза.
– Мадам, вы позвонили, чтобы узнать, что произошло на самом деле? Я взяла деньги моих детей, я не отрицаю этого, но ничего другого! Вы можете легко это проверить.
Двое мужчин не дают мне закончить и начинают кричать на меня. Это невыносимо, я отдаю себе отчет во всей этой отвратительной истории с деньгами, в низости поведения моих соотечественников-мужчин. Мне стыдно за них, мне оскорбительно быть обвиненной еще и еще раз в краже!
Я встаю.
– Мадам, прошу вас, не уходите!
– Извините меня, это не отсутствие уважения, но я не могу больше выносить такого рода обвинения. До свидания.
И я ушла. Оставался суд. Адвокат заверил меня, что муж получил повестку, хотя мне он об этом ничего не говорил. Я узнала позже, что его друзья, все те же самые, советовали ему не ходить туда:
– Она твоя жена! Французский суд не может развести вас!
Дата моего отъезда приближается, и, к счастью, суд назначен двумя неделями раньше. Муж ушел купить мне билеты на самолет, не сообщая дату моего отъезда, я узнала ее только за неделю. И разумеется, держит билеты при себе. Мы больше не разговариваем. Я стараюсь, насколько это возможно, избавить детей от новой перебранки; они ужинают со мной до прихода их отца вечером. Я стараюсь объяснить им, что эта война касается только родителей. Родители любят по-прежнему своих детей, даже если они не
