предварительно «вырезанием» девочек, поскольку сонинке, уважающий свою семью, никогда не женится на «нечистой» девушке.
Я добилась религиозного развода. Устное соглашение между мужчинами развеялось так же быстро, как облако дыма. Мне окончательно дали свободу. Месье оставался отцом своих детей, мадам могла бороться и зарабатывать на жизнь так, как она того желала.
Я боролась во Франции с тысяча девятьсот восьмидесятого года. В восемьдесят шестом, когда я работала переводчиком, познакомилась с Кумбой Туре, тоже переводчицей и вице-президентом ГАМС. Она рассказала мне об этой ассоциации, увлекла меня и с тех пор мы вместе – наша твердая убежденность никогда не ослабевала.
ГАМС была и остается светской и неполитической ассоциацией, состоящей из африканских и французских женщин. Кроме традиции «вырезания», ГАМС посредством информации и предупреждений пытается бороться против других пагубных практик: насильственных и (или) ранних браков, ежегодных беременностей. Это кропотливая работа в основном состоит в обучении женщин в женских консультациях и в детских поликлиниках. Мы говорим о последствиях «вырезания» – гинекологических, урологических проблемах, сложностях при родах. Мы знаем, что многие «вырезанные» женщины переносят при каждых родах эпистомию или даже кесарево сечение. А следующие одна за другой многочисленные беременности, в среднем от четырех до (в некоторых случаях) десяти, усложняют эти проблемы. Нужно сделать все возможное, чтобы мамы не подвергали «вырезанию» своих дочерей – варварскому ритуалу, от которого женщина страдает всю жизнь. Мы объясняем также, что религия никогда не навязывала соблюдения этого обычая. И нуждаемся в посредничестве духовных лидеров Африки. Им предстоит разоблачить многовековую ложь, возникшую из-за незнания священных текстов. В реальности «вырезание», или анфибуляция, проповедуется мужчинами и совершается женщинами по глупости. Некий африканец сказал мне однажды:
– Обряд нужен, чтобы женщины не подвергались насилию.
– Ты думаешь, насильник будет интересоваться особенностями женской анатомии? Ты полагаешь, что он сначала посмотрит, а потом будет насиловать?
Другой пример:
– Обряд нужен, чтобы жены не изменяли мужьям.
– Лишить женщин удовольствия не означает лишить желания. Сексуальность искалеченной женщины так же печальна для нее, как и для тебя.
Я открыла для себя перечень еще более ужасающих объяснений: речь шла о еще более изощренных сексуальных удовольствиях мужчины, о сохранении социальной сплоченности…
Генитальный орган женщины рассматривался как грязный и некрасивый, даже дьявольский. Ребенок при появлении на свет не должен был касаться его: от этого якобы зависело выживание младенца.
Этот орган, похожий в миниатюре на мужской член, подлежал ликвидации. Удаление клитора – символ подчинения. Это повысит плодовитость женщины. И наконец, главный аргумент – религия.
Разоблачение варварского обычая меня по-настоящему захватило после смерти маленькой малийской девочки вследствие «вырезания». Это было в тысяча девятьсот восемьдесят втором году. Ее звали Бобо Траоре. В течение долгого времени я мирилась с этой традицией, и мои первые три дочери стали ее жертвами. И потом даже забыла об этом, уйдя с головой в свои личные проблемы. Но смерть совсем маленького ребенка в Париже, о чем громко кричали все французские газеты, разбудила меня, как разбудила французское общество и многих африканцев в то время.
Никто тогда не говорил о «вырезании» открыто, и в большинстве своем французы не знали о существовании этой практики в Африке. Молчали и этнологи, и ученые. И внезапно африканцев стали называть варварами в вечерних теленовостях!
После смерти девочки мне как переводчику Международной иммигрантской службы педиатры начали задавать вопросы. Я многого не знала об истоках чудовищного обычая, но, по мере того как и в какой степени решались мои личные проблемы, все чаще участвовала в ежемесячных собраниях в Доме женщин в Париже.
Вначале я только слушала. И мало-помалу узнавала правду от врачей, из книг, которые сама искала в библиотеках. Не все мусульманские женщины подвергались «вырезанию». На моей родине в Сенегале волофы не практиковали это. В некоторых арабских странах Северной Африки – тоже.
Первый вывод: обряд не имеет ничего общего с религией. Почему мы, а не другие?
Вывод второй: врачи-педиатры установили, что «вырезание» приводит к физическому увечью и имеет чудовищные последствия для здоровья женщины. Физическое увечье неизменно влечет и психологическое.
Наши мамы никогда не говорили с нами об этом, тогда как сами прошли через ужас, страх и мучения.
У нас, африканских женщин, многое не принято обсуждать. Особенно трудно говорить о нашем опыте. Никакая женщина не хотела выставлять на показ свою сексуальную жизнь. Стыдливой и замкнутой, ей было неловко касаться этого вопроса. Впрочем, как говорить об удовольствии, которого не знаешь? Женщин очень смутила шумиха вокруг «вырезания» и все, что говорили об этом.
– Нет-нет, с нами все в порядке, никаких проблем при родах, никаких сексуальных проблем, ничего подобного.
Но по поводу легитимности «вырезания» споры разгорелись нешуточные. Средства массовой информации называли нас варварами, соблюдавшими традицию, которую они квалифицировали как «культурную», а мы не могли дать никакого рационального объяснения. И не без основания.
Я бегала в поисках информации из одной библиотеки в другую, но тогда было очень мало написано на эту тему. Во всяком случае в Коране точно ничего не говорилось о «вырезании».
Активистки ГАМС были лучше информированы. У них к тому же оказался фильм, привезенный из Африки, который очень метко назывался «Обман».
Там снято «вырезание» маленькой девочки в Нигерии. Эти кадры невозможно смотреть. Жестокость варварского обычая потрясает! И что ужасает более всего – его проделывает мужчина!
«Вырезание» в моей стране – дело женщин, мужчины в стороне и никогда об этом не говорят. Женские
