говорить: «Теряя кого-то, ты теряешь свое состояние».
Когда сестра бабушки приехала, меня уже записали в школу. Через несколько недель она должна была уехать к себе с моими двумя кузинами, ее дочками. Для нее было естественно, что я буду жить с ними, потому что после ее сестры, которая воспитывала нас троих, заняться нами предстояло именно ей. Бабушка Фулей начала наше образование, ее сестре, согласно традициям, предстояло его закончить.
После смерти бабушки я все чаще нахожусь у своей мамы, на другой стороне улицы. Ситуация несколько щекотливая: ни мать, ни отец не знают, как деликатно отклонить передачу меня этой женщине. Мой папа ответил ей тогда, что я уже записана в школу с сентября и приеду к ней на следующие школьные каникулы.
Мне кажется, мама хотела меня оставить при себе, так же, как и мой отец. Несмотря на то что папа много работал и часто отсутствовал, он много времени посвящал детям. Поскольку родители не могли прямо заявить о том, что не намерены позволить дочке уехать, они деликатно говорили о школе как о поводе. Мама придавала большое значение тому, чтобы ее дети, мальчики и девочки, получили образование, поскольку сама была неграмотной. Это избавило меня от возможности очутиться в маленькой деревне в восьмистах километрах от Тьеса, по течению реки Сенегал, там, где нет школы и где я никого не знала, кроме двух кузин и младшего брата дедушки, время от времени приезжавшего навестить нас в Тьес.
Мне было страшно ехать туда. Я хотела остаться в семейном кругу, с родителями. Бабушка Фулей умерла, но была еще мама моей мамы. Клан бабушек, таким образом, был все же внушительным. А еще я обожала дедушку. Когда я просила у него денег на конфеты, он никогда не отказывал, даже если его ответ был таким:
– Только одну монету! И убирайся! Ты думаешь только о конфетах. А ты знаешь, как достаются деньги? Скоро час обеда. Если ты съешь конфеты сейчас, то не захочешь больше есть.
Но все же монетка у меня была. Даже если он отвечал: «Приходи за ней попозже или завтра…»
Как только в моих руках оказывалась монетка, я выходила из дома и бежала в лавку или к моим тетушкам, которым всегда было что продать – пирожок, соленый или сладкий, или же «палочку», начиненную рыбой или мясом, в зависимости от дня. Пирожок я улепетывала сразу, спрятавшись в комнате бабушки Фулей. Если другие дети были со мной, я разбивала конфету камнем на две или три части, чтобы угостить каждого. На пять сантимов можно было купить одну или две конфеты, в сезон фруктов – один-два манго или апельсин, его чистили и делили на четверых, а манго мыли или хорошенько вытирали, снимали кожуру и передавали друг другу по кругу.
– Эй! Не кусай так много…
Съедали его поочередно до самой косточки. Облизывали и ее, пока на ней ничего не оставалось. Я помню, как бабушка Фулей давала нам подзатыльники:
– Хватит! Теперь иди выкинь эту косточку, достаточно! И вымой рот и руки!
Моя скамеечка была здесь, в этом доме. Мое символическое место в кругу семьи. И бабушка управляла моей жизнью, наполняя ее любовью. Это было очень важно для меня. Она одевала меня по своему вкусу, купала, причесывала, распускала косички, чтобы вымыть волосы, расчесать, снова заплести косички, и просиживала полдня, чтобы сделать это. Она стирала мою одежду, гладила ее. Я всегда была чисто и хорошо одета, потому что бабушка делала все очень тщательно. Все должно было лежать на своем месте в большой комнате, где мы жили втроем. Там были две большие кровати, матрасы из рафии, сделанные вручную. Я спала с ней, а мои две кузины вместе на другой кровати. Утром при пробуждении я слышала:
– Иди умойся. Нельзя здороваться, не вымыв рот!
Воспитание было строгим, чистота обязательна, так же, как и уважение к другим. Эта часть моей жизни с кузинами в комнате бабушки Фулей закончилась.
Я осталась ненадолго у дедушки, на два или три месяца. Тогда произошло событие, которое должно было заставить меня задуматься о моей судьбе, – свадьба моей старшей сестры. Она – подросток и еще ходит в школу. Кажется, в день, когда ее пришли сватать, она ходила за результатами экзаменов, которые, кстати, сдала блестяще. Как только она вернулась, ей объявили о свадьбе. Она не хочет этого и громко кричит о своем несогласии.
Но мы воспитаны быть женами. Женщины рано поднимаются и поздно ложатся. Маленькие девочки учатся готовить, помогают молодым мамам и слушаются во всем патриарха дома. Каждая из нас любит дедушку. В детстве было большим счастьем есть вместе с ним. Он был очень открытым, добрым, но, как только начинал говорить, все замолкали. Повиновение ему всегда было безусловным. Я его боялась, как мои сестры и кузины, поскольку, если мы делали что-то не так, достаточно было одной из женщин сказать ему об этом, и наказание ждало нас. Дедушка никогда не искал нас, он прекрасно знал, что рано или поздно мы будем обязаны войти в его комнату и нам дадут по попе.
Дедушка позвал мою старшую сестру: – Ты напишешь мне письмо! Это на самом деле был лишь способ вызвать ее на серьезный разговор.
У дедушки были родственники во Франции, они прислуживали какому-то писателю. Мои бабушки и дедушки, так же, как и мама, были безграмотны. Отец читал Коран, он знал его сердцем. Это был глубоко верующий человек, уважительный и толерантный. Но у мамы с напой было похвальное желание отправить нас в школу. Нас, детей, было в семье восемь, и все восемь учились. Некоторые дольше, чем другие, но все получили свидетельство об образовании или аттестат. Только мальчики дошли до уровня бакалавра. Предел для девочек – аттестат, после его получения родителям нужно срочно выдавать их замуж. Моя сестра только-только получила аттестат и хотела продолжить учебу, поэтому для нее не могло быть и речи о замужестве.
Входя в комнату дедушки, она наивно думает, что пришла и впрямь для того, чтобы написать письмо. Он уже приготовил свой инструмент для ее наказания – кнут. «Почему ты не хочешь выйти замуж за этого человека? Непозволительно сказать „нет'!» И как хлестанет ее со всей силы.
Она не изменила мнения и твердила «нет» и «нет». Но, однако, она должна была выйти замуж за человека, которого никогда не любила. Они прожили в браке только два года, за это время у них родилась дочка. Муж был старше ее, и у него уже были первая жена и дети. Я поехала с сестрой в Дакар на какое-то время. Если сестра выходила замуж, одна из младших сопровождала ее, чтобы помочь ей освоиться и составить компанию.
Первая жена была совсем неприветлива с моей сестрой. Я играла с ее детьми, но мы чувствовали себя неуютно в их служебной квартире – ее муж был чиновником. Это было совсем не похоже на наш дом: пи двора, ни мангового дерева, в тени которого можно отдохнуть. Я чувствовала себя в заточении. Для моего дедушки и родителей этот брак был еще одной историей семьи, как и бывает обычно. Женятся только на
