— Меня интересует Зинка лишь в связи с тем, чем она зарабатывала на жизнь. Она где-нибудь работала?
— Она вообще не любит работать. Вообще! Тунеядка, — развел руками Святский. — И мать у нее такая же.
— Значит, не работала, — кивнула Лариса. — И у меня есть сведения, что она в последнее время исполняла функции сутенерши. Это верно?
Святский вдруг вскочил со стула и как-то суетливо и нервно забегал вокруг стола.
— А я-то, я-то при чем? — спросил он, останавливаясь прямо перед Ларисой. — Я ей сразу сказал — будешь этим заниматься, выгоню! Сразу выгоню! Она не поняла.
Я и выгнал. Вы-гнал! — твердо повторил он, стукнув себя кулаком в грудь. — Вот так!
У меня… разговор короткий. Не нравится — иди! Живи где хочешь!
— Никто вас ни в чем не обвиняет, Виталий Георгиевич, — поспешила успокоить разволновавшегося отставника Лариса. — Меня интересует даже не Зинка, а девушки, которых она сюда приводила. А особенно одна девушка. И вы должны ее знать.
После этих слов Лариса достала из сумочки фотографию Лели и протянула Святскому. Тот взял ее, выпятив нижнюю губу, и всмотрелся в изображение. При этом рука его дрогнула.
— Так вы знаете ее? — после паузы спросила Лариса.
— Да, — коротко ответил Святский, возвращая ей фотографию. — И в милиции знают. Мне скрывать нечего. Человек я честный. Чего мне скрывать?
— Тогда расскажите мне, что вам известно о трагедии, произошедшей с этой девушкой.
— Не буду! — неожиданно отрезал Святский и надулся.
— Почему? — удивилась Лариса.
— Да потому что ничего я больше не знаю и знать не хочу! Все, что знал, давно рассказал!
— Но я же не из милиции, — попробовала убедить его Лариса. — Я же не в курсе, что вы им там рассказывали.
— А вам это зачем? — задал наконец Виталий Георгиевич вопрос, который, по идее, должен был задать сразу.
— Дело в том, что я тетка Лели Величкиной, — в первый раз за время беседы соврала Лариса. — И хочу узнать, кто сделал это с моей племянницей. Поэтому очень прошу вас помочь, поскольку вы как человек интеллигентный должны понимать, что это просто варварство и самое настоящее злодейство.
— Да, — коротко кивнул Святский, польщенный тем, что его причислили к интеллигентным людям. — Да. Вы правы. Вот у нас в разведке такого не допускали. Многое случалось — но такого не было. Не было! Вы правы. Варварство. Но… я ничего не знаю.
Чем могу помочь? Не знаю. Все, что знал, давно рассказал.
— А вы мне повторите то, что говорили милиции, — попросила Лариса.
Святский выпил еще одну рюмку, оттопырил губу, несколько раз втянул ее и вытянул, закурил Ларисины «Кент-лайтс», небрежно выпуская дым в потолок и закидывая ногу на ногу, и наконец заговорил…
Через десять минут Виталий Георгиевич поведал Ларисе, как в то раннее майское утро он вышел из дома, мучимый вполне естественным для него желанием — опохмелиться. Так как ближайшая точка, торгующая спиртными напитками, находилась за два квартала от дома, ему пришлось пройти через двор, где жила Леля Величкина. Проходя мимо ее подъезда, он увидел лежавшее под лавочкой скрюченное девичье тело. На всякий случай Виталий Георгиевич подошел поближе и обнаружил, что девушка вся в крови и в синяках. Кроме того, она была без сознания. Будучи от природы человеком мягкосердечным и сердобольным, Святский, не задумываясь, побежал вызывать «Скорую», а также милицию, потому что сразу понял, что здесь явно попахивает криминалом. Более того, он назвал свое имя и честно дождался приезда обеих машин. Лелю увезли в больницу, а самого Виталия Георгиевича — в милицию, где он в течение часа давал показания, после чего его наконец отпустили домой. Правда, потом еще вызывали несколько раз, уточняли, перепроверяли, а затем оставили наконец в покое… Видимо, дело зашло в тупик, и его похоронили, как считал сам Виталий Георгиевич.
— Сейчас не умеют раскрывать преступления, — со вздохом подвел он категоричный итог своему рассказу. — Не умеют! Совершенно не умеют работать! Вот у нас в разведке…
Лариса, обеспокоенная тем, что сейчас потянутся бесконечные воспоминания о золотых днях службы Виталия Георгиевича в разведывательной службе, быстро прервала его, спросив:
— А вы узнали эту девушку?
— В смысле? — сделал вид, что не понял вопроса, Святский.
— Вы же видели ее до этого происшествия? И видели у себя дома.
— А это вы с чего взяли? — отвел глаза в сторону Виталий Георгиевич.
— Ее опознали ваши соседи, — пошла напролом Лариса. — Несколько человек подтвердили, что видели, как она посещала ваш дом. Я понимаю, что милиции вы об этом не сообщили, но обещаю вам в свою очередь, что и я не стану их информировать.
У меня совсем другие цели. Мне нужно лишь узнать, кто совершил это надругательство над моей племянницей.
Святский тяжело вздохнул, молча шевеля губами и по-прежнему глядя в сторону.
Затем одним махом опрокинул еще одну рюмку, вытер рот тыльной стороной ладони и снова вздохнул.
— Ментов точно не будет? — уточнил он.
— Точно, я же сказала вам, какие цели преследую, — твердо повторила Лариса.
— Ну, хорошо. Да, знал я ее, девчонку эту малолетнюю. Знал даже, что Лелей зовут.
— Она часто у вас бывала?
— Да раз восемь, наверное, — почесал в затылке Святский. — И ведь сопливая совсем! Нет, сейчас нравы не те! Не те нравы!
Симпатичная девка, ей бы учиться, а потом — глядишь, в Штаты, глядишь, во Францию! Нет! На грязной постели под мужиками валяться лучше! Куда катимся! — закончил он, сокрушенно качая головой и по новой наполняя рюмку.
Лариса заметила, что непроницаемый сотрудник органов госбезопасности впал в сентиментальное настроение. Глаза его увлажнились, движения стали более расслабленными, менее нервозными, утратив судорожную быстроту и ожесточенность жестикуляции.
— Так вы мне все же расскажите, при каких обстоятельствах она была, с кем, когда примерно? — возвращала его Лариса к интересующей ее теме, хотя во многом разделяла настроение Святского.
— Да с мужиком каким-то еще зимой первый раз появилась. Зинка их обоих привела, — решился на признание Святский, отчаянно махнув рукой. — Я с ними и не разговаривал, они сразу в той комнате уединились и вышли только часа через два. Тот с Зинкой-то сразу расплатился, а она потом из этой суммы девчонке чего-то отстегнула.
Та прямо аж просияла вся.
— Это было один раз?
— Нет, не один, куда там! Я ж говорю — раз десять она приходила, наверное. А может, больше. Я не считал.
— То есть тогда вы узнали ее? Когда обнаружили тело?
— Нет, сразу, конечно, не узнал… Мне просто хотелось помочь. А потом, когда узнал, решил милиции не говорить. Зачем мне проблемы? И так уже затаскали дальше некуда — где нашел да как нашел. А Зинка все это дело, конечно, знала — вот и стала, как выгнал, пугать, что ментам меня сдаст, что, мол, я эту Лелю и изуродовал, потому что якобы она со мной спать не захотела. — Святский подавленно засмеялся и разлил остатки водки.
Нужно сказать, что эта информация уже во второй раз поразила Ларису. Очень уж ей не хотелось верить в то, что увиденная ею хрупкая юная девочка Леля могла находиться в объятиях какого-то мужика на грязной постели в этой ужасной квартире. Кем он ей был, этот мужик: любовником или клиентом? Понятно, что скорее всего все же клиентом. Неужели она настолько нуждалась в деньгах, что радовалась любой сумме за свои услуги? Лариса покачала головой и вновь обратилась к Святскому:
— Так, Виталий Георгиевич, а не можете ли вы вспомнить, с кем в последний раз приходила к вам сюда
