— Вишневский! Что у вас происходит?
— Тут… в общем… сегодня… — замялся Митя.
— Козлов! К карте! — сказал мне Роман Ильич. Я вышел и уставился в карту. — Ты что, действительно никак не войдёшь в колею? Что за обнимки на уроках?
Я тихо, так, чтобы никто не слышал, сказал ему:
— У меня день рождения сегодня… Вишневский марку Мозамбика подарил… с двумя носорогами!..
Роман Ильич как-то странно посмотрел на меня и воскликнул:
— Феноменально! Фе-но-ме-нально! — и сказал: — Покажи нам пустыню Гоби.
Я взял указку, соображая: «А где же она находится, эта пустыня… Спасибо вам за подарочек, Роман Ильич…»
Бывает же: вдруг ни с того ни с сего вылетают из головы местонахождения пустынь, озёр, горных хребтов и притоков рек.
Я почему-то стал искать пустыню Гоби в Африке и, натолкнувшись на страну Мозамбик, не мог удержаться и выпалил:
— Вот!.. Вот!..
— Феноменально! Садись. Отметку я тебе не ставлю, — сказал Роман Ильич.
То, что он не поставил мне двойку, было уже неплохим подарком, и я с благодарностью улыбнулся.
— Слово для сообщения имеет Маша Бочарова, — сказал Роман Ильич.
Маша вышла к доске.
— Сегодня мы отмечаем знаменательную дату: день рождения Петра Кузьмича Козлова…
«Ну зачем же так важно?» — подумал я, опустив глаза от смущенья.
— Ровно сто лет тому назад в Смоленской губернии, в семье гуртовщика, родился великий географ и путешественник — мальчик Петя. Он…
Я подумал, что меня разыгрывают, и оглядел весь класс. Все внимательно слушали Машу. Я отвлёкся и пропустил мимо ушей часть сообщения.
— В 1881 году он встретился с товарищем Пржевальским, который предложил молодому географу пойти с ним вместе в турпоход… простите, в экспедицию…
«Что за чепуха?.. Неужели?..» Я завертелся на месте.
— Пётр Кузьмич с радостью согласился. Экспедиция продолжалась два года. Она была хорошей школой для будущего великого путешественника. В ней он приобрёл ценные навыки и…
«Неужели это так бывает? — подумал я. — Мы и тёзки с одинаковыми отчествами, и родились в один и тот же день!..»
Я толкнул локтем Митю, но он с интересом слушал и отмахнулся от меня.
Мне захотелось радостно крикнуть: «Ребята! Мы же тёзки!.. Мы в один день!» — но Роман Ильич погрозил мне пальцем, когда я уже было раскрыл рот. Маша продолжала:
— Через восемь лет Пётр Кузьмич принял участие в Центрально-Азиатской экспедиции. На обратном пути заболел её руководитель, и Козлов мужественно взял на себя руководство. Он всегда был настоящим товарищем…
Всё же я не мог успокоиться. Ребята слушали про Козлова, а на меня, на живого Петра Кузьмича, в день моего двенадцатилетия не обращали никакого внимания. «Ну хоть бы кто-нибудь бросил в меня шарик из промокашки от радости, что в истории бывают такие совпадения… Эх!..»
— Маша, продолжай. Я кое-что забыл в учительской… Прошу не шуметь. Рубинштейн! Думаешь, я не вижу, чем ты занимаешься? — сказал Роман Ильич и вышел из класса.
Вдруг я подумал, что был такой композитор Антон Рубинштейн, а я про него никогда не вспомнил, смотря на нашего Витьку Рубинштейна.
Я снова оглядел весь класс.
«Потрясающе!.. Вот — Ковалевская… Только не Соня и не великая математичка. Вот — Федотов… Был такой великий центрфорвард. Николаев — космонавт… Полищук… фельетоны пишет. Генка Уланов… балерина великая в Большом театре. Покрышкин — великий лётчик… Тертерян — великий прыгун в длину… Ах нет, он Тер-Ованесян… Жалко… Зато есть Варфоломеева… ночь такая была в истории… Но потрясающе — сколько однофамильцев! А главное, сегодня я — Пётр Кузьмич Козлов!»
— Ребята! — перебил я Машу, но на меня зашикали, и я стал слушать.
— И наконец в начале нашего века Пётр Кузьмич открыл в пустыне Гоби остатки древнего города Хота-Хото. Экспедиция нашла больше двух тысяч древних книжек, и весь мир рукоплескал…
Великого путешественника наградили Большой Золотой медалью Итальянского географического общества и медалью Английского географического общества. Ему присудили… — тут возвратился Роман Ильич с книгой в руках, — ему присудили премию Парижской академии. После революции Пётр Кузьмич продолжал научную работу и открыл могилы древних гуннов, а на Украине раскопал курганы…
— Ну, Маша, насчёт курганов ты присочинила… — сказал Роман Ильич.
— Да, да… это другой раскопал. А именем Петра Кузьмича Козлова назван ледник в горах Монгольского Алтая. Вот… и мы должны следовать его призеру и получать по географии только пять… Всё, — сказала Маша.
Всё дружно зааплодировали, а я снова толкнул Митю:
— Я ведь тоже Пётр Кузьмич Козлов!
— Как? — заморгал Митя, и мне стало грустно-грустно оттого, что про меня никто не помнит.
И я согнулся над партой, почувствовав, как у меня на глазах выступают слёзы. И подумал, что я ни разу в жизни не прозеваю больше дней рождения и моего отца, и мамы, и ближайших родственников, и моих друзей — малых и великих, — и моих одноклассников, и учителей… И пусть им никогда не будет грустно-грустно, как мне сейчас.
Когда я, вздохнув, поднял глаза, надо мной стоял Роман Ильич. Он положил мне руку на плечо и сказал:
— Новой темы сегодня мы не начнём. И вот почему. Сегодня мы отмечаем вторую знаменательную дату: день рождения нашего одноклассника Петра Кузьмича Козлова — тёзку и однофамильца великого путешественника. Вот он, перед вами!
Весь наш класс одновременно ахнул и, сообразив, что это действительно так, зааплодировал, захлопал крышками парт, и я встал, совсем расклеившись уже от счастья, а кто-то попал мне в затылок шариком из промокашки, о котором я мечтал с самого начала урока.
— Тише! Рубинштейн! Положи трубочку на стол… Я жду!.. Ребята! — сказал Роман Ильич, когда изумлённый Витька положил трубочку на стол. — С чем пришёл к своему двенадцатилетию Петя Козлов? В начале урока он сделал великое географическое открытие. Он открыл в Африке пустыню Гоби! — И я вместе со всеми захохотал. — Затем совсем недавно, в отличие от своего великого тёзки и однофамильца, нашедшего в пустыне Гоби две тысячи книг, Петя потерял библиотечную книжку «Одиссея капитана Блада»…
— Да-а… Не очень-то нас хвалят при жизни, — шепнул мне Митя.
Я кивнул.
— Но, ребята, — продолжал Роман Ильич, — я хочу сказать о другом. И вы и я были с Петром Кузьмичом Козловым в двух турпоходах. В отличие от многих, он ни разу не хныкнул, когда было холодно и шёл дождь, когда хотелось пить, а Ковалевская опрокинула бидон с водой. Петя не предлагал бросать жребий, кому чистить картошку, а чистил её сам. Он отдал свою телогрейку простывшей из-за неорганизованности Тертерян, не позволив сделать этого мне, старику. И Пете было несладко… А когда Уланову показалось, что его укусила гадюка, что сделал Петя? Вы побрезговали, а он высосал из улановской пятки яд, которого не было, потому что Уланов не сумел отличить ужа от гадюки. Кроме того, Петя вовремя одёрнул Покрышкина и Федотова, сделавших попытку съесть волчьи ягоды…
— Их Забельская одёрнула, — поправила Маша Романа Ильича так же, как он её насчёт курганов, а я подумал: «Наверно, это на радостях в дни рождения приписывают лишние заслуги и великим людям и не великим, вроде меня…»
— Да, да… простите. Скоро звонок, и я хочу сказать, что, несмотря на отдельные ошибки в учёбе,
