Документы были бы Делле Ли очень кстати.
Дрожа, Джози преодолела несколько шагов, отделявших ее от сумочки. Ей пришлось наклониться, одновременно держа две сумки и коробку, чтобы аккуратно вытащить бумажник.
Она бесшумно отступила к выходу, бедром толкнула сетчатую дверь, до последнего не сводя глаз со спящего.
Потом она попыталась локтем придержать сетчатую дверь, чтобы та не стукнула, но было уже слишком поздно. Дверь с грохотом захлопнулась.
Джози слетела с крыльца. В доме было так жарко, что, очутившись на свежем воздухе, она почувствовала себя так, будто нырнула в холодную воду. Взмокшие волосы на затылке немедленно захолодили шею, и по коже побежали мурашки. Джози остановилась у обочины, опустила вещи Деллы Ли на землю у машины, выудила из кармана пальто ключи и одним нажатием кнопки открыла багажник — в ту самую минуту, как сетчатая дверь хлопнула во второй раз и на крыльце показался длинноволосый красавец.
— Эй! Что вы тут делаете? — окликнул он ее.
Голос у него был мелодичный, и ветер донес его до Джози, точно подарок. Она даже на миг замерла и обернулась к нему. Он, как прирожденный обольститель, немедленно понял, что она попалась.
— Ну-ка… — Красавец хищно улыбнулся и двинулся по ступенькам к ней. Он эффектно тряхнул головой и отбросил свои длинные темные волосы за плечи. — Да вы никак только что побывали в моем доме?
Где-то рядом каркнула ворона, предвестница опасности, и Джози вздрогнула. Высвободившись из-под его чар, она быстро побросала вещи в багажник и захлопнула крышку.
Поспешно она забралась в машину и под взглядом стоящего на тротуаре красавчика отъехала от обочины в своем самом большом и самом золотом «кадиллаке» на всем юго-востоке, а красавчик стоял на тротуаре и смотрел ей вслед.
Когда на ближайшем светофоре она свернула и набрала скорость, он все еще маячил на том же месте, мрачный, точно цыганское проклятие.
После того как вечером мать была уложена в постель, ее маленькие изящные ступни намазаны кремом, пахнувшим лимонным пирогом, на прикроватном столике приготовлены снотворное и вода, Джози крадучись спустилась по лестнице и подошла к машине. Она была босиком, и ледяная брусчатка заставляла ее поджимать пальцы, но так было тише.
Впрочем, это не помешало Хелене выглянуть из своей комнаты, когда Джози проходила мимо нее с вещами Деллы Ли.
— Все в порядке, Хелена. Ложись.
Голова служанки исчезла за дверью.
Джози принесла вещи в свою комнату, открыла дверь шкафа и поставила сумки и коробку перед Деллой Ли.
— Что это? — удивилась та и отложила в сторону зачитанный до дыр журнал из запасов Джози.
С тех пор как они в последний раз виделись, она успела умыться, так что потеки туши вокруг глаз исчезли. И каким только образом она ухитрилась проделать это так, что никто ничего не заметил? Ни полотенец, испачканных косметикой, ни шума воды, бегущей по трубам, пока Джози с матерью и Хеленой смотрели телевизор внизу.
Джози улыбнулась. Весь день она с трудом сдерживалась, дожидаясь, когда мать наконец уляжется.
— Сюрприз! Я съездила к тебе домой!
— Куда-куда?!
Джози присела на корточки и открыла одну из сумок.
— Смотри. Я привезла тебе кое-какие вещи. Тут твоя одежда и косметика, а вот твой бумажник. И еще коробка. Мне показалось, она из тех вещей, которые не бросают.
Делла Ли покачала головой, сначала медленно, потом быстрее и быстрее.
— Я просила тебя привезти мне сэндвич, а не забраться ко мне домой!
— Я сделала это, чтобы тебе не пришлось возвращаться туда. Сказала бы лучше спасибо!
— Ну разумеется, я не стану туда возвращаться! — Делла Ли не сделала никакой попытки приблизиться к вещам, наоборот, забилась в темное чрево шкафа. — Джози, избавься от этого хлама. И побыстрее! Никто не должен знать, что они у тебя.
— Тише! А то мать услышит, — шикнула на нее Джози. — И они не у меня. Они у тебя. Никто ничего не узнает.
Глаза Деллы Ли скользнули с Джози на коробку и сумки, потом вернулись обратно.
— Джулиан все еще там?
— Длинноволосый мужчина? Он спал на диване, засунув руку в штаны. Он что, все время так спит? Вот приснится ему дурной сон, еще повредит себе что-нибудь.
— Но ты его видела, — уточнила Делла Ли, пропустив мимо ушей столь небрежный отзыв.
— Да, видела.
— Тогда ты понимаешь.
Джози сглотнула.
— Да.
— Скотина! Какого черта он торчит в моем доме? Этот дом принадлежал еще моей матери. Интересно, что с ним теперь будет?
— Ну, — произнесла Джози, — если ты твердо решила уехать, можно его продать.
Делла Ли улыбнулась, как будто услышала понятную только ей одной шутку.
— Продать. Точно. Так я и сделаю.
— Я могу помочь тебе.
Улыбка Деллы Ли угасла.
— Джози, ты должна пообещать мне не делать так больше. Не езди к нему. Не связывайся с агентами по недвижимости. И никому не рассказывай про меня. Пообещай мне!
— Ладно, ладно. Обещаю.
— Я просто не верю, что ты осмелилась на такое ради меня.
Делла Ли нерешительно протянула руку к коробке, как будто не была до конца уверена, что она настоящая. Коснувшись пальцами картона, она удивленно рассмеялась.
— Когда ты поедешь на север, тебе понадобятся твои вещи.
Делла подтянула коробку к себе. Картон со скрипом поехал по деревянному полу.
— А, я поняла. — Она открыла крышку. — Ты пытаешься избавиться от меня, потому что я знаю про твою заначку.
— Ну, и поэтому тоже, — согласилась Джози.
— Джози! — послышался из коридора голос матери.
Джози обернулась.
— Никто еще не делал для меня ничего подобного. Знаешь, может, я смогу оставить эти вещи себе. — Делла Ли внезапно схватила сумки и прижала их к себе. — Мои вещички! — Она залилась смехом. — Мои вещички, мои вещички, мои вещички. Я уж и не думала, что увижу их снова. Послушай, можно мне побыть одной?
Джози поколебалась, потом поднялась на ноги.
— Закрой дверь, хорошо? И не забудь съездить в суд, к Хлое, купить мне сэндвич. — Делла Ли вытащила из сумки блузку, прижала к лицу и вдохнула ее запах. Она нахмурилась, потом снова обнюхала блузку.
— Странно. Пахнет не так, как я помню.
Делла Ли потянулась за другой блузкой, и Джози закрыла дверь.
Она покачала головой. Если бы Делла Ли была конфетой, то непременно кисло-сладкой карамелькой. Не твердой, как камень, об которую можно сломать зубы, а с вязкой начинкой, которую нужно усердно жевать, пока слезы не брызнут из глаз, а губы против воли не растянутся в улыбку.
