— Это хорошо. Но все-таки поговори, да подушевнее, с младшими командирами, Игорь Тарасович. Да и командиру нужно бы с офицерами потолковать.
Это уже камешек в мой огород.
— Знаю, Иван Иванович. На привале соберу.
Слово за слово, разговор перекинулся на наши заботы. Продолжая обсуждать дела, мы не заметили, как ротные колонны сошли на обочину дороги, а проезжую часть заняли машины дивизиона 'катюш'. Вплотную за ними шли тягачи с артиллерийскими орудиями. Нас догнал армейский истребительно- противотанковый полк. Километрах в трех левее клубилась пыль из-под копыт лошадей кавалерийской колонны, правее и несколько впереди по очертаниям машин, груженных понтонами, можно было определить, что выдвигаются саперы. И так до самого горизонта — пехота, артиллерия, кавалерия, танки. Части и соединения корпуса и армии, под надежной охраной висевших в воздухе краснозвездных истребителей, продолжали двигаться по польской земле.
— Смотрите, смотрите, товарищи! — окинув взглядом окрестность, не выдержал Елагин. — Силища- то! Разве устоит перед нами фашист?
Время было дорого. Командование стремилось не дать противнику возможности зацепиться за выгодные рубежи.
К исходу 24 июля противник перешел к обороне на левом берегу реки Вепш. Согласно приказу штаба корпуса, дивизия совершила форсированный марш и сосредоточилась у небольшого польского городка Красныстава, превращенного гитлеровцами в узел обороны. 828-й стрелковый полк получил задачу овладеть железнодорожной станцией, а 862-й — городом. Наш полк пока находился в резерве.
Началась подготовка к наступлению. В батальонах формировались штурмовые группы, занимали позиции артиллерия, минометчики. Велись рекогносцировочные работы, к которым были привлечены и мы. Перед выходом к переднему краю майор Павлюк сориентировал нас, командиров батальонов:
— Полк намечается ввести в действие при овладении центральной частью Краеныстава.
— В полосе наступления майора Кожевникова? — переспросил командир первого батальона майор Гуськов.
— Да. Однако не исключена возможность использования нас и в другом месте. Будьте внимательны, везде запоминайте местность. С началом боевых действий времени на организацию боя будет мало.
Между тем сгустились сумерки. Июльский вечер принес с собой короткий отдых. Короткий потому, что приблизительно в двадцать два часа полк по тревоге начал выдвижение на исходный рубеж. С целью усилить удар командир дивизии сузил фронт наступления 862-го стрелкового полка майора Кожевникова. Освободившийся участок заполнили первый и третий батальоны.
В половине одиннадцатого вечера заговорила артиллерия. Надрывно заухали гаубицы, повели огонь батареи 76-мм орудий, глухо ударили полковые минометы. В ответ забеспокоились фашисты, их передний край осветился гирляндами ракет, всплесками огня на позициях артиллерии и минометов.
Через полчаса началась атака. Первыми двинулись вперед штурмовые группы. Вслед за ними рванулись стрелковые роты. По выявленным в ходе артподготовки и в первые минуты атаки целям ударили орудия прямой наводки. Огонь артиллеристов был точен, и вражеские пулеметы замолкли. Это позволило нашим подразделениям без особых потерь ворваться в первую траншею и овладеть ею.
Нужно было не дать гитлеровцам прийти в себя. Подал команду ускорить движение. Но командиры рот и сами не хотели отрываться от противника. По вспышкам выстрелов, нетрудно было понять, что штурмовые группы и стрелковые цепи, перевалив первую траншею врага, движутся вперед. Аналогичная картина наблюдалась справа и слева. Соседи не отставали.
Немцы попробовали было задержать нас в третьей траншее; дело дошло даже до рукопашной, но нервы у врага не выдержали, и он отступил. Не удалось фашистам зацепиться и за крайние дома Красныстава. Стрелковые роты, блокировав частью сил засевшего в домах противника, вместе со штурмовыми группами продолжали вытеснять немцев с городских улиц.
В полночь Красныстав был полностью освобожден. Этому способствовало то, что артиллеристы надежно подавили цели, разрушили наблюдательные пункты, нарушили связь. Безусловно, сказалось и умение наших командиров, бойцов вести боевые действия в условиях ограниченной видимости. В ходе выполнения задачи осуществлялись обходы и охваты объектов, чего крайне боялись фашисты. Стоило небольшой нашей группе появиться в тылу противника или вклиниться глубоко во фланг, как гитлеровцы начинали отход.
Из подвалов, сараев, убежищ стали появляться люди. Жители вскоре заполнили тротуары, проезжие части улиц. Они обнимали, целовали наших солдат и офицеров. На одном из перекрестков мне встретились накрытые белыми скатертями столы с хлебом, свежими огурцами, зеленым луком, другой нехитрой снедью, кувшинами с вином. Два пожилых поляка и женщина лет пятидесяти в расшитых национальных костюмах настойчиво зазывали проходящих мимо солдат, сержантов и офицеров отведать угощения. На ломаном русском языке то в одном, то в другом месте слышалась наша 'Катюша'. Город не слал, город ликовал, город праздновал свое освобождение.
После Красныстава был получен приказ преследовать противника. Полк совершал марш в левой колонне дивизии. Батальон был выделен в передовой отряд.
Фашисты откатывались к Висле не только в нашей полосе, но и перед фронтом наступления соседних дивизий. В эти дни газеты и радио приносили радостные вести. 27 июля войска фронта освободили Львов, Перемышль и вышли к реке Сан.
Командование требовало не отрываться от противника, висеть на его плечах, навязывать ему свою волю. 'Наша задача скорее выйти к Висле и форсировать ее', — не раз повторял майор Павлюк.
Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение, согласно которому войска 1-го Белорусского и нашего 1-го Украинского фронтов должны были форсировать Вислу от Варшавы до устья реки Вислоки с целью захвата плацдармов для последующего наступления к границам фашистской Германии. Войска ар-мин получили задачу форсировать Вислу и захватить плацдарм в районе Сандомира. Ее мы и выполняли, торопясь выйти к реке.
По мере приближения к Висле задача уточнялась. Вечером 28 июля полк получил приказ к исходу следующих суток выйти к реке и немедленно приступить к ее форсированию. На привале меня догнал помощник начальника штаба полка по разведке старший лейтенант Бородулин.
— Товарищ капитан, командир полка приказал ускорить темп марша, передал Георгий Николаевич. — Маршрут прежний. При подходе к реке сразу приступить к подготовке форсирования и захвату плацдарма на левом берегу.
Батальон оторвался от соседей и теперь двигался в большом лесном массиве. На флангах справа и слева в нашем тылу время от времени слышался гул боя.
На рассвете 29 июля командир головной походной заставы старший лейтенант Николай Чугунов донес: 'Вышел на развилку дорог в двух километрах от местечка Юзефув. Разведгруппа доложила: немцев в населенном пункте нет. Продолжаю выполнять задачу'. Я вытащил из полевой сумки карту. Пресняков лучом фонарика высветил на ней непривычное для русского языка название. Рядом пролегала извилистая линия — река.
— Что будем делать, Игорь Тарасович? Светает.
— Да, светает, будь оно неладно. Как бы преждевременно шуму не наделать.
— И я об этом. Стоит ли отсюда основные силы вытягивать?
Мы находились в лесу. Кроны деревьев надежно маскировали технику и людей.
— Дальше опушки, Александр Терентьевич, думаю, пока выдвигаться не стоит. Чугунов же с людьми укроется в Юзефуве. На берег Вислы вышлет дозор. Пусть как следует обследует местность, доложит. Потом решим, что и как.
— Пожалуй, верно, — согласился я. — Нужно предупредить Чугунова, чтобы до выяснения обстановки оставался с основными силами в Юзефуве.
— Сейчас пошлю связного.
Мы пробрались к лесной опушке. Рассвет все больше и больше вступал в свои права. В густом орешнике загомонили птицы, со стороны небольшой польской деревеньки отчетливо донеслась разноголосица петушиного крика.
