— Ишь ты! — улыбнулся ординарец. — Как в старые добрые времена дома кричат.
— Старик нашелся, — обернулся к нему Елагин. — Лет-то тебе сколько?
— Двадцатый год пошел. Это я, товарищ лейтенант, к слову. Село вспомнил. У нас петухи ух какие голосистые! Заслушаешься на заре.
В лесу запахло дымком. Легким, свежим, от сухих поленьев.
— Никак, наши хозяйственники разворачиваются?
— Так точно, товарищ капитан, — вынырнул из-за моей спины старшина Горобец. — Завтрак готовим.
— Чем потчевать сегодня думаешь, Федос? — спросил у старшины Елагин.
— Картошечкой, товарищ лейтенант. Свежей. Крупа приелась порядком.
— Откуда картошка-то появилась? — насторожился Иван Иванович.
— Проходили через хутор. Попросил у местного жителя. Он разрешил накопать. Говорит, сбежавшего старосты огород.
— Ох, смотри у меня, Федос! Приказ знаешь?
— Честное комсомольское слово, товарищ лейтенант!
— Иван Иванович, — вступился за старшину Пресняков, — я был свидетелем разговора с поляком. Не лукавит.
В это время на поляне появились бойцы в маскхалатах.
— О, разведчики пожаловали! — произнес кто-то из штабного окружения. Никак, Блохин собственной персоной.
Командир остановил группу и, печатая шаг, подошел ко мне. Я узнал старшину Блохина.
— Товарищ капитан, старшина Блохин с группой бойцов в ваше распоряжение прибыл.
— Здравствуй, Петр Яковлевич, — протянул руку командиру взвода полковых разведчиков.
Блохин вырос в полку. Разведчик, старший разведчик, командир отделения, заместитель командира взвода разведки и командир. К моему прибытию в полк на его плечах были старшинские погоны. Вскоре начавшиеся бои, а с ними новые вылазки в тыл врага прибавили старшине новые награды, в том числе орден Красной Звезды. Однако, несмотря на славу, Блохин оставался простым и скромным человеком.
Вот и сейчас на старшину любо-дорого было смотреть — стройный, подтянутый, с перекинутым за спину автоматом, с ножом в аккуратном чехле на поясе.
— Садись, Петр Яковлевич. Начальник штаба о тебе уже справлялся. Говорит: 'Куда разведчиков моих подевал?' Я в ответ: 'Не игла в сене отыщутся'.
— Беспокоится майор Модин, значит.
Мы присели на поваленное дерево. Блохин снял пилотку и аккуратно подоткнул ее под широкий армейский пояс, откинул упавший на лоб вихор непокорных волос, посмотрел на меня. Я у него спросил:
— Знаешь, зачем потребовался?
— В общих чертах, — ответил старшина.
— Тогда слушай. — Я обернулся к находившемуся рядом адъютанту старшему батальона: — Карту, Игорь Тарасович.
Капитан Пресняков подал карту.
— Смотри, Петр Яковлевич, за Вислой ровный участок местности, дальше старая протока, за ней после пологого берега подъем, небольшое поле и хутор Лесные Халупы. Нужно разведать: есть ли противник между Вислой и протокой, а также и дальше.
— Имеете в виду, товарищ капитан, включая и Лесные Халупы? — уточнил Блохин.
— Да. Сейчас на берегу разведдозор от Чугунова. С минуты на минуту первые данные от него должны поступить. Если ничего подозрительного нет, следует осторожненько с берега вести разведку наблюдением. Важно до начала форсирования не спугнуть фрицев. Понял меня?
— Так точно, понял.
Несколько минут ушло на уточнение маршрута выдвижения. Блохин намеревался уже встать, но я его удержал:
— Не торопись, старшина. Дождемся первого сообщения от разведдозора. Минутой раньше, минутой позже — сейчас уже не играет особой роли. Видишь, солнце встает. Вот-вот немецкие самолеты пожалуют. Даже небольшую группу людей они могут заметить на подходе к Висле. Да и я уверен: противоположный берег реки занят противником. Не такие уж фашисты простофили, чтобы не зацепиться за водный рубеж. Нам же важно захватить плацдарм. И сделать это неожиданно для немцев. А внезапность кроется в скрытности наших действий.
К нам подошел командир взвода снабжения, пригласил на завтрак.
— Пойдем, Петр Яковлевич, перекусим. Тем более вам на дорожку нужно подкрепиться. Зови своих орлов!
Под развесистым деревом на аккуратно разложенной плащ-палатке стояли котелки с покрапленной маслом картошкой. Рядом лежали зеленый лук, несколько свежих огурцов. У разведчиков заблестели глаза.
Мы сидели и с удовольствием ели картошку. Тогда я еще не знал, как и сам Блохия, что он уже не старшина, что ему в этот день присвоено звание младшего лейтенанта и что за бросок через Вислу он удостоится ордена Красного Знамени. Как не знал и примостившийся около меня разведчик Алексей Тюльга, что получит звание Героя Советского Союза. Отмечены будут высокими наградами и другие разведчики. А сейчас передо мной сидели люди, которым предстояло — и не в первый раз! — по долгу службы прокладывать путь стрелковым ротам, батальонам, полку.
Прибыло сообщение от Чугунова. Разведдозор доносил: за старицей вражеская траншея, на правом фланге, километрах в четырех, по понтонному мосту переправляются через Вислу отходящие части противника, над местом переправы висят фашистские самолеты.
— Ну вот, кое-что разъяснилось. Теперь твоя задача, Петр Яковлевич, вместе с дозором Чугунова наблюдать за Лесными Халупами и ниже. Все замеченное наносить на схему. Через час-полтора буду у тебя.
— Ясно, товарищ капитан. Старшина кивнул разведчикам:
— Погостили, ребята, и хватит. Спасибо за хлеб-соль, как говорят у нас на Калининщине. Пора за дело.
Блохин с группой ушел. Мы начали готовиться к форсированию Вислы. Переправочных средств не было, так что рассчитывать приходилось на то, что оказывалось под рукой. С капитаном Пресняковым и лейтенантом Елагиным еще и еще раз продумывали выход к реке и захват плацдарма. Трудноразрешимых вопросов было много.
— Куда ни кинь — везде клин, — почесал затылок адъютант старший батальона.
— Что имеешь в виду, Игорь Тарасович?
— Водная гладь реки, почитай, метров четыреста — пятьсот, а у нас даже утлой лодчонки — и той ни одной!
— Как ни одной, товарищ капитан?! — послышался голос парторга батальона лейтенанта Малыгина.
Мы оглянулись. Василий Федорович стоял в трех шагах от нас, рядом с ним двое мужчин в гражданской одежде и старшина Петров.
— Есть лодки! — Лейтенант Малыгин кивнул в сторону незнакомцев. — Вот местные польские товарищи предлагают указать, где их взять.
Мы встали, пожали руки полякам.
— Пан капитан, — заговорил пожилой поляк на ломаном русском языке, лодки есть.
— Так отдайте же их нам.
Крестьяне торопливо заговорили между собой, разводя руками в ответ на наши непонимающие взгляды. Наконец тот, который постарше, вновь обратился ко мне:
— Как вам лучше сказать, они находятся на дне реки. Мы их спрятали от фашистов.
— Сколько лодок-то? — спросил Пресняков.
— У этого — семь, — бросил взгляд в сторону пожилого крестьянина Малыгин. — И у него — две.
Молодой поляк согласно закивал.
