профессии нас готовили основательно.
Тем временем началась финская кампания. Мы гордились подвигами бойцов и командиров. И чего грешить, мечтали себя видеть в схватках с врагом.
Командиры, преподаватели готовили нас серьезно к испытаниям военного времени. Запомнились выходы в зимний лагерь. Убывали побатальонно на десять дней. Жизнь в лагере шла по полевому распорядку дня. После утреннего подъема выбегали из палаток. Короткая разминка, затем мы становились на лыжи, пробегали четыре километра. Кстати, все передвижения осуществлялись только на лыжах — возле каждой палатки была оборудована пирамида для лыж.
Для сибиряков, у которых с малых лет основным способом передвижения зимой были лыжи, режим не был трудным. Что касается курсантов, которые попали в училище из других районов страны, то им приходилось трудно. Однако и они постигали лыжную науку, иным способом передвигаться по лагерю не имели права.
Вспоминается первый час занятий по лыжной подготовке. Командир взвода выстроил нас. Показал строевые приемы с лыжами, как становиться и передвигаться на них. После этого подал команду. Мы без палок пошли по кругу, отрабатывая скольжение. Не у всех сразу получалось. Некоторые мои однокашники с трудом передвигались, падали, теряя равновесие. Для меня прием сложностей не представлял. Свободно заскользил по насту. Руководитель поинтересовался, кто научил так легко ходить на лыжах.
— Как кто? У нас в Стеклянке все так ходят.
— Это в какой же такой Стеклянке?
Пришлось объяснить местонахождение родной деревеньки.
Командир взвода предложил пройти большой круг. С удовольствием пробежал этот круг. И взводный тут же назначил меня своим помощником по лыжной подготовке.
Безусловно, основное учебное время в лагере отводилось отработке вопросов тактики и огневой подготовки. Действовать в основном приходилось в роли командира отделения. Это была хорошая школа нашего становления.
Об одном таком полевом выходе расскажу поподробнее. Готовиться к нему мы начали загодя. Прослушали лекции, не раз выезжали в поле для решения летучек. Проверили и подогнали снаряжение.
Накануне выхода хорошо отдохнули, прослушали политическую информацию. В назначенное время батальон был выстроен на строевом плацу. Начальник училища полковник Л. Н. Гуртьев принял доклад нашего командира, ознакомил с целью выхода.
За городом батальону была поставлена учебно-боевая задача. Начался марш на лыжах. Мела метелица. Ветер бросал в разгоряченные лица пригоршни снега.
— Черт бы ее побрал, небесную канцелярию! — пробасил кто-то из курсантов.
— На то и вышли, чтобы испробовать себя, — в ответ произнес командир взвода.
— Так-то оно так…
Разговор оборвала вводная.
В ходе марша не раз развертывались, атаковали 'противника', вели встречные бои, уходили от преследования.
Поздним вечером мы вошли в сосновый лес. Здесь было тихо, падал редкий снежок. Сосны и ели пели свою извечную песню. Приступили к оборудованию ночлега. Соорудили для жилья на 12–15 человек шалаши. Внутри застлали их толстым слоем лапника. Вскоре в шалашах стало тепло, запахло смолой. Приступили к приготовлению пищи. Ужин из концентратов показался вкусным.
Командир батальона выделил охранение. Полковник Л. Н. Гуртьев дважды ночью обходил лагерь, проверяя несение службы, заходил в шалаши.
Перед рассветом был подан сигнал тревоги. Батальон в считанные минуты собрался, встал на лыжи и двинулся на уничтожение 'воздушного десанта противника'. Когда мы отмахали километров пятнадцать, позднее январское солнце посеребрило верхушки деревьев. Разгорелся погожий день.
В решении летучек прошло двое суток. На третьи подошли к населенному пункту. Расквартировались по домам. Трудно объяснить удовольствие, которое мы испытали от тепла крестьянских изб и вкусной пищи.
Время бежало быстро. Кажется, совсем недавно прибыли в деревню, как разнесся голос трубы. С любовью провожали нас жители. Финская кампания коснулась и этого маленького селения: две семьи получили похоронки. Сельчане с какой-то особой радостью восприняли наше кратковременное пребывание. Находясь среди простых людей, мы почувствовали, как необходим наш труд, труд защитника Родины.
При подходе к Омску был получен приказ: атаковать 'противовка' на окраине города. Сняли лыжи. Развернувшись, батальон стремительно двинулся вперед. Это был последний наш порыв, с максимальной отдачей сил. Дружное 'ура' огласило округу.
После атаки батальон построился на дороге. В голове колонны стал оркестр. Под звуки марша двинулись по улицам города. Шагали твердо, забыв об усталости. Горожане с интересом смотрели на нас.
Прибыли в расположение училища, привели в порядок оружие и снаряжение. Затем была баня с сибирской парной.
Школа полковника Л. Н. Гуртьева не всегда и не всем нравилась. Но, став офицерами, многие из нас вспоминали его с благодарностью. В суровые годы войны она помогла питомцам училища перенести все невзгоды. В моей же памяти Леонтий Николаевич Гуртьев остался добрым, строгим, справедливым наставником.
В начале войны Леонтий Николаевич стал во главе дивизии, сформированной на базе училища. С ней убыл в Сталинград. Его сибиряки не раз отличались в боях на Волге. Затем дивизия Гуртьева участвовала в Курской битве. Тут и погиб наш бывший начальник училища.
Коммунистическая партия, Советское правительство в предвидении схватки с империализмом расширяли подготовку военных кадров. В конце февраля 1940 года был получен приказ: выделить батальоны во вновь организуемые училища. Наш батальон был предназначен для пехотного училища в городе Новосибирске, куда мы и убыли в начале марта.
Новосибирское училище создавалось на базе дислоцировавшейся здесь ранее части. Несмотря на некоторые неурядицы с обустройством, мы приступили к учебе.
Вскоре закончилась финская кампания. Начали возвращаться фронтовики. Некоторые из них были назначены на должности командиров или преподавателей в училище. Мы на них смотрели с завистью. Впитывали все, что они нам рассказывали из своего опыта. Для нас это были необычные люди. Им пришлось побывать в боях, прорывать линию Маннергейма.
Начал перестраиваться учебный процесс с учетом опыта военных действий против белофиннов. Занятия были максимально приближены к обстановке реального боя.
Подошло лето сорокового года. В мае мы выехали в летний лагерь на реку Томь Кемеровской области. Прекрасное место! Сосновый бор, река. Куда ни кинешь взгляд — неоглядные сибирские просторы!
Лето выдалось сухое, теплое. С раннего утра и до позднего вечера мы продолжали осваивать программу обучения. Много внимания по-прежнему уделялось тактике, огневой подготовке, физической закалке. Ко всем занятиям мы относились серьезно. Даже выходные дни были заполнены до предела: соревнования, марш-броски, учились плавать в полном снаряжении. Училищная подготовка во время войны не раз выручала меня при форсировании больших и малых рек. С какой благодарностью вспоминал своих учителей!
В училище мне присвоили воинское звание замполитрука, назначили заместителем политрука роты. Видимо, выбор пал на меня потому, что я хорошо учился, был кандидатом в члены партии. Появились дополнительные хлопоты: забота об оформлении наглядной агитации в ленинской комнате, проведение бесед, читательских конференций, установление связей с нашим шефом — одним из факультетов института инженеров железнодорожного транспорта…
Секретарем комсомольской организации нашей роты был Коля Иванов земляк-омич. Хороший товарищ, интересный человек. Он закончил аэроклуб, но в авиационное училище почему-то не попал.
Благодаря энтузиазму и напористости Коли мы смогли провести немало интересных мероприятий.
