Севы Кунг-фу выполняли лишь роль оцепления и группы отвлекающего огня. Сева только сейчас понял, кого ему в самый последний момент „прикомандировал“ старший лейтенант Островной.
...Между тем на шоссе убирали трупы. Технарь и Снайпер, столь удачно разделавшийся с большей частью спецконвоя, лениво курили на обочине. Горилла хотел было присоединиться к ним, но задержался рядом с телом прапорщика Корнева. Несмотря на изуродованное автоматным огнем лицо, Горилла узнал его. По татуировке и выпавшим из кармана служебным документам.
– Узнаешь? – повернулся Горилла к Снайперу, распахнув удостоверение минюста. – Это ж Корнев, из срочников. В отдельном разведбате служил, спецназ ВДВ. – Горилла усмехнулся крупными, желтыми, как у настоящей обезьяны, зубами. – Надо же, в вертухаи подался, придурок...
– В хоккеисты[15] , – дополнил Гориллу Снайпер. – Но все одно придурок.
Чувство превосходства над придурками сплачивает умных людей, рождает среди них взаимопонимание и теплое чувство локтя. Снайпер, Горилла и Технарь стояли и улыбались друг дружке, целые и невредимые. Горилла взял из окоченевших рук Корнева автомат и завершил дело, которое не успел выполнить прапорщик – перезарядил боекомплект.
– Быстрее! – нервно командовал Дэн Островной, окончательно взяв руководство в свои руки.
Он хотел было сообщить что-то Севе Кунг-фу, но в этот момент роскошный пиджак Дэна Островного прошила автоматная очередь.
– Ненадолго пережил герой-начальник своего коллегу, – произнес, опуская оружие, Горилла. – У тебя, Сева, есть вопросы?
Сева Кунг-фу стоял в некотором оцепенении. Валить генеральского племянничка указаний не было.
– И убил его он! – Горилла кивнул на мертвого Корнева, вложив в его руки автомат.
Только сейчас Сева обратил внимание, что Горилла был в кожаных, телесного цвета перчатках.
– Вопросы, сомнения есть? – повторил Горилла, смерив Севу взглядом сверху вниз.
– А как же... – начал было тот.
– А никак, – отрезал Горилла. – Теперь я ваш командир. Меня могут замещать Снайпер или Технарь, – кивнул он в сторону своих, как ни в чем не бывало куривших соратников.
– А его дядька? – задал главный, самый мучительный вопрос беспредельщик.
– А с его дядькой разберется наш дядька. Есть еще вопросы? – рявкнул Горилла. – Оплата как прежде, плюс премиальные. Насчет этого, господа бандюки, не переживайте!
„Сам-то ты кто?!“ – задал последний вопрос Сева, но, естественно, только в мыслях. Сообщение об оплате и премиальных окончательно успокоило и действительно сняло все вопросы.
– Через пять минут „лассо“ и „купол“ перестанут действовать, – сообщил в свою очередь Технарь, давая понять, что вскоре в районе вновь смогут работать средства связи.
Горилла кивнул Севе. Тот пригладил жесткий ежик волос, застегнул верхнюю пуговицу. Затем подошел к автозаку. Один из его боевиков в этот момент закончил работу с автогеном, с помощью которого вскрывал бронированную дверь.
– Господа Гриднев и Сенатор! – немного картинно, в непривычной для себя манере, произнес Сева Кунг-фу. – На свободу с чистой совестью! Не задерживайтесь.
Глава 4
Катя и Нелли смотрели друга на друга, как испуганные мыши, не в силах произнести ни слова.
– Ничего себе дипломный фильм, – сказала наконец Нелли, которая всегда первой брала себя в руки.
Катя ничего не ответила. Точно боялась, что те, кто пять минут назад покинул шоссе, услышат ее и вернутся.
– Какая нас ждет за него награда, а, подруга?! – продолжила Миронова. – Нас просто пристрелят или для начала помучают?
– Поехали отсюда! – проговорила наконец Катя.
И обе подруги рванули сквозь лес, точно дичь от борзой. Добравшись до машины, Миронова вывела ее на шоссе, и „Сааб“ на максимальной скорости помчался к Москве. За всю дорогу ни Миронова, ни Катя не произнесли ни одной фразы.
Дома у Мироновой Катя первым делом бросилась к телевизору с видео– и DVD-приставками. Подключила свою камеру. Нелли хотела было возразить, но, хорошо зная подругу, лишь махнула рукой. Катя с помощью пульта установила максимальный звук. „Корнев, из срочников...“ – „У тебя, Сева, есть вопросы?“ – „С его дядькой разберется наш дядька...“ „Лассо“ и „купол“ перестанут действовать...» – «На свободу с чистой совестью, не задерживайтесь...» Последние кадры Катя и Нелли смотрели вместе, затаив дыхание. Из покореженного фургона вышли немолодой мужик и... Тот самый Гриднев, длинноволосый, со шрамами, показания на которого Катя не подписала до сего дня. «На свободу с чистой совестью...»
– У тебя очень хорошая камера, – задумчиво проговорила Нелли, когда фильм закончился. – Особенно микрофон...
Некоторое время обе девушки сидели молча. В самом деле, учись Катя не на «игровом», а на «документальном» отделении, мастер «документалистов» Андрей Николаевич должен был бы вручить ей диплом досрочно. Незаметно для окружающих (спасибо широким древесным стволам и густой листве) снять все события в режиме реального времени... Единственное, чего не было в кадре – гибели майора Астафьева.
– Предлагаешь все это утопить в глубоком озере? – спросила наконец Катя, глядя на подругу огромными, молящими о ценном совете глазами.
Нелли ничего не ответила. Некоторое время они провели каждая в невеселых раздумьях, не произнося ни слова. Минуты четыре, если не больше. Потом Катя достала из своей сумочки мобильный телефон.
– Что ты делаешь!? – встрепенулась было Миронова.
– Звоню этому Водорезову и его фээсбэшнику, – ответила Катя.
«Очень маленьким, но смелым», – мысленно съязвила Нелли, но вслух ничего не произнесла. Иного выхода бизнес-леди тоже не видела, потому в спор с подругой не вступала.
– После этого кина обе девицы – трупы, – без всякой иронии, констатируя факт, произнес Шумилов. – Как и мы с тобой, Коля... Но нам это по службе положено, а вот их куда занесло? Как и Нечаева...
Водорезов ничего не ответил, лишь покосился на дверь, за которую минуту назад по просьбе Димы удалились обе дамы.
– Да не подслушивают они, – махнул рукой Шумилов. – Видишь, сами ни живы ни мертвы.
В самом деле, когда Катя позвонила Николаю, он сначала не поверил, что это она. Голос у девушки сильно изменился. Точнее, не сам голос, а интонация. Пришлось немедленно ехать, разумеется, кое-что с собой прихватив... Сейчас же все четверо находились в квартире ее подруги. Той самой, царственной стати, со столь же царственным именем – Нелли Миронова. Между тем Шумилов тронул клавиатуру своего портативного ноутбука. Видимо, хотел просмотреть последние новости в Интернете.
– Все сходится, – через пару-тройку секунд, тяжело вздохнув, произнес он. – Нападение на автозак в районе поселка Чистоозерный. Конвой перебит, двое особо опасных заключенных исчезли в неизвестном направлении.
– В том числе Гриднев? – задал Водорезов довольно-таки дурацкий вопрос.
Из Катиного «фильма» и так все было ясно.
– Разумеется. И жить ему осталось... Пожалуй, еще немного, но осталось, – более уверенным голосом закончил Дима. – Теперь мне многое понятно. У этих мерзавцев есть наши отпечатки пальцев. В «Кадансе» этом чертовом брались и за тарелки, и за салфетки... Я окурок в пепельницу бросил, когда заходил в зал. Тьфу ты!
Спокойный, флегматичный Дима был непривычно взвинчен. Это означало, что дела – швах.
– Завалили генеральского племянника, – продолжил Шумилов. – И повесят это на нас с тобой, Коля. И, разумеется, на Сашку... Этого двухметрового, который застрелил Островного, ты не узнаешь?
– Похож на прапорщика из личной охраны генерала Климова, – не очень уверенно ответил Николай.
