выкурить их отсюда другими методами. Хотя применение гранатометов и легкой артиллерии исключать было нельзя. Феоктистов в который раз оглядел вверенное им с Юрой и Геной воинство. Кадровики, техники, водители, специалисты РЭБ и РЭЗ[17] . Большинство из них стреляло лишь на учебных стрельбах и то от случая к случаю. И сюда они, в отличие от спецназовцев группы «А», приехали не воевать. Вряд ли в случае пожара на первом этаже они смогут спуститься по веревкам с пятого. Тем не менее сейчас все они держали в руках оружие и готовы были сражаться до последнего.
– Нам дали двадцать минут, – сказал подполковник Шарманкин, окончательно взявший командование в свои руки. – Есть какие-нибудь мнения?
Сотрудники молчали.
– А может быть... – вопросительно-нерешительным тоном послышалось откуда-то из заднего ряда.
Не дав договорить, что «может быть», подошедший к дверям Ротмистр произнес:
– Каждый, кто попытается выйти, получит пулю.
Через обещанное время у здания вновь появился полковник Умар. На сей раз в сопровождении БТРа, две буквы «в» на корпусе которого говорили, что еще недавно он принадлежал внутренним войскам. «Вовчики[18] твари, – мысленно костерил „братьев по оружию“ Ротмистр, – броню сдали в целости и сохранности...»
– Вся ваша техника теперь у нас! – кивнув на БТР, произнес полковник Умар. – Вы решили или нет?
– Русские не сдаются, – прозвучало в ответ из окна общежития.
Обстрел начался спустя минут восемь после того, как Умар в сопровождении трофейной брони удалился. Боевики били практически без перерыва, всю вторую половину дня. Весь вечер. Почти всю ночь. И все это время в рации слышалось лишь «держите оборону!», «скоро подойдет помощь». Ближе к утру вспыхнул самый верхний, пятый этаж. И окончательно пропала связь между управлением и общежитием. Не работала телефонная и мобильная связь. Общежитие оказалось полностью отрезанным от внешнего мира. Осажденные офицеры и прапорщики понятия не имели, что именно в этот момент генералы с большими многочисленными звездами спорят, кто первым должен ввести войска в Грозный: армия или МВД? А в это время на улицах того же Грозного бандиты добивают раненых солдат и милиционеров.
– Сколько еще продержится здание? – поднял вопрос Феоктистов на последнем «совещании».
– Сутки, не больше, – ответил немолодой подполковник-кадровик, для которого не существовало безвыходных положений.
– Пожгут нас, как фанеру, – зло выматерившись, проговорил бородатый прапорщик лет тридцати пяти.
– Держи себя в руках, прапор, – неожиданно резко и властно отреагировал Шарманкин. – В здании и в самом деле оставаться нельзя. Мы должны пробиваться к своим.
– Это, конечно, лучше, чем сдохнуть, – усмехнулся кадровик.
– Другого пути нет, – согласился с Шарманкиным Лебедев, раненный накануне в руку.
Некоторое время все молчали. Лишь тяжело, не сумев скрыть своих эмоций, выдохнул бородатый прапорщик.
– Разбиваемся на три группы, – взял слово Ротмистр. – Первую возглавлю я, вторую подполковник Шарманкин, третью капитан Григорьев. Остальные обязаны беспрекословно выполнять приказы старшего своей группы.
Сотрудники быстро собрали уцелевшие бумаги, документы, фотографии и подожгли их. Затем Феоктистов построил всех и прочитал молитву «Спаси и сохрани». Он не знал, сколько крещеных и православных было среди его сослуживцев, но сейчас все они слушали молитву, проговаривая про себя ее слова. Уже покидая здание, Валерий неожиданно увидел на полу чьи-то очки. Поднял их и убедился, что они каким-то чудом уцелели. И тут же вспомнил прапорщицу Ольгу Симукову, оставшуюся в здании управления. Интересно, как она там? Полуслепая, с трудом скрывающая свой ужас женщина. На всякий случай Феоктистов бережно убрал очки во внутренний карман.
А в управлении между тем происходило следующее. К вечеру чеченцы подогнали к зданию тяжелую артиллерию. Где они ее взяли, можно было лишь догадываться, но одно было ясно наверняка. Со зданием и засевшими в нем контрразведчиками боевики решили покончить раз и навсегда. Начальник принял то же самое решение, что и подполковник Шарманкин. Уходить из здания небольшими группами и пробиваться к своим, которые уже взяли под контроль соседние улицы. Между тем в средствах массовой информации ряда европейских государств появились сообщения, что чеченскими повстанцами расстреляны все находящиеся в Грозном сотрудники ФСБ, а здание и общежитие управления уничтожены.
Феоктистов слышал выстрелы и взрывы, гремевшие совсем рядом. Группа, которой руководил он, сумела без столкновений пройти целых два квартала.
– Матерятся, слышите?! – тронул Валерия за плечо молодой оперативник, прикомандированный из Иркутска.
– Слышу, – ответил Ротмистр.
И в самом деле, совсем рядом, в гуще взрывов и очередей, отчетливо слышались крепкие русские выражения.
– Это наши! – радостно заговорил молодой иркутянин. – Матерятся только наши.
– Не всегда, – произнес более опытный Феоктистов.
Однако это и в самом деле оказались наши. Не прошло и десяти минут, как Ротмистр пожимал хваткую жилистую ладонь невысокого, но крепко сбитого десантника.
– Майор Феоктистов, ФСБ.
– Капитан Малышев, спецназ ВДВ, – отрекомендовался десантник.
Валерий вкратце объяснил, что надо немедленно бросить штурмовые группы для разблокирования управления и общежития.
– Что с вами, с «конторой», делать... – лишь развел руками капитан. – Пошли.
Спецназ ВДВ знал свое дело не хуже «Альфы», а уж боевым опытом и вовсе мог поделиться. Группа под командованием Малышева, в которой был и Ротмистр, успешно пробилась к пылающему зданию управления. Десантники медленно, но верно очищали от боевиков близлежащие кварталы. Прикрыв голову, Валерий по-пластунски полз к бетонным ограждениям, тщательно осматривая окрестности. Неожиданно его что-то больно ударило в затылок. Не сдержавшись, Ротмистр вполголоса выругался и только теперь заметил, что задел невесть откуда взявшуюся пирамиду из кирпичей. Чего только не встретишь... И тут он услышал, как его окликнул знакомый женский голос:
– Валерий Викторович, вы здесь?
– Как видишь, – отозвался Ротмистр и тут же осекся.
Видеть что-либо без очков прапорщик Симукова не могла.
– Здесь я, Оля, здесь! Осторожней.
Ротмистр помог Ольге выбраться из-за самодельной баррикады. Симукова была одета в легкое платье, порванное в нескольких местах. На лбу женщины была кровь.
– Ранена?
– Нет. Вот уже... ой, наверное, целые сутки здесь сижу. Лида и наши ребята сказали «жди», и вот...
Валерий ничего не ответил. Лидия Викторовна, всегда опекавшая молодую подчиненную, так просто бросить ее не могла. Это значило, что майора Семеновой и ребят, скорее всего, уже нет в живых. И тут он вспомнил про найденные очки.
– На, возьми, – Ротмистр протянул их Ольге.
– Нет, что вы, – ответила Ольга, примерив очки и тут же сняв их, – это плюсовые, а у меня минус...
В самом деле, у прапорщика Симуковой очки были минусовые, как Феоктистов мог забыть. Она беспомощно моргала светлыми ресничками, а обычно румяные полные щеки были какими-то землистыми. Молодая, еще недавно вполне симпатичная женщина выглядела сейчас такой беззащитной, что у Феоктистова сжалось сердце.
Он обнял Симукову за плечи, прижал к себе.
– Все нормально, Оленька, – заговорил он. – Сейчас ты будешь двигаться следом за мной... Если что...
Договорить, что «если», Валерий не успел, так как рядом с ними с ревом затормозила боевая машина десанта, с которой тут же спрыгнул капитан Малышев.
