– Лучше с улицы, – кивнул тот, что стоял у двери. – Хотя... – некоторое время его терзали сомнения. – С улицы лучше, – решил он окончательно.
– Пошли, – без раздумий произнес Гиммлер.
Его «клещи» слишком крепко держали Феоктистова. Парнишечку с подполковничьими погонами, как презрительно поименовал Ротмистра Дмитрий Львович.
Все пятеро вышли в огороженный двор особняка. Он был обнесен высоченным железным забором. «Перемахнуть можно, – оценил преграду Валерий, – но что потом?» Он оглядывал огромный, похожий на спортивную площадку двор, понимая, что действовать в таких условиях крайне непросто. Да и охрана натасканная, профессиональная. Сам Гиммлер держится на дистанции, оперативная интуиция у него дай Бог каждому... И тут сверху послышался отчетливый надвигающийся гул. Валерий оторвался от мобильника, развел руками. Над крышами соседних домов появился небольшой транспортный вертолет. Уменьшенная модель штатовского армейского «Ирокеза», эдакая малая городская авиация. Вертолет приземлился на специально обозначенном участке в глубине двора. Из него вышли пилот и еще один человек с черным несгораемым кейсом. Оба по-армейски поприветствовали Гиммлера, тот жестом дал команду «вольно», и оба скрылись за одной из дверей особняка.
– Инкассация? – спросил Феоктистов.
Этого «мини-ирокеза», казалось, прислал свыше кто-то очень великодушный и любящий Ротмистра.
– Звони, – вместо молчавшего Гиммлера властно напомнил один из его подручных.
– Я позвоню, – кивнул Ротмистр. – Но вы, Дмитрий Львович, должны будете оставить в покое мою семью.
– Ты еще торговаться будешь?
Глубоко посаженные глаза Гиммлера совсем ушли под надбровные дуги, худое лицо стало непроницаемо-каменным.
– Где уж мне... – обреченным голосом произнес Валерий, вновь возвращаясь к мобильнику.
И в то же мгновение он, не размахиваясь, левой ударил в челюсть амбала, стоявшего сбоку и контролировавшего движения его рук. Удар Феоктистова (а он в свое время был редким боксером, практически одинаково бьющим и правой, и левой) блокировать было невозможно. Увернуться амбал не успел, потому рухнул наземь, увлекая за собой еще одного. Третий, самый старший и опытный в таких переделках, провел обманную атаку в корпус, и тут же попытался сбить Ротмистра подсечкой. Валерий устоял на ногах, вознамерился нанести ответный удар, но сейчас перед ним был опытный тренированный противник. Спец хотел взять реванш за неудачу у подъезда. Он сделал шаг вперед, приняв правостороннюю боевую стойку, одновременно блокировав атаку Ротмистра правым шуто-укэ[19] . И тут же Спец сам пошел в атаку на верхнем уровне. Валерий сумел выполнить ногой подбивающий блок кеагэ-укэ. Он отбил руку противника снизу вверх. При этом правой рукой он нанес удар пришедшему в себя и тут же ринувшемуся в бой амбалу. Генерал Гладий участия в схватке не принимал. Он отошел на несколько шагов, заняв зрительскую позицию. Исход схватки был для него ясен. Как бы ни был крут Ротмистр, но с натасканными гиммлеровскими волкодавами ему не совладать. И точно – опытному Спецу удалось нанести болезненный удар в корпус. Остальные двое одновременно прыгнули на Валерия с разных сторон и сумели заломить руки.
– Дешево, Ротмистр, – только и произнес Дмитрий Львович, подойдя к поверженному и обездвиженному Феоктистову.
И тут же Валерий почувствовал сильный, отключающий сознание удар в висок. Ребро сухощавой некрупной ладони Гиммлера казалось окаменевшим деревом.
– Этого делать нельзя, – назидательно проговорил генерал Гладий, приводя Ротмистра в чувство хлесткой пощечиной.
– Я бы его и один завалил, – гаркнул Спец.
Его подчиненные продолжали удерживать Феоктистова мертвой хваткой.
– Что ж, – неожиданно проговорил Гиммлер, – валяй, Спец.
Гиммлер отнюдь не собирался даром терять время, но дважды опростоволосившемуся за последние сутки Спецу надо было дать почувствовать вкус победы. Точнее, вкус крови. И Спец сам жаждал этого. Ротмистра больше не удерживали, однако не успел он подняться на ноги, как Спец ударил его своим спецназовским берцем в грудь, сбив дыхание. И тут же в голову. Валерий вновь оказался в самой нижней позиции, чуть ли не подбородком пропахав асфальтовое покрытие. Спец же отскочил на пару шагов назад, приняв боевую стойку, именуемую короткой кошачьей. Ротмистр был вял, что и немудрено. После подобных ударов даже тренированный боец оказывается в глубоком нокауте. Тем не менее Валерий поднялся на ноги, прикрывая голову и корпус от возможной атаки. Движения его были скупы, в отличие от излучавшего боевую мощь Спеца, Ротмистр казался набитой песком куклой-тренажером. Спец вновь пошел в атаку, используя при этом отвлекающие движения. Казалось, он провел сильный удар в голову и Ротмистр вновь должен был оказаться на асфальте, но тут произошло совершенно неожиданное. Кулак Спеца пролетел в нескольких миллиметрах от физиономии Ротмистра, а сам Спец рухнул, сбитый коротким, без размаха, но точным ударом в челюсть. Традиционный бокс (как это частенько бывает) взял-таки верх над хитроумными восточными единоборствами. Далее все происходило так, словно с помощью машины времени ситуация вновь оказалась той, что несколько минут назад. Опять Ротмистр сумел ударом сбить одного амбала, подсечкой опрокинуть другого и одним прыжком оказаться рядом со «зрителем». У Гиммлера мгновенно сработала реакция, он тут же выхватил пистолет, но выстрелить не смог – Ротмистр отпрыгнул назад, заняв весьма удобную позицию. За его спиной не было ни одной фигуры, а на «огневой линии» оказались сразу двое гиммлеровских подручных. Один из них попытался сбить Ротмистра подсечкой, но Валерий рубанул его ребром ладони под кадык. Гиммлер, несколько утративший за последние годы навыки приемов самообороны, сам не заметил, как Феоктистов вновь оказался рядом с ним. Точно хлыст ударил по гиммлеровскому запястью руки, в которой он сжимал пистолет. А еще через секунду его дуло уперлось в висок Дмитрия Львовича.
– К вертолету, господин Гиммлер! – послышался над самым ухом голос Ротмистра-Феоктистова.
Вступать в рукопашную схватку с одним из лучших офицеров отряда «А» Гиммлер не счел нужным, потому выполнил команду быстро и четко, исполнив роль живого щита.
С подобной винтокрылой машиной Ротмистр был знаком. Инструктора «Альфы» старались, чтобы бойцы подразделения были на «ты» со всеми видами боевой техники. Валерий без особых проблем сумел запустить двигатель, машина поднялась в воздух, как вдруг оставленный на некоторое время без контроля Гиммлер ударил Феоктистова по коленному суставу и выпрыгнул из уже начавшего набирать высоту вертолета. Валерий заскрежетал зубами и от собственной оплошности, и от боли. Бить Гиммлер был обучен. Феоктистов был недостаточно хорошим пилотом, чтобы одновременно управлять машиной и стрелять в находящегося на земле генерала Гладия. Валерий выбрал первое, и вертолет стремительно набрал высоту.
– Дмитрий Львович, как вы?
– Кретины, – Гиммлер с трудом сдерживал себя, чтобы не врезать в потную физиономию подскочившего Спеца.
С другой стороны, он, генерал Гладий, тоже дал маху, фактически подыграл «парнишечке с подполковничьими погонами». Как и многие опера, он считал бойцов спецназа безбашенными, лишенными интеллекта боевыми машинами. Только что «парнишечка» Феоктистов преподал ему хороший урок.
– Отследить место посадки вертолета. С Феоктистовым... – Гиммлер взял непродолжительную паузу, затем, глядя в землю, произнес: – зеро. Охрану его семейства немедленно усилить.
Теперь Гиммлеру не оставалось ничего иного, как связаться с Гостем, своим заклятым товарищем, сообщить о своем фиаско и договориться о последующих совместных действиях.
Сократ Иванович, Юрий Шарманкин, начштаба Елизаветин и полковник Лебедев
– Феоктистов знает о некоем теракте. Точно знает, что он состоится, но не посвящен в подробности.
– Это все, Сергей? – спросил Прохоров.
– На данный момент все, – ответил Елизаветин. – Приблизительно он знает дату теракта, – неожиданно добавил начштаба.
