– И когда же? – впервые проявил нетерпение Шарманкин.
– Я же говорю – приблизительно. Не раньше, чем через неделю, – выдал заключительную информацию Елизаветин.
В кабинете генерала Прохорова некоторое время была тишина. Подобных ребусов давно не приходилось разгадывать начальнику управления, его лучшему аналитику Лебедеву и командиру штурмового подразделения Шарманкину.
– И каким-то образом здесь замешана эта наемница и генерал Гладий, – оглядывая подчиненных, проговорил Сократ Иванович. – Юра, ты ведь из ВДВ. Ничего не слышал об этой Арбалетчице и майоре Лапето?
– Не больше, чем все остальные, – покачал седеющей головой Юрий Алексеевич. – Он кончал не Рязанское, как я, а Киевское общевойсковое, спецфакультет тактической разведки. Далее в спецназе ВДВ. Мы с ним ни разу не пересекались... Почему они перешли на сторону боевиков, для меня загадка.
В последних словах чувствовалась одновременно и гордость Юрия Алексеевича за родные, продуваемые всеми ветрами войска, и досада.
– Если Феоктистова увез Гладий, то скорее всего он изолировал его вот на этом объекте, – перевел разговор в деловую плоскость полковник Лебедев, протягивая генералу карту Подмосковья, отмеченную красными галочками.
– Возможно, – согласился с ним Шарманкин. – Здесь у гладиевской конторы что-то вроде конспиративной дачи. Всего пятнадцать километров от МКАД, место, тем не менее, глухое, и оборону, в случае чего, можно держать.
– И что? – спросил Сократ Иванович.
– Решайте, – развел руками Лебедев.
С решением Сократ Иванович не торопился. Хотя, конечно, к мнению Лебедева стоило прислушаться. Интуиция у моложавого полковника была исключительная. Но это была школа самого Сократа Ивановича. С Лебедевым они были вместе с начала девяностых. Те тревожные для Комитета госбезопасности времена порою были окрашены оттенками гротеска. Именно в этом сочетании смешного и печального ковался будущий полковник Лебедев, первый заместитель генерала Прохорова. На память Сократу Ивановичу часто приходила ставшая притчей во языцех ситуация весны девяносто первого.
– У главного входа собралась толпа, – доложил майор комендантского подразделения. – Двенадцать человек с плакатами. Милиция почему-то бездействует. Разогнать своими силами?
– Разогнать? – переспросил Прохоров, переглянувшись с капитаном Лебедевым, только вчера получившим четвертую звездочку. – Подождите, майор.
Одевшись в штатский, видавший виды плащик, Сократ Иванович в сопровождении столь же скромно одетого Лебедева вышел из здания КГБ. Разумеется, не из главного входа (где кучковались митингующие), а со стороны внутреннего двора. Теперь они имели возможность приблизиться к протестующим так, будто бы только что вышли из подземного перехода. «Бунтовщиков» было немного, но они громко и эмоционально скандировали: «Долой наследников Берии!», «Свободу политзаключенным!». Об этом же возвещали и самодельные плакаты из рваного ватмана. Сократа Ивановича никто не узнал, а вот он узнал многих. Прохоров кивнул на один из плакатов довольно странного содержания. На нем было крупно накарябано: «Лубянские опричники! Где Макар Макаровский?»
– И в самом деле, где он? – вполголоса спросил Сократ Иванович своего подчиненного.
– Понятия не имею, – ответил капитан.
Как и его начальник, Лебедев ни сном ни духом не ведал ни о каком Макаре Макаровском.
– Кто такой этот Макаровский? – поинтересовался Сократ Иванович у маленького, почти карликового роста, бородатого горбоносого мужичка, державшего над головой плакат-воззвание.
Тот лишь пожал плечами.
– Макар Маркович Макаровский-Бурд – известный правозащитник и борец с тоталитаризмом! – возвестила лидер митинга, болезненно расплывшаяся, но не старая еще тетка с трубным голосом и коричневыми, точно выкрашенными йодом, разлохмаченными космами. – Он схвачен и томится сейчас в подвалах ЧК! Его пытают и колют психотропными средствами. Мы знаем, что вчера он объявил голодовку, и не дадим гебульникам замучить нашего товарища!
Не имея других вопросов, Сократ Иванович и Лебедев двинулись восвояси.
– Прикажете разогнать? – спросил Лебедев, когда они вернулись в кабинет.
– Зачем? Чтобы завтра их соратники из столичных изданий разделали нас в пух и прах? Лучше собери толковых ребят и... Присоединитесь к этим господам, потребуйте реформ, открытого общества. Одним словом, переорите, переспорьте и заткните их. Но без рукоприкладства.
– Слушаюсь, – только и произнес несколько ошарашенный молоденький капитан.
– Не можешь победить – возглавь! – пояснил свое распоряжение Сократ Иванович.
Вечером того же дня Прохоров тщетно пытался выудить из информационных центров хоть какую-нибудь информацию о легендарном правозащитнике Макаре Марковиче Макаровском-Бурде. Как выяснилось, такого человека не существовало в природе... Вскоре случился переворот 91-го, уничтожение союзного государства. Мифический Макар Маркович стал неинтересен своим бывшим хоругвеносцам, исчез, точно умер, как бомж на свалке исторических галлюцинаций. Туда же, на эту самую свалку, двигались и либеральные фантазии его, увы, немифических соратников...
Явно немифическим был и предстоящий теракт.
– До завтра все свободны! – принял совершенно неожиданное решение генерал Прохоров.
Лебедев бросил на него недоумевающий взгляд, но промолчал. Лишь переглянулся со столь же недоумевающим Юрием Алексеевичем.
– Усилим контроль за обстановкой в городе, милиция перейдет на усиленный вариант, – подвел окончательный итог Сократ Иванович. – До завтра никаких иных действий. Все свободны!
Лебедев и Елизаветин
– А если теракт не через неделю, а завтра? – спросил Елизаветина Лебедев, когда они оба сидели в машине полковника и собирались ехать по домам.
– И?.. – в своей привычной немногословно-угрюмой манере переспросил начштаба.
– Феоктистов явно знает больше, чем... сообщил тебе. Не желаешь навестить «дачу Гиммлера»?
Елизаветин помолчал.
– Юрия Алексеевича прихватить не хочешь? – после паузы поинтересовался он.
– В случае обнаружения Ротмистра вызовем боевое отделение, – ответил Лебедев. – А пока предварительная разведка.
– Поехали, – кивнул головой Елизаветин.
Машину они оставили, не доезжая трех километров до «дачи». Далее пешим порядком двинулись по узкой проселочной тропе, ведущей в сторону близлежащей деревни. Штатское одеяние придавало им вид прогуливающихся сельскими тропами горожан. Возможно, ищущих подходящий деревенский дом для покупки или съема на лето.
– Пришли, – Лебедев кивнул вправо.
Елизаветин и без подсказки догадался, что они почти вплотную подошли к объекту. Теперь оставалось достать из спортивной сумки маскировочные халаты и, укрывшись за зарослями папоротника и еще какого- то неведомого дикорастущего кустарника, максимально близко подойти к «даче» и с помощью оптики и сканера, снимающего колебания с оконных стекол, провести первичную разведку.
Вокруг никого не было. Лебедев уже надел камуфляж и накинул на голову капюшон, и вдруг вскрикнул, схватившись руками за грудь. Елизаветин тут же выхватил пистолет, отпрыгнул в сторону, пытаясь занять наиболее выгодную огневую позицию. Краем глаза он увидел, что по камуфляжу полковника пошли бурые пятна, а лицо упавшего на вытоптанную траву Лебедева было искажено болью. Елизаветин уже вычислил, откуда мог быть произведен выстрел, но выстрелить самому было не суждено.
– Сергей Аркадьевич, не делайте глупостей! – прозвучал усиленный специальным рупором мягкий, но при этом явно не терпящий возражений голос.
В ту же секунду перед лежащим в траве Лебедевым прошлись две короткие очереди из пистолет- пулеметов. Их явно ждали. И Лебедева, и Елизаветина. Потому встречу подготовили на должном уровне.
