девяностых был столичный преступный мир, который не желал отдавать свою долю в игорном бизнесе, наркоторговле и секс-индустрии. Профессиональные уголовники имели собственную разведку, контрразведку и весьма неплохих, хорошо оплачиваемых адвокатов, способных развалить любое дело. Сажать «воров» и «бомбардиров» стало весьма проблематично. Московские же коммерческие структуры потихоньку подминал под себя некоронованный король столичного преступного мира по кличке Большой Кахабер. Это был здоровенный сорокавосьмилетний дядя грузинских корней, но столичного воспитания.
– Митя, я даром плачу тебе деньги? – кричал в телефонную трубку Гелий Арнольдович, сообщив об утреннем визите Кахабера Георгиевича в компании своих верных спортсменов-рэкетменов.
Гладий лишь поморщился, но уверил Дранковского, что деньги тот платит не зря... Да, в те годы команда бывших борцов, боксеров и кик-боксеров навела серьезную панику на «зарождающийся бизнес- класс». Крепкие ребята не меньше других хотели найти свое место в рыночном обществе. Натравливать на Кахабера беспредельщиков и подконтрольные группировки было бессмысленно. Этого авторитета боялись, и ни один отморозок не отважился бы на открытое противостояние. Как и группировки с Северного Кавказа. Попробовать прийти к паритетному соглашению и разделу сфер влияния? Нет, это было исключено для Гиммлера. У некоронованного короля были слишком большие аппетиты. С Большим Кахабером Гиммлер не мог найти общего языка еще и из-за старой, мало кому известной вражды. Тогда, в конце 80-х, Гиммлер только-только получил полковничьи погоны, а Большой Кахи был известным в узких кругах картежником и содержателем катрана и по совместительству заместителем директора детской спортивной школы. Звание мастера спорта и успехи в вольной борьбе вполне позволяли ему занимать этот пост. Однажды полковник Гладий возвращался с работы на новеньких «Жигулях», и на одном из поворотов его нагло подрезал видавший виды «Мерседес». Полковник дал оглушительный сигнал, сумел-таки обогнать нахала и вынудить остановиться.
– Ну и чего тебе? – ухмыляясь, спросил горбоносый водитель «мерса», когда Гладий подошел к нему вплотную.
Полковник оценил физические параметры Кахи и понял, что одним рывком вытащить того из автомобиля не удастся. Не теряя чувства превосходства, Гладий достал служебное удостоверение.
– Полковник?! – ничуть не смутившись, произнес Кахи. – А я, между прочим, «динамовский» резерв тренирую. Считай, коллеги... Так чего тебе? Давай по-быстрому, пока я злиться не начал.
– Хамло ты, а не коллега, – только и ответил обескураженный полковник, жалея, что оставил в сейфе табельный пистолет.
– Сейчас я вылезу и ты... полковничек, о таких словечках сильно пожалеешь. Пшел с дороги!
Последние слова были сказаны хозяйским, не терпящим возражений тоном. Да, если бы у полковника был пистолет... Пожалуй, впервые за почти двадцать лет службы в МВД Дмитрию Львовичу пришлось отступить. Ни слова не сказав на прощание, Кахи ударил по газам, а Гладий рванул к телефону-автомату, так как до эры мобильников оставалось еще лет пять-шесть. Полковнику повезло, он напрямую связался с командиром отряда специального назначения при ГУВД и сообщил, что на него, Гладия, только что было совершено нападение. Номер Кахиного «мерса» полковник успел запомнить. Не прошло и часа, как дюжие ребята из спецотряда притащили «коллегу-динамовца» в местное отделение. Сопротивления Кахи уже не оказывал, но на лбу и на скуле у него имелись заметные кровоподтеки. Парни из группы захвата тоже имели хорошие познания как в вольной борьбе, так и в борьбе без правил и ограничений.
– Ну вот, коллега, – торжествующе произнес Гладий, подойдя к закованному в наручники тренеру. – Кто теперь о своих словечках жалеть будет?
– Э, слушай, погорячились и хватит, – примирительным тоном ответил Кахабер.
– Значит, ты у нас «динамовец»... Кахабер Георгиевич, – внимательно изучая документы задержанного, продолжил Гладий. – А у нас по оперативному учету ты проходишь как Кахи-картежник. Содержатель катрана.
Коллеги полковника Гладия успели сообщить Дмитрию Львовичу и эту информацию. С ответом задержанный не торопился. Даже сидя на скамейке, он был почти одного роста с субтильным полковником.
– Кахи... – задумчиво произнес Дмитрий Львович. – Кахи – это ведь, по-моему, Акакий. Так твое полное имя?
– Не Акакий, а Кахабер, – недобро сверкнув небольшими, глубоко упрятанными глазами, отозвался тренер-катранщик.
– Для меня ты теперь Акакий, – проговорил Гладий и вдруг резко ударил «динамовца» ребром ладони под кадык.
Кахабер Георгиевич закашлялся, из глаз его брызнули слезы. Гладий, не будучи атлетом, хорошо знал, как и куда нужно ударить. Недаром его всегда считали толковым перспективным опером. Следующий удар пришелся в перебитую переносицу, и Кахабер оказался на грязном ментовском полу.
– Напрасно, – только и произнес он.
– Товарищ полковник, – подал голос присутствующий здесь же капитан из дежурной части, – он тут телефонами нам угрожал. Мы проверили, ну и... – капитан замялся.
– Что ну и?.. – жестко произнес Гладий.
– Старший брат[22] , – вполголоса ответил капитан.
Полковник не показал вида, но был сильно смущен. Конечно же, притоны-катраны для гебульнической агентуры очень желанны. Поэтому «динамовец» так нагло держался.
– Вот что, Акакий, – пнув «динамовца» носком ботинка в лоб, очень спокойно проговорил Дмитрий Львович, – я тебя отпущу, но если ты еще раз перейдешь мне дорогу и начнешь разевать пасть, как сегодня...
– Войну объявляешь? – серьезным голосом спросил Кахабер.
– Я, Акакий, тебя завалю, – тем же спокойным тоном ответил Гладий. – Обходи меня и ребят из МУРа десятой дорогой.
– Не надо войны, полковник, – уже примирительно заговорил катранщик. – У нас и категории весовые разные.
– Я тебе все объяснил... Раскуй его, капитан.
Дежурный помог катранщику подняться и снял с его запястий наручники.
– А теперь – пшел отсюда! – брезгливо произнес напоследок Гладий.
Позже у полковника начались неприятности по службе. В «покровителях» катранщика были не только кураторы из КГБ, но и высокопоставленный милицейский генерал, некогда тренировавшийся с Кахабером в одном зале. Спасло полковника лишь новое неожиданное назначение. В здании на Шаболовке разместилось только что созданное Управление по борьбе с оргпреступностью, один из отделов которого и возглавил полковник Гладий. Все последующие годы службы на Шаболовке Дмитрий Львович неустанно собирал компромат на Кахабера Георгиевича, набирающего силу в столичном бизнесе. Он и в самом деле серьезно прижал ГАДа, который к тому времени был для Гиммлера и его «коллег» курицей, регулярно несущей золотые яйца. Посадить «Акакия» не было ни малейшей возможности. У него были тесные контакты с контрразведкой. Однако «старший брат» никогда их не обнародует и в открытую на защиту не встанет. Поэтому Гладий решил действовать методами своих «визави» из преступного мира. Именно тогда появилось и условное слово «зеро». Оно и прозвучало в адрес чувствовавшего себя неуязвимым Большого Кахабера.
– Спасибо, Митя. И извини меня за те слова. Деньги ты получаешь не зря, – произнес виновато- заискивающим тоном Дранковский на совместном банкете, спустя три дня после похорон Кахабера Георгиевича. – Премиальные получишь завтра.
Сумма премиальных оказалась не в один десяток тысяч долларов. Бизнес креп, укрупнялся и расцветал. Однако в конце девяностых ГАД (ставший к тому времени еще и крупным политическим деятелем) попал в серьезную опалу. В ФСБ нашлись крутые мужики, сумевшие изловить «деловых партнеров» Дранковского по транзиту наркотиков в страны СНГ и Европы. Было накрыто два наркозавода, тайным владельцем которых был ГАД. К делу подключились коллеги из среднеазиатских государств, и над Гелием Арнольдовичем сгустились тучи. Подконтрольные Дранковскому СМИ визжали, что идет наступление на «свободный бизнес», удушение демократии и тому подобное. ФСБ обвиняли в антисемитизме и жажде тоталитарного реванша. Дранковский сперва пробрался в неприкосновенные депутаты Госдумы, а затем, так и не сдав мандата,
