вероятном месте их появления – рядом с клумбой и скамейками. Взрывное устройство большой мощности, установленное в этом месте, способно было обрушить все здание кинозала, сложив его карточным домиком. Дым окутал близлежащие кусты и дорожки. И тут же над головой Ротмистра ударили две хлесткие очереди. На всякий случай минеры простреливали пространство впереди себя. А вот и они. Все трое, один с перебинтованным плечом. Да, со стороны их с Леной огневой точки минеров трудно было увидеть сквозь клубы дыма. Сейчас же они были перед Феоктистовым как на ладони. В его плечо упиралась деревянная кобура-упор, пистолет Стечкина с насадкой-глушителем был устойчиво прилажен и готов к бою. Первым Ротмистр свалил самого высокого. Как раз когда тот собирался что-то достать из поясной сумки. Второй, с перевязанным плечом, тут же вскинул автомат, но Валерий опередил его. Третий, высокий блондин, оказался на наиболее открытом участке, поэтому ему Ротмистр решил сохранить жизнь. Блондин не видел его. Он метался, стреляя короткими очередями из пистолет-пулемета, при этом пытался найти укрытие. Однако Ротмистр аккуратно и точнехонько положил пару пуль рядом с его берцами. Потом еще одну пустил над коротко стриженной блондинистой макушкой. Террорист упал на траву, его ПП поперхнулся и замолк. Он хотел было перезарядить его, но Ротмистр сделал еще пару выстрелов над головой террориста и, выйдя из укрытия, громко скомандовал:
– Руки на затылок!
На всякий случай продублировал команду на арабском. Скорее машинально – блондин никак не был похож на араба-наемника. Террористу ничего не оставалось, как, отбросив в сторону бесполезный ПП, подняться в полный рост и выполнить команду.
Елена Тюрина и Дмитрий Львович
Кто победит, с тем и будет дальнейшая беседа. А победить должен кто-то один. По- другому никак. Примерно так размышлял Гиммлер, сидя напротив Елены, которая не расставалась с «браунингом». Рядом лежал и заряженный арбалет. Гиммлер знал, что на территории лагеря их сейчас всего шестеро. Он, Лена, Ротмистр и трое боевиков во главе с Рольфом. Своих людей Гиммлер отпустил. Лишние свидетели, лишние мишени... Он и сам вполне в состоянии довести только что задуманный план до конца. Он представлял, сколько примерно времени уйдет на боестолкновение Рольфа с Феоктистовым. Гиммлер мысленно усмехнулся. Как и в бытность свою старшим рубоповским опером, ему вновь приходилось сталкивать между собой две группировки. Уничтожить одних руками других – для этого надо было обладать недюжинным даром аналитика и психолога.
Молчала Лена, молчал Гиммлер. Говорить им было не о чем. Гиммлер прокручивал в голове возможный вариант дальнейшего развития событий. После перестановок в правительстве и министерствах ГАД непременно вернулся бы в Россию, чтобы выкачать из нее все то, что еще осталось и не вошло в капиталы Гелия Арнольдовича. Конечно, стать президентом самому Дранковскому не светило. Скорее всего, он отводил себе скромную роль премьер-министра. Ну а кто же займет кресло президента?! Верный Гиммлер должен был героически пасть при контртеррористической операции. Ликвидированный Гиммлером Лебедев тоже вряд ли готовился для такого поста. Прокрутив вновь все события в памяти, Гиммлер не сдержал злой усмешки. Выбор Дранковского казался поначалу нелогичным и более чем странным. Президентом по его раскладу должен был стать Альберт Муравьев! Да, да – Муравьев-Опоссум! Безвольный, не обремененный моралью и интеллектом, постоянно всех предающий Муравьев-Опоссум. Однако и здесь выпускник мехмата Дранковский базировался на своей любимой теории игр. В тех же шахматах король самая слабая, уязвимая фигура. Он хоть и ходит куда хочет, но всего на один шаг. Побить его может любая пешка, сам же он не решится побить никого. Вы слышали, чтобы король хоть раз самостоятельно «съел» какую-нибудь фигуру?! Для него это «подвиг Гастелло», не меньше. Таким образом, «король» Муравьев-Опоссум будет под постоянным прикрытием (и, разумеется, контролем!) премьера, его зама и директора ФСБ. Надо ли сомневаться, что все государственные решения «король» будет принимать только в соответствии с их волей... Как он, генерал Гладий, не сумел предвидеть всего этого заранее?! Гиммлер посмотрел на Лену. Она ничего, эта Арбалетчица. Держится так, будто вокруг ничего не происходит. Глаза спокойные, на лице ни одна жилка не дрогнет.
Лена в этот момент думала, что напрасно Ротмистр пошел один на Рольфа. От нее мерзавцу не уйти, а от Ротмистра и «Альфы» он уже один раз сбежал. Тогда в «Норд-Осте»...
За три дня до трагических событий в театральном комплексе на Дубровке Лена находилась в Москве и случайно столкнулась с Милдой. На улице, в людном месте, рядом с памятником Грибоедову. Милда тоже узнала ее, но не подошла. Сделала вид, что не узнала. Рядом с ней был высокий, нордического типа мужчина лет тридцати, с бородой. А через три дня... Услышав, что театральный комплекс захвачен террористами, Лена рванула туда. Она была уверена, что Милда находится там. Все-таки у них была какая- то симпатия друг к другу, они могли бы как-то договориться... Оцепление выставить еще не успели, поэтому Лене удалось проскользнуть в захваченное здание. Поначалу на нее наставили автоматы, заставили сесть на свободное место в третьем ряду, но потом Лена увидела Милду.
– Это случайная встреча? – негромко спросила наемница, отведя Лену в сторону.
– Нет, – покачала головой Лена.
– Это будет случайная встреча, – негромко, но твердо повторила Милда. – Я дам тебе возможность уйти.
Они вспоминали, как рассказывали друг другу про свою неудавшуюся женскую жизнь. О том, что надоело шататься с одной войны на другую, но иной жизни у них уже быть не могло. Не могло быть и полноценной семьи, детей. «Как все надоело!»
– Ты уйдешь, – подвела итог разговору Милда.
– Но... Может быть, еще кто-нибудь... со мной, – с трудом подбирая слова, произнесла Лена.
Она поняла, что Милда ничего сделать не сможет и стараться не будет. Что ж, если удастся спасти хоть кого-то... И Лена выдернула первую попавшуюся девчонку из третьего ряда.
– Пошли! – скомандовала она совершенно ошалевшей от всего происходящего девушке.
Та молча повиновалась.
– Куда? – окликнул их бородатый боевик, вопросительно глядя на Милду.
– Пусть в туалет выйдут, – ответила та.
– Рольф, проводи! – распорядился боевик.
Да, тогда еще Рольф выполнял чужие команды и носил бороду. Последнее обстоятельство было отнюдь не случайным. Перед самым штурмом Рольф побреется, поменяется одеждой с одним из заложников и даже успешно имитирует тяжело пострадавшего. Спецназовцы на руках дотащат его до автобуса, где минут пятнадцать он пролежит среди трупов и полуживых. Затем как ни в чем не бывало покинет автобус и растворится в гомонящей неорганизованной толпе. С тех пор Рольф отращивал бороду лишь в самых крайних случаях.
Милда проводила их до туалета, зашла в него вместе с ними и открыла имеющееся рядом с раковинами и зеркалами окно.
– Прыгайте! – скомандовала она.
– Вы-с-соко, – дрожащим голосом пролепетала девушка.
– Прыгай! – повторила за Милдой Лена.
Высота была на уровне второго этажа. Лена без труда могла прыгнуть первой, но сейчас важно было вытолкать эту девицу.
– Прыгай, если жить хочешь! – Лена почувствовала себя парашютным инструктором-вышибалой.
И девица решилась. Но поскольку парашютной подготовки у нее не было, приземлилась она весьма неудачно. Так, что аж вскрикнула до дрожи в стеклах. Рольф немедленно ворвался в туалет, держа наготове оружие. Лена сумела выбить пистолет, но Рольф был тренированным бойцом. Не прошло и трех секунд, как Лена с разбитым в кровь лицом лежала на кафельном полу. Рольф приподнял ее за волосы, но тут она исхитрилась фалангами пальцев левой руки ткнуть террориста под кадык. Рольф закашлялся, на какое-то время потерял ориентацию. Этого вполне хватило Лене, чтобы ударить его сперва головой в лицо, потом по коленному суставу. Падая, Рольф ударился виском о раковину и потерял сознание. Переглянувшись с Милдой, которая подняла вверх большой палец, Лена выпрыгнула из окна.
Ее невольная «подружка» прыгнула столь неудачно, что наверняка что-то себе сломала. Она не могла идти, не то что бежать. Со стонами она пыталась ползти, при этом девушка была в теле, и тащить ее на себе у Лены не было ни малейшей возможности. И вдруг...
