Преодолев таким образом четверть пути, Ротмистр услышал, что позади него Гиммлер демонстративно ломает сучья, производя громкий, совсем не обязательный при тайном перемещении шум. Ротмистр замедлил ход, прислушался...
И тут он увидел Лену. Арбалетчицу. Всего в нескольких метрах впереди себя. И в руках у нее был уже привычный боевой арбалет. Гиммлер отчетливо хрустнул сучком, и Лена без всяких сомнений поймала в прицел голову или туловище Ротмистра, одетого в камуфляж генерала Гладия.
Гиммлер замер в ожидании. Он перестал хрустеть сучьями, вжался в землю, оружие при этом держа наготове. Происходящего впереди него он не видел, но представлял все прекраснейшим образом. Пауза несколько затягивалась. Это опасно... О, вот! Наконец-то!!! Впереди послышался вскрик-стон Феоктистова. И смолк. Откатившись в сторону, Гиммлер отважился немного приподнять голову и руку с оружием. Она появилась в полный рост. Тюрина Е. Г. Наемница, она же Арбалетчица. Подошла, почти подбежала к тому месту, где должен был лежать Ротмистр. Увидела, застыла в изумлении. Положила на траву арбалет, спрятала за пояс «браунинг», нагнулась...
Что ж, самое время подняться в полный рост и ему, Гиммлеру.
Пуля прошла над ухом Лены, слегка прикрытым светлыми взлохмаченными прядками. Она вздрогнула, огляделась. Вторая пуля рядом с ее же кроссовками. Гиммлер был отличным стрелком и сейчас давал понять, что протягивать руки к арбалету и другому оружию бессмысленно. Выйдя наконец из укрытия, Дмитрий Львович Гладий наблюдал следующую картину. Блондинка с ошарашенным выражением лица стояла, опустив руки над не подающим признаков жизни телом. Из головы погибшего торчала средних размеров стрела.
– Все-таки стрелой, – произнес Дмитрий Львович, держа женщину на прицеле. – Кажется, последней... Тебя ведь, Тюрина, обучали тактическим хитростям? Что же ты так дешево купилась?
– Что дальше? – спросила она, стараясь казаться невозмутимой.
– Дальше? – переспросил Гиммлер. – Далее я и твой приятель, – он кивнул на Феоктистова, – получаем ордена за успешно проведенную контртеррористическую операцию. Он, правда, посмертно. Террористы уничтожены, заложники освобождены в полном составе. Никаких потерь, кроме двух офицеров «Альфы». Подполковник Феоктистов погиб от стрелы особо опасной террористки Е. Г. Тюриной, более известной как Арбалетчица и Наемница. Ну а мне, получив звание «Героя России», предстоит небольшая разборка с тем, кого вполне заслуженно именуют ГАДом... Вскоре я единолично возглавлю Российский наркотрест... Ну, что с тобой делать? С минуты на минуту сюда войдет спецназ...
– Спецназ здесь! – неожиданно услышал Гиммлер голос Феоктистова.
Ротмистр поднялся на ноги одним движением, сбросив с головы кепку с воткнутой в нее стрелой. Теперь Гиммлер был ошарашен, он выстрелил в Ротмистра, но Валерий прыжком ушел с огневой линии. Лене же вполне хватило секундного замешательства Гиммлера, чтобы выхватить из-за пояса свой «Браунинг».
Ротмистр и Арбалетчица
– Чему ты смеешься?
– Тому же, чему и ты... Как это так, мы без слов, за какие-то несколько секунд поняли друг друга? – продолжая улыбаться, спросил Ротмистр.
– Просто, прежде чем стрелять, я стараюсь понять, в кого именно стреляю. Ну и оптика не подвела, – кивнула на арбалет Лена.
– Как только увидела меня в чужом камуфляже, сразу все поняла?! – изумился Ротмистр.
– И решила подыграть господину Гладию, – кивнула Лена. – Главное, ты сыграл на уровне. Причем без репетиций.
– Откуда у тебя такие стрелы?
– Как раз для подобных случаев. Ими в кино стреляют. Стрела попадает в голову, но на конце у нее присоска, которая заставляет удержаться на голове и из которой тут же капает такая вот жидкость.
Ротмистр сорвал пучок травы, стер с лица следы «кинематографической жидкости».
– Придется признать, что господин Гиммлер погиб от пули террориста, – кивнув на трофейный «браунинг», проговорил Феоктистов.
Лена молча махнула рукой.
– Послушай, – посерьезнев, проговорил Ротмистр. – А как же ты теперь?
– Как и собиралась... Уйду. Совсем уйду. Отпустишь?
– Отпущу, – не раздумывая, ответил Феоктистов.
Территорию лагеря занимал спецназ ФСБ.
Эпилог
Лена поинтересовалась у бортпроводницы, сколько времени. Часы самой Лены были не переведены и находились в российском временном поясе. Услышав ответ, Лена поняла, что через пятнадцать-двадцать минут самолет начнет снижаться, а потом она ступит на землю абсолютно неизвестной, при этом очень жаркой африканской страны. И в ее памяти нарисовались картины последних происшедших с ней событий. Она вновь, как живых, увидела всех действующих лиц. Что с ними сейчас?
Высокий чин стал еще более высоким чином и получил очередной орден за успешно проведенную контртеррористическую операцию. Ордена получили также Юрий Шарманкин и Вячеслав Данилин, но, к сожалению, посмертно. Подполковник Елизаветин получил вторую группу инвалидности и окончательно уволился из органов ФСБ. Сократ Иванович Прохоров перешел на преподавательскую работу, причем в гражданский юридический вуз. Валерий Феоктистов получил деньги от молодого предпринимателя Бена Ли и организовал собственный фонд помощи семьям сотрудников ФСБ, погибших при исполнении. Впереди Ротмистра ждали полковничьи погоны и, скорее всего, должность командира подразделения «А». Бывший командир полковник Самсонов орден не получил, но желанные генеральские погоны и новая должность не заставили себя долго ждать.
Самое смешное, что когда все события улеглись, газеты стали описывать их, придумывая совершенно невероятные версии и подробности. И ни одна из них даже на пятьдесят процентов не соответствовала тому, что происходило на самом деле.
Самое приятное, что юные скауты благодаря мудрости и мужеству своих наставников (в первую очередь Лидии Петровны) и в самом деле считали, что в лагере происходили учения, и не более того. Разубеждать девяти-двенадцатилетних пацанов и девчат не торопились.
Около недели все те же газеты захлебывались еще и версиями смерти Дранковского и гибели генерала Гладия, но вскоре переключились на другие события.
Между тем самолет снижался и наконец приземлился.
Он стоял в толпе встречающих, и Лена поразилась, как же майор Лапето вновь стал похож на того Валентина, каким она увидела его в первый раз. Пастушок из киносказки – худая фигура, длинные волосы, тонкое, немного отрешенное лицо. Лишь подойдя к Валентину совсем близко, она увидела, что правый рукав его джинсовой куртки пуст. Она сдержалась, но замерла, с трудом подбирая нужные слова. И ей тут же вспомнился хор девочек из православной гимназии.
Имя автора стихов «Легенды» Чайковского Лена так и не вспомнила.
– Все ерунда, Ленка, не обращай внимания, – произнес Валентин как ни в чем не бывало.
Как будто они не виделись минут сорок, и за это время разбился стеклянный графин.
– Машину вожу, это главное, – прижав ее к себе, в самое Ленкино ушко проговорил Валентин.
– Прости меня...
– Не за что прощать.
– Я не уберегла твои амулеты. Так получилось, – зашептала Лена, решив не откладывать разговор на потом.
– Ну и ладно, шут с ними. Это было давно и неправда.
– Неправда?
– Я пошутил. В бойцов хотел вселить веру, что мы прорвемся... И прорвались. Ерунда все. Я этот мусор с собой как память таскал. Забудь ты про них. Сейчас едем ко мне. Я тут домишко купил. Два этажа, все честь по чести. Хочешь – гостьей будешь. Хочешь – хозяйкой. Война для меня закончилась.
Неожиданно для себя Лена рассмеялась. Наверное, впервые за последние десять лет она смеялась
