успешно вышел в отставку. После этого рыцарь плаща и кинжала оказался в службе безопасности нарождающегося коммерческого банка, а через два года ее же и возглавил.
Ранняя юность Виктора Алексеевича пришлась на период развитого социализма, родись он на пару десятков лет позже, навряд ли связал бы свою судьбу с оперативной работой. Однако в то время высокооплачиваемых профессий было не так уж много, а жизненным кредо Балашова всегда были деньги. И власть.
В юности, окончив школу, Витя Балашов решил связать свою дальнейшую жизнь с советской торговлей, попытался поступить в Институт народного хозяйства имени Плеханова. В школе Виктор учился хорошо, понимая, что фундаментальные знания станут для него в дальнейшем опорой на пути к финансовому благополучию, усиленно занимался спортом. В основном игровыми видами – волейболом и баскетболом. Его постигла неудача: не добрав нужное количество баллов, он очутился в рядах Вооруженных сил. Ближе к дембелю на отличника боевой и политической подготовки ефрейтора Балашова положил глаз офицер из особого отдела дивизии. Предложение поступить на учебу в школу КГБ Виктор принял не сразу. Однако, поразмыслив, пришел к выводу, что КГБ – это для него: престижно, денежно и, возможно, связано с зарубежными поездками. К тому же служба в грозном ведомстве даст Балашову столь желанную им власть...
Перемены конца 80-х – начала 90-х Виктор Алексеевич воспринял с удовлетворением. Наконец-то свершилось – заработать можно сколько угодно, причем не стесняясь в методах. Ему сказочно повезло с работодателем: бывший фарцовщик Аркаша Романенко, недоучившийся студент пединститута, за короткий срок ставший одним из самых богатых людей России, был для Балашова фигурой подходящей. Хитрый, но не слишком умный, амбициозный, завистливый и чрезвычайно гадкий человечишко был тем самым трамплином для бывшего полковника, с которого он намеревался шагнуть... Впрочем, об этом говорить пока не следует.
Личная жизнь Виктора Алексеевича не сложилась. Женился он в первый же год службы на сослуживице (в «семерке» работало немало женщин). С симпатичной светловолосой Катей он познакомился еще под Ленинградом, в учебном центре. Через год последовал развод – характерами молодые чекисты не сошлись. Екатерина потом вышла замуж за какого-то майора из Второго главного управления КГБ (контрразведка), родила двоих дочерей-близняшек и рассталась со службой. Виктор же так и не женился до сего дня, не желая более обременять себя чем и кем-либо. В свои пятьдесят высокий, хорошо сохранившийся, спортивный, Виктор Алексеевич продолжал пользоваться бешеным успехом у дам юного возраста, поэтому настроение у него почти всегда было хорошим.
Задача стояла не из легких – Гущина надо было убирать, причем немедленно. Ордер выписан вчера вечером. Руоповцам в руки он еще не попал, но фора у Балашова минимальная, счет пошел уже на минуты. Сегодня Гущин должен еще быть на службе – в министерстве намечалось какое-то совещание по вопросу передачи УИН[15] Минюсту. В служебных помещениях Гущина арестовывать не будут. Огласка в данном вопросе министерству и РУОПу ни к чему, постараются сделать все без лишних глаз и ушей. Возможно, брать референта будут дома, поздно вечером. Из этого и будем исходить...
Балашов вызвал двух проверенных ребят, оба когда-то служили под его началом в «семерке», один в звании прапорщика, другой – старшего лейтенанта. Служили они в специальной группе, ориентированной на «съемку» – так на оперативном сленге называлось негласное задержание, при котором захват «объекта» совершался таким образом, чтобы никто из окружающих ничего не заподозрил. Как правило, такая нужда возникала при различных нештатных ситуациях. К «объекту» незаметно подкатывали двое «съемщиков», аккуратно обнимали и столь же аккуратно сажали в подъехавший автомобиль. В «съемщики» брали специалистов по рукопашному бою, умеющих отключать человека одним малозаметным ударом.
Оба бывших «съемщика» были неплохими профессионалами своего дела. Ни тот, ни другой понятия не имели о совести, страхе, пахали исключительно за деньги. Внимательно выслушав указания руководителя, «съемщики» тронулись «приводить в исполнение».
Будучи профессионалами, ребята рассчитали все точно: РУОП, скорее всего, уже пасет жилище Гущина, пробираться к его квартире придется через соседний подъезд, по чердаку. Менты разместились где-нибудь во дворе, торчать в узком коридоре между лифтом и квартирой крайне неудобно и бессмысленно. Зафиксировав вход Гущина в подъезд, оперы вряд ли кинутся за ним. Они немного подождут, возможно, с помощью оптических приборов убедятся, что референт находится в квартире, и только потом нагрянут к нему. Так что на всю акцию у киллеров будет минуты полторы-две. Надо успеть уйти тем же способом – через чердак и соседний подъезд. Задача непростая, но решаемая...
«Съемщики» осторожно расположились на кровельной жести, внимательно разглядывая двор и подступы к подъезду Гущина. Снизу их видно не было – проверили заранее.
– Вон они, по-моему, – указал более молодой «съемщик» на скромные «Жигули» цвета белой ночи, припарковавшиеся в глубине двора. – Мы здесь будто в театре на галерке, – продолжал он. – Подъезд как на ладони, да и весь двор... Да, точно, они! Их там несколько лбов сидит! Посмотри... – он протянул оптику старшему.
– Да, они, – уверенно произнес старший. – Не высовывайся особо. Если заметят, сам понимаешь... На Шаболовке тоже не идиоты сидят.
Киллеры замолчали. Они терпеливо ждали, когда к подъезду подкатит Гущин. И хотя они знали, что появиться он должен между шестью и семью вечера, балашовские орлы неотрывно наблюдали за подъездом. Наконец в ожидаемое время высокая, плотная фигура референта по особым поручениям скрылась в подъезде.
– Теперь быстро! – скомандовал старший.
Настроение у подполковника Гущина было в тот час весьма недурным. Взносы лучших врагов и злейших друзей – кавказца и славянина – обещали свободную, разнообразную и веселую жизнь. Устраивал ее себе Гущин уже не раз, появились привычки и опыт в выборе удовольствий, благо в Москве были поистине неограниченные возможности. Отправив два дня назад жену и двух сыновей-школьников на дачу, референт уже наметил обширные планы. Сегодня он подустал, нужен хороший расслабон, в самый раз как следует оттянуться, прямо сейчас надо будет...
Додумать эту интересную мысль Андрей Гущин не успел – машинально открыв все замочные устройства железной двери и пройдя в прихожую, он получил сокрушительный удар в висок...
– Вносим, – вполголоса произнес старший, подхватывая потерявшего сознание Гущина, – тяжелый, подлец...
– Отожрался на ментовских хлебах! – отозвался второй «съемщик», захлопнув дверь. Все трое оказались в квартире референта.
– Хорош! – удовлетворенно произнес старший, извлекая из подмышечной кобуры беспамятного подполковника табельный пистолет. – Фантазировать не придется!
Умелыми, точными движениями киллер вложил оружие в безжизненную пятерню Гущина, зажав ее своей огромной лапой, точно тисками.
– Взбодри его! – приказал старший.
Молодой профессионально надавил на болевую точку, просунув руку под пиджак. Гущин слегка застонал и приоткрыл мутные глаза.
– Все хорошо, – почти ласково сообщил ему старший киллер и спокойно надавил на палец референта, лежащий на спусковом крючке. Оружие было удобно вдавлено под подбородок Гущина. Выстрел прозвучал негромко.
– Не запачкался? Перчатки-то сними! – уже на крыше продолжал давать указания старший.
Балашовские ребята были правы: в лимузине цвета белой ночи действительно всю вторую половину дня сидели полковник Громов, майор Каменев, Саня Пушкарев и только прибывший из «командировки» лейтенант Сергей Сомов. Во избежание утечки полковник не решился подключать других оперативников. К семи вечера руоповцы обкурились, истомились и отсидели все места в тесном салоне «Жигулей».
– Ну вот, наконец-то... – радостно сообщил Сомов размякшим коллегам: Гущин двигался к
