– Тварь... – от его прежней учтивости не осталось и следа. – Тебе аванс за что платили, погань? Ты, дешевка, чего себе позволяешь?!
Марина пыталась оправдаться, но огромная ладонь не позволяла ей этого.
– Меня зовут Юрий Михайлович! – зловеще шипел Болт. – Сколько раз тебе долбил? Еще раз назовешь меня погонялой, так изуродую, что бомжи на вокзалах разбегаться от тебя будут! Поняла, тварь?
– Поняла... – только и сумела выдохнуть Марина, как только бандит брезгливо отнял свою ладонь от ее лица.
– Вопросы имеются? – совершенно другим тоном спросил Юрий Михайлович.
– Странный он какой-то... – девушка старалась быть невозмутимой, но ей это плохо удавалось – голос слегка дрожал.
– Тебя же предупреждали! Штурман и Маршал не зря платят такие деньги, и тебя выбрали не случайно... – теперь голос бандита зазвучал почти ласково. – Ну... ну, не расстраивайся... – Он аккуратно, двумя пальцами, поднял за подбородок ее голову. – Ты же хорошая девочка – заведешь даже фонарный столб! Главное, поменьше болтай!
Девушка быстро пришла в себя, чуть слышно всхлипнула и снова была готова. С подобным отношением к себе она сталкивалась не в первый раз.
– Пока обожди... – остановил ее Болт. – Я сейчас его в тир отправлю, а ты в это время заберешься в постель и будешь ждать возвращения... Как Пенелопа! – тупо сострил он, хищно усмехнувшись.
Марина криво улыбнулась: острит – не бьет!
– Эх, звезда моей жизни, звезда! Для меня в тебе важней всего... Что в тебе важней всего, Мариночка, а? – Болт был в восторге от собственного стихосложения.
– Знаешь чего! – весело ответила девушка. Клиент, тем более если он отпетый бандит, всегда прав. Лучше пусть плоско острит, чем злобствует.
– Вот именно! – уже более спокойно, даже назидательно произнес Болт. – И попробуй только еще раз забыть, как меня зовут!
Отстрелялся Костя успешно. По сегодняшним своим показателям он уже вполне приближался к норме, выдаваемой на стрельбище учебного центра. Марину он заметил не сразу, она лежала в его постели, накрывшись простыней и уткнув голову в большую зеленую подушку.
– Эй, боец! Я тебя жду! – неожиданно услышал Костя, привычно разминавший кисти рук у окна. Обернувшись, он увидел рыжие волосы и веселые серо-зеленые глаза, выглядывающие из-под простыни.
– Марина... Как ты здесь оказалась? – только и смог сказать парень.
– Я же говорю – жду тебя! – Девушка откинула простыню, и Костя увидел ее молочно-белые, еще не тронутые загаром груди с розовыми сосками. – Ну, что ты смотришь? Отгадываешь, какой размер?
– Да уж не нулевой. – Костя начинал втягиваться в игру. Марина ему понравилась! Насчет груди он был прав: крупные упругие шары были далеки от нулевой отметки.
– Молодец, разбираешься! – Марина опускала белое покрывало все ниже и ниже, парализуя и зачаровывая парня.
Надо сказать, что Марину терзали сомнения. Будучи одной из дорогих столичных проституток, она должна была заранее угадывать прихоти клиентов и выглядеть в соответствии с их эстетическими запросами. Ее последние партнеры делились на две категории: одни, по-своему восприняв капризы ветреной моды, предпочитали гладко выбритый лобок, другие же, наоборот, обожали буйную растительность на этом месте. Среди тех и других попадались крайне привередливые эстеты, что вызывало немалые трудности. Ассортимент московских секс-шопов был довольно примитивен и этой ее проблемы не решал.
Сейчас пониже Марининого пупка курчавились густые, вполне натуральные темно-рыжие джунгли – ее последний постоянный клиент, президент крупной компании, платил значительно больше, нежели поклонники бритых лобков. Костя был очарован всем этим великолепием, за время боевых действий и в госпитале он совершенно отвык от женщин, медсестер же как-то не воспринимал с этой точки зрения. И вообще после разрыва с Ленкой (а с ней он был почти два года) на любовь и секс Костю не очень-то тянуло.
Сначала он боялся шевельнуться, а потом, повернув в двери ключ, в два рывка избавился от брюк вместе с трусами и буквально рухнул в объятия Марины, отбросив простыню подальше.
– Вот ты меня как любишь! – Марина давно не попадала в такой ураган. Костина вспышка была такой бурной, что увлекла ее, чего с ней давно не случалось. Отдышалась она раньше Кости и теперь легонько гладила его грудь, плечи, живот, поражаясь его худобе и жилистости. Стоило Косте пошевелиться, как мышцы превратились в металл. Наконец ее рука с живота скользнула ниже, ощутив, как запульсировала, вновь наливаясь силой, его плоть, девушка удивлялась, откуда столько нежности в сильных, покрытых шрамами руках парня, ласкавших ее грудь.
– Ну ты силен... Как ванька-встанька. Давай теперь так... – Марина повернулась к Косте спиной. Ее ягодицы были как бело-розовые шары, такие же упругие, как грудь, и такие же зовущие. – Я вижу, ты успел меня полюбить!
– Ага... Успел, – признался Костя, вновь входя в нее – на этот раз уже более спокойно, медленно, погружаясь в сладкий экстаз. За короткое время службы в десантно-штурмовом батальоне он совершенно разучился врать.
Выплеснувшийся из Кости эмоциональный заряд был так силен, что заразил и Марину; удивляясь себе, она заводилась все больше, стараясь, чтобы парню было хорошо, и сама испытывая давно забытое чувство острого, сладкого счастья, когда он со стонами, задыхаясь, изливал свою вспыхнувшую любовь.
Как и всякий городской парень, к восемнадцати годам Костя уже имел неплохой сексуальный опыт: девчонки из школы, Ленка, на которой Еремин даже собирался жениться. Однако то, что он испытал сегодня, не шло ни в какое сравнение с его прежними ощущениями. И Костя понял, что это и есть
– Ты знаешь, что означает Марина по-французски? – спросила девушка, отдыхая после очередного «захода»: ощутив азарт, она каждый раз кончала вместе с Костей, а пару раз ухитрилась и опередить его, не понимая, что это такое с ней происходит сегодня.
– Не-а... – выдохнул Костя.
– Марина по-французски – русалка! Вот я и есть русалочка! – объяснила девушка, глаза ее почему-то стали грустными. Русалочкой ее называла мама, школьная учительница из Вологды.
– Я тебя люблю, русалочка! – Костя крепко обнял девушку и вновь стал жадно целовать...
– Ну что там? – спросил Штурман у Болта, стоявшего в коридоре, недалеко от Костиной комнаты.
– Порядок, – коротко отрапортовал Болт.
– Ну вот и хорошо. – Авторитет грустно усмехнулся. Пусть хоть эту радость напоследок пацан поимеет...
– Ну, что накопал? – Каменев был снова самим собой. Первый их разговор друг с другом после памятной телепередачи, состоявшийся два дня назад, свелся к серии междометий: оценка ситуации была единодушной, игра продолжается, без правил, первые ходы очевидны: узнать все, что можно, о противнике, его целях. Договорились, что серьезные обсуждения будут проходить только на квартире у Громова, в который раз проверенной на предмет «жучков».
– Накопал пока немного, хотя на наживку хватит. – У Громова в ФСБ были неплохие связи, и, сославшись на рутинное задание начальства, он потихоньку стал выяснять историю расстрелянных Саней «съемщиков», не упоминая о Балашове. Информация о последнем всплывала сама собой.
– Получилось, как в твоем любимом фильме, – продолжал Громов, – стоило мне промолвить: «Гюльчатай, открой личико», а там под паранджой такой матерый волчара оказался... Вот тебе и банк «Юнитраст» – «Всеобщее доверие» в переводе на русский, между прочим. Этот «Юнитраст», оказывается, имеет службу безопасности, которая по численности, оснащенности и уровню подготовки персонала многократно превосходит номинальные потребности банка такого класса, да и вообще любого банка.
