черепом и молнией предупреждала о высоком напряжении. Тем не менее Сафронов осторожно приоткрыл незапертую дверь будки. И тут же увидел железную пластину в самом верху, почти на высоте собственного роста. Хотя если бы Пухова не сообщила ему о кодовом замке, то сам он вряд ли бы додумался, что скрывается за встроенной железной заплаткой. Осторожным движением Сафронов коснулся ее. Не прошло и двух секунд, как заплатка отошла вверх, сафроновскому взору и в самом деле предстал кодовый замок с цифрами. У Сафронова перехватило дыхание. Неужели так все просто, сейчас он наберет цифры и вход в метро-2 будет открыт?! Впрочем, почему просто?! Кому из несведущих придет в голову лезть в будку с черепом? А потом трогать неизвестную стальную заплатку? И уж совсем точно несведущий ни в коем случае не сможет набрать заветный трехзначный код.
6... 5... 1 – набрал нужные цифры Сафронов.
Под подошвами его ботинок послышался скрежет, и он весьма вовремя отпрыгнул назад. Пол под его ногами разъехался в стороны, и взору Сафронова открылся длинный, узкий, плохо освещенный колодец. Спуститься в него было можно лишь по специальным металлическим скобам, закрепленным с правого края. Сафронов мысленно пожелал самому себе удачи и опустил ногу на первую скобу. «Не преисподняя, в конце ж концов, – мысленно успокаивал себя он, – как-нибудь отмахаюсь, если что...»
Глава 3
Брошенный вниз камешек летел долго-долго, точно падал в бесконечность. Тем не менее в конце концов, где-то уж совсем глубоко, послышался его удар о поверхность. Судя по звуку, гладкую и плоскую. Висеть над бездонным пролетом в кромешной тьме удовольствие невеликое. Сафронов успокаивал себя тем, что землю насквозь просверлить невозможно, поэтому рано или поздно он ступит на какую-то твердую поверхность. В итоге, спустя минуту, так оно и получилось. Сафронов мог стоять в полный рост, и тьма уже не была столь кромешной. Справа откуда-то пробивалось слабое свечение. Что делать дальше? Подниматься обратно?! Какая польза Сафронову от обнаружения этого бункера, который явно забросили бывшие хозяева-комитетчики и теперь в нем нашли свое пристанище бомжи и искатели подземных приключений – диггеры... Тем не менее Сафронов сделал шаг вперед, в направлении мерцающего огонька.
– Точно сквозь землю провалился, – сообщил Лорду начальник службы безопасности Рома-Лом, выслушав сообщение наблюдателей, ожидающих возвращения Сафронова из театра.
– Что значит «сквозь землю»? – недобро вскинул брови Лорд.
– Наверное, до сих пор находится в театре, – развел ручищами Рома. – Изучает, что к чему...
– Наверное, – кивнул Лорд, продолжая сверлить своего подчиненного недобрым, ледяным взглядом.
– Надо было к нему какой-нибудь «маяк» прикрепить, – вяло заметил Роман.
– Не надо действовать этому десантнику на нервы, – покачал головой Петр Васильевич. – Его раздражает излишняя опека, твои люди должны следить за ним ненавязчиво, не выдавая себя лишний раз.
– Но мы вот сейчас не знаем, что он делает в театре! Вдруг позвонит кому-нибудь... Куда-нибудь?
– Звонить ему некому, – категорически возразил Лорд. – Никто не снимал с него обвинений в убийстве генерала Парфенова. Просто теперь он – труп. Труп на скамью подсудимых не посадишь, и это устраивает абсолютно всех. Флягерс организовал формальные похороны, составив официальный документ. Что касается близких Сафронову людей, то они под неусыпным контролем смирновских отморозков. По первому же сигналу они начнут действовать.
В ответ Роман лишь почесал стриженый седеющий затылок. Как действуют боевики Смирнова, он представление имел.
– Лорд... Если хочешь знать мое мнение, то напрасно ты с этими рамзесами чеченскими связался, – непривычно задумчивым голосом проговорил Рома-Лом. – Это же звери, страшней любых отморозков. Волки, если не сказать хуже.
– И волков дрессируют, – ответил Лорд.
– Нет, Лорд, – покачал головой Рома. – Волков еще никто не дрессировал. Медведей, львов, тигров, бегемотов – дрессируют. А вот волков нет... Не придумали еще таких способов, чтобы волк команды дрессировщика исполнял. Тот же Коба. – Лом кивнул на дрыхнувшего в углу стаффордшира. – Зверь зверем, кого хочешь порвет, но хозяев чтит безгранично. Я его убивать буду, а он даже не огрызнется. Потому как иерархию блюдет. А волк – нет. Его убить можно, а команды выполнять заставить нельзя. Этот Полковник – или кто он – волк.
– Тебе, Роман, в ветеринарной академии преподавать, – сухо отозвался Лорд.
– В конце восьмидесятых, когда наши еще стояли в Афгане, случился скандал, который старались не разглашать. – Голос Ромы-Лома по-прежнему был негромок и задумчив. – Из Афганистана в СССР возвращался лейтенант-десантник, герой-орденоносец, вез целый чемодан добра. На таможне стали шмонать, открыли, а там отрезанные человеческие уши и черепа. А лейтеха недрогнувшим голосом, как ни в чем не бывало, объясняет, что везет сувениры...
– Я эту байку слышал, Рома, – точно гоняя муху, отмахнулся от начальника личной стражи Петр Васильевич.
– Может, байка, – кивнул Роман. – А вот не байка. Когда я по молодости на тупом рэкете погорел, то в общей камере оказался с одним «афганцем». Героем Советского Союза, как выяснилось. Так вот, в камере той, что «синие», что наши «братки-рэкетмены», старались лишнего слова не проронить. А «афганец» тот мужиков вокруг себя сплотил, собственные правила начал устанавливать. Начальство той тюряги оказалось с понятиями, перевели того героя в одиночную камеру, затем в «рамзесову зону», в Нижний Тагил. Иначе неизвестно, чем бы кончилось. А сидел тот герой за то, что в родном поселке местную шпану порвал. В самом прямом смысле. Троим головы снес, четвертого навечно к койке приковал.
– Это я тоже слышал, – произнес в ответ Лорд. – Не прав ты, Роман. Не волк Полковник. Не волк – человек. У него свои слабые места, свои привязанности, плюс усталость от жизни, разочарования. Он – человек. Как говорилось в каком-то спектакле времен моей юности – не надо бояться человека с ружьем... Ну, а без ружья тем более, чего бояться?! Поверь мне, нам Полковник и с ружьем не страшен. Более того, мы ему сами это ружье дадим. Знаешь, почему?
Роман лишь пожал борцовскими плечами.
– Потому что у нас общие враги. Которых Полковник ненавидит куда более, чем меня. Что очень понятно, клятвопреступников я сам сильно не жалую... Поверь мне, Сафронов своего шанса не упустит.
– Вот именно, – мрачно кивнул Рома. – Последний раз скажу – с огнем играешь. – Последнее слово осталось-таки за начальником личной охраны.
Ну вот, пройдя метров десять, руководствуясь далеким огоньком как ориентиром, Сафронов оказался в метротоннеле. Причем двухколейном. Вялое мерцание ламп по бокам тоннеля освещало дорогу. Стало быть, кто-то эти лампы время от времени менял. Бомжи или диггеры?! И куда теперь?! Сафронов узрел рядом с рельсами пустую консервную банку – это уже явно следы каких-то подземных путешественников. Банку Сафронов поднял и с помощью лежавшего рядом огрызка проволоки примотал к одному из фонарей. Таким образом, он оставил ориентир, чтобы не заблудиться. И двинулся вдоль рельсов и шпал по направлению к центру столицы. Не прошел он и двадцати шагов, как обнаружил весьма ценную вещь. Маленькую, легкую, почти детскую, на одного человека, дрезину, стоявшую рядом с железной дорогой. Очень удобная вещь.
«Ну, с богом!» – мысленно сказал самому себе Сафронов, вставая на дрезину.
Он тронулся медленно, стараясь не разгонять свой транспорт на полную мощь. Дрезина двигалась почти бесшумно. Сафронов проехал таким образом совсем немного, как вдруг услышал отчетливый шум впереди. Пришлось немедленно соскочить с дрезины и укрыться в неосвещенном углу сворачивающего влево тоннеля. Сафронов максимально напряг слух. По рельсам навстречу ему двигалось транспортное средство, куда более громкое, нежели сафроновская дрезина. Мимо него прогрохотал небольшой локомотивчик, точнее, кабина с грузовым кузовом. В кузове находилось около пяти человек. Проехав сафроновское укрытие, «грузовик» затормозил. Все пятеро выбрались из кузова, и Сафронов отчетливо услышал чеченскую речь. Отрывистую, непонятную, но многократно слышанную подполковником в горных аулах. «Бывает же такое... Шестое чувство, что ли, у меня?! – мысленно изумился Сафронов, вглядываясь в фигуры, освещаемые тусклым светом боковых фонарей. – Случится же такое именно здесь и именно
