– Ты, Зотов, эдаким тупым мусорком сейчас выступаешь... – с сожалением в голосе продолжил Игорь Кимович. – А тебе это так не идет... Мне ведь все и так с тобой ясно.
Андрей ничего не ответил. Ясно значит ясно.
– Ты ведь знаешь, что меня нельзя обманывать? Тем более мешать? – не повышая тона, спросил Ландскнехт.
– Я тебе не мешал, – только и смог ответить Зотов. Такая беседа ему была не по душе.
Впервые Ландскнехт разговаривал с ним таким тоном.
– Эх, Зотов... Я ведь знаю, куда сейчас направляется этот полоумный десантник, но теряю на тебя драгоценное время.
Майор не успел среагировать – стоявший слева амбал ударил его ребром ладони под ухо.
– И я еще его немного потеряю... время драгоценное, – проговорил Ландскнехт, поднявшись во весь рост над распростертым телом потерявшего сознание Андрея Зотова.
Голубев вернулся в управление спустя час. Сориентированные им милиционеры не сидели сложа руки, по всему городу и близлежащей округе отлавливали худощавых, среднего роста мужчин тридцати-сорока лет, заковывали в наручники и, не особо утруждая себя вежливостью, тащили прямиком в главное управление. В обезьяннике уже томилось человек двадцать пять. Голубев оглядел их, не обнаружив ни одного хоть мало-мальски напоминающего Васнецова, чертыхнулся и направился на второй этаж, к своему кабинету. В коридоре столкнулся с Ландскнехтом и его парнями.
– Я делаю все возможное... – начал было Голубев, но Игорь Кимович остановил его.
– С этим ладно. – Ландскнехт положил ладонь на плечо подполковнику. – Тут ваш подчиненный, Зотов, что-то сильно разнервничался. Выгнал нас из вашего кабинета, заперся там. Уже минут двадцать голоса не подает.
Голубев дернул толстой шеей, ни слова не говоря, бросился к кабинету, рванул дверь.
– Заперто, – констатировал Ландскнехт. – Впрочем, у одного из моих ребят, кажется, есть запасной ключ.
«Один из ребят» молча протянул «запасной ключ» Голубеву.
Тело майора Андрея Зотова висело под потолком. Искаженное лицо, вывалившийся язык... Подполковник Голубев отшатнулся, с трудом подавляя тошноту.
– Надо же, горе какое, – первым нарушил молчание Ландскнехт. – На собственном брючном ремне... Так переживал, что упустил этого Васнецова.
Голубев по-прежнему не мог произнести ни слова.
– Главное, вы, господин Голубев, так не переживайте, – сочувственно произнес Ландскнехт. – Счастливо оставаться!
Голубев мог думать что угодно, но Ландскнехт знал на все сто: Зотов явно начал двойную игру. Сегодня ли? А если вчера или позавчера? Какими байками (или деньгами?) Васнецов сумел обольстить его? Нет, эти подробности не волновали сейчас Ландскнехта. Предателей надо уничтожать при первом же вскрывшемся факте. Это был его, Ландскнехта, закон... Прочим будет неповадно. Тому же Голубеву... Между тем Ландскнехт развернул бумажку, которую передал ему Голубев. Бумажку с адресом Глории, изъятую при обыске. Глория! О, этот адрес он, Ландскнехт, помнил как таблицу умножения. Не каждая встреча проходила в замке при свечах. И этот десантник наверняка запомнил его как ту самую таблицу... Вслух Ландскнехт ничего не сказал, лишь до скрежета сжал зубы. Подчиненные боевики благоразумно сделали вид, что ничего не заметили.
Уже сидя в джипе, «один из ребят» не удержался, спросил Ландскнехта:
– Не перегнули мы, командир?
– Что? А, это... Нормально, ну повесился оперработник от жизни безысходной, зарплаты мизерной и жены-стервы. Что не так? У Голубева на этот счет ни малейшего сомнения.
– Да я не про это.
– Меня нельзя обманывать, нельзя мешать... Ясно?
– Так точно, – отозвался подчиненный.
– Ну вот и ладненько. А мы сейчас поедем ловить Васнецова. Этот идиот Голубев будет перекрывать город, ловить первого встречного, рыть носом навоз... – Выждав паузу, Ландскнехт быстро произнес адрес сидящему за рулем боевику. – Он там. И если это не так – с меня ящик пива. На каждого.
Глава 2
Замок. Неприступная крепость Ландскнехта. Но он, Васнецов, уже внутри. Что-то не видно охраны... И почему кругом все засыпано белым, ведь сейчас лето? Ко всему прочему, везде висели новогодние гирлянды, где-то вдали взрывались хлопушки, в небе то и дело зажигались и гасли разноцветные огоньки. Похоже, что Ландскнехт решил бросить вызов самой природе – устроил в собственном замке новогодний праздник. Финансовые возможности вполне позволяли ему купить несколько тонн зубного порошка и засыпать им всю усадьбу. Васнецов осторожно двигался по дворцовому коридору. Наконец добрался до главной залы. Там и в самом деле высилась длиннющая новогодняя ель. «Ландскнехт сошел с ума!» – единственное, что мог подумать Васнецов. «Ландскнехт не сошел с ума, – отражаясь эхом, послышался в ответ чей-то голос откуда-то сверху. – Ландскнехт умер. Поэтому здесь теперь так». Голос, идущий сверху, не был знаком Василию. Да, теперь здесь так. Очень даже неплохо... И тут Васнецов увидел девушку Дашу в белом воздушном платье. Навстречу ей выходил верный охранник Дима Светлов. Оказывается, пули прошли мимо сердца. Грудь и рука его были перевязаны белоснежными бинтами. Дима робко подошел к Даше и протянул ей здоровую руку. Дашенька улыбнулась в ответ, а через мгновение оба закружились в быстром вальсе. А рядом с новогодней елкой стояла худенькая, в очках Марта Васнецова. Но смотрела она не на елку, а за окно. Сквозь морозные узоры Марта разглядывала двигающегося вперед невысокого мальчика Витю. Не прошло и минуты, как Витя был уже рядом с Мартой. И они тоже осторожно закружились в вальсе, стараясь не столкнуться с Димой и Дашенькой. Васнецов почувствовал себя лишним в этом бальном зале, осторожно проскользнул к елке и неожиданно для самого себя превратился в хрустального солдатика. Что ж, теперь ему самое место на елке, на самом верху, рядом с наконечником. Оказавшись там, Васнецов мог без смущения наблюдать за танцующими Мартой, Витей, Дашенькой и Димой...
Уф, что за сон! Обычно Васнецов снов не видел, точнее, не запоминал. Василий лишь помотал головой. Нет ни елки с огоньками, ни танцующих ребят, да и сам он, по счастью, не хрустальный солдатик. Последнему обстоятельству Васнецов невольно усмехнулся. И тут же услышал над головой вежливый женский голос:
– С добрым утром! Как спалось?
Надя успела не только проснуться, сделать утреннюю разминку, но и обнаружить спящего Васнецова. Он ночевал в бревенчатом сарае. Вчера, освободившись из милиции, Васнецов добрался до шоссе, поймал попутную машину и доехал на ней до деревни. Надю и ее бабушку в столь поздний час будить не решился.
– С самого утра столько вопросов, – только и произнес в ответ Васнецов, окончательно отходя от снежного новогоднего сновидения.
– Нет, уж извини, – довольно холодно сказала Надежда. – Вопросов у меня немного, но я хотела бы получить на них ответы. И первый мой вопрос: за что ты вчера попал в милицию?
– Откуда ты знаешь? – переменившись в лице, проговорил Васнецов.
Наде ничего не оставалось, как рассказать Васнецову о своих вчерашних похождениях и о разговоре с высоким симпатичным милиционером.
– Дела, – только и произнес Васнецов. – Отпустили меня, Надя... Этот самый парень и отпустил. И, боюсь, будут у него теперь неприятности.
– Второй вопрос! Кто ты вообще такой?
– Зря я пришел, Надя... Извини, – только и ответил Васнецов.
Поднялся с лежака и медленно направился к выходу. Точно и не было у них вчера разговора. Точно и не соглашалась Надя помочь освободить томящуюся в замке девушку... И тут Василий чуть не расхохотался. Она, Надька, явно приняла это все за игру. Дурацкий флирт, развлечение «новых русских», вроде той же псовой охоты. Изнывает здесь от скуки, вот и согласилась освобождать «принцессу». А виноват он – преподнес ей все и в самом деле точно игру.
