Орлову:
«Ялта капитану Орлову. Копии: ген. Зыкову, Джанкой ген. Шиллингу, Севастополь ген. Лукомскому, Симферополь губернатору Татищеву, Алушта полк. Ильину и Бахчисарай Начгарнизона.
Мне доставлено воззвание за вашей подписью, в коем вы заявляете о желании, минуя всех ваших начальников, подчиниться мне, хотя я ныне не у дел. Еще недавно присяга, обязывая воина подчинению старшим начальникам, делала русскую армию непобедимой. Клятвопреступление привело Россию к братоубийственной войне.
В настоящей борьбе мы связали себя вместо присяги добровольный подчинением, изменись которому без гибели нашего общего дела не можете ни вы, ни я. Как старый офицер, отдавший Родине двадцать лет жизни, я горячо призываю вас, во имя блага ее, подчиниться требованиям ваших начальников. 8 февраля 1920 года. Нр. 627. Врангель».
Ген. Лукомский, встревоженный создавшимся положением, учитывая, повидимому, растущее неудовольствие против ген. Шиллинга, посылает ген. Деникину шифрованную телеграмму, описывающую положение в Крыму:
«В дополнение к предыдущей телеграмме сообщаю, что положение осложняется тем, что все, что будет формироваться в тылу и направляться против Орлова, будет переходить на его сторону. Распоряжение Шиллинга о направлении отрядов против Орлова, особенно если произойдет столкновение между офицерскими отрядами, поведет к полному развалу и тыла, и фронта. Против Шиллинга большое возбуждение. Выход один — это немедленное назначение Врангеля на место Шиллинга. На себя это взять не считаю возможным, но повторяю, это единственное решение для ликвидации дела без кровопролития и для сохранения фронта. Медлить невозможно. Прошу дать срочное указание. 7 Февраля 1920 года. Генерал Лукомский».
Генерал Деникин не согласился с назначением ген. Врангеля в Крым, и 8-го февраля последовали два его приказа: первый об увольнении от службы генералов Лукомского, Врангеля и Шатилова и адмиралов Ненюкова и Бубнова; второй — о ликвидации крымской смуты. Второй приказ гласил:
«Приказываю:
1. Всем принявшим участие в выступлении Орлова освободить ими арестованных и немедленно явиться в Штаб 3 корпуса дня направления на фронт, где они в бою с врагами докажут свое желание помочь армии и загладить свою вину.
2. Назначить сенаторскую ревизию для всестороннего исследования управления, командования, быта и причин, вызвавших в Крыму смуту и установления виновников ее.
3. Предать всех, вызвавших своими действиям смуту и руководивших ею, военно-окружному суду, невзирая на чин и положение».
В приказе, часть которого приведена выше, было упоминание, что «выступление капитана Орлова руководится лицами, затеявшими подлую политическую игру», — замечает ген. Врангель в своих мемуарах. В связи с этим упоминанием ген. Врангель отнес к себе пункт 3-й приказа и написал генералу Деникину, как говорит ген. Врангель, «под влиянием гнева письмо, которое, точно излагая историю создавшихся взаимоотношений, грешило резкостью, содержало местами личные выпады». Генерал Врангель и остальные уволенные в отставку лица, покинули Крым, и на этом, как будто, закончилась «борьба» за власть наверху.
Между тем, как пишет ген. Деникин, «Орлов, запутавшийся окончательно, предпринимал уже в Ставке при посредничестве известного соц. рев. Баткина некоторые шаги, с целью подготовить себе путь отступления»… Подробностей об этом не имеется.
В это же самое время сильный и хорошо вооруженный отряд полк. Ильина, посланный ген. Шиллингом против Орлова, приближался к Ялте. Орлов, повидимому, желая избежать вооруженного столкновения, пробывши несколько дней в Ялте и сделавши выемку денег из казначейства, 10-го Февраля покинул город и ушел с отрядом в горы.
11-го февраля, однако, совершенно неожиданно кап. Орлов подчинился приказу, то есть командованию, и отправился в Симферополь. Данная ли амнистия, или страх перед уничтожением отряда, или какая-то другая причина побудили Орлова подчиниться, то есть отдать себя и своих сподвижников в руки ген. Слащева, который только недавно называл Орлова «предателем» и писал: «Орлову не верю и повешу»? Чем объяснить этот крутой поворот? Не было ли причиной, что наверху была борьба, которая только как будто закончилась, и Орлов надеялся на какие-то перемены?
Прежде, чем отправиться на фронт, или ближе к фронту, отряд прибыл в Симферополь, где и разместился в прежних своих помещениях. Многие, бывшие в Отряде перед выступлением в январе и покинувшие его заблаговременно, вступили в отряд снова. Вскоре приехавший в Симферополь ген. Слащев произвел отряду смотр, и отряд выступил на фронт. Ген. Слащев, вопреки приказанию ген. Шиллинга — расформировать отряд, распределив его по частям корпуса — решил сохранить его в виде отдельной части и, как пишет ген. Деникин, «проявлял к ней и к Орлову исключительное внимание».
Смотр отряду ген. Слащевым был произведен на Салгирной улице против здания Европейской гостиницы. Возвращение Орлова в Симферополь, естественно, возбудило большой интерес всех в Симферополе, особенно же чинов Симферопольского Офицерского полка. И вот как два из них вспоминают этот смотр. Шт. — кап. X. пишет: «Отряд «численностью около 200 человек был построен развернутым фронтом. После команды «смирно» — Орлов подошел с рапортом к ген. Слащеву. Выслушав рапорт, Слащев поздоровался с Орловым, подошел к отряду (не помню, здоровался он или нет) и обратился к отряду со словами: «Вам сказать ничего не могу, вы покажете себя на фронте» — и это все. После этого Орлов скомандовал — «направо» — и повел свой отряд». Шт. — кап. М. сообщает: «Смотр этот происходил перед зданием Европейской гостиницы на Салгирной улице. На кокардах головных уборов у «орловцев» были прикреплены зеленые веточки. Орлов был в одной гимнастерке к, как всегда, — фуражка на затылке. После слов ген. Слащева, обращенных к отряду (200–250 бойцов), генерал и Орлов сели в экипаж, и отряд, в строю по-ротно, тронулся за ними с песней:
Как долго отряд пробыл в Симферополе, нам неизвестно, но за время время пребывания его в Симферополе, кроме смотра — представления, состоялся большой завтрак — «примирения». Об этом сообщает князь Романовский так: «Состоялся парад и большой завтрак — «примирения». Я ни на параде, ни на обеде не присутствовал, заявив Яше, (ген. Слащеву), что я с изменниками не здороваюсь, не чокаюсь рюмками и за одним столом не сижу!.. Яша возмутился: «Все кончено, Орлов покаялся». Кто еще присутствовал на завтраке, кроме Орлова, нам неизвестно.
Отряд по железной дороге выехал из Симферополя в Джанкой (дата неизвестна), а оттуда перешел в дер. Татарская Барынь и другие деревни недалеко от Джанкоя. Здесь отряд получил новое обмундирование и вооружение. О состоянии Отряда в это время сообщает П.: «Политически отряд был неустойчив, драться не желал… И вот в ротной канцелярии открыто обсуждается заходящими туда чинами Отряда вопрос — будет ли Отряд драться с красными или, возможно, откроет фронт».
Примирение ген. Слащева с Орловым было, однако, повидимому полное: факты, что Орлов часто посещал Слащева в Штабе, и заботы об обмундировании и вооружении отряда говорят за это. Вскоре отряд был отправлен на Перекопский фронт, наиболее угрожаемый. Отряд, пройдя Воинку, не задерживаясь в ней,
