марта 1920 года из Новороссийска, прибыл в Крым. В книге «Марковцы в боях и походах…» на стр. 237 описывается «возвращение» в свой полк кап. Дубинина и его дальнейшая судьба:
«Приказом 29 апреля ген. Врангель освобождал от всяких наказаний и ограничений по службе воинских чинов, не только перешедших из Красной армии, но и тех, кто был взят в плен, с оговоркой: если не оказывал сопротивления…
В связи с этим приказом, Марковцев взволновало и возмутило «дело с кап. Дубининым… Будучи раненым, он эвакуировался в Крым, где примкнул к восстанию кап. Орлова, поднятому, как протест против беспорядков в тылу. Это восстание ген. Слащев не мог подавить, и только со вступлением в командование ген. Врангеля, ставшего твердо наводить порядки, восстание кап. Орлова потеряло свой смысл, и его отряд стал распыляться. Кап. Орлов, однако, продолжал скрываться, а кап. Дубинин вернулся к полк. Слоновскому и был зачислен в полк.
Несмотря на приказ ген. Врангеля, ген. Слащев тем не менее продолжал вылавливать «орловцев». Это знал и ген. Кутепов, и полк. Слоновский. Ген. Кутепов приказал сохранять в полной тайне пребывание кап. Дубинина в полку и запретил куда-либо отправлять его. Но полк. Слоновский, соблазнившись предложением кап. Дубинина привести в полк человек до 150-ти «орловцев», отправил его в Симферополь. Уже там, в хозчасти полка, стали собираться «орловцы», как разведка ген. Слащева напала на следы кап. Дубинина. Последнему оставалось ехать в полк, но по дороге он был схвачен «слащевцами». Ген. Слащев, не снесшись с полк. Слоновским, несмотря на то, что кап. Дубинин был в марковских погонах, повесил его. Ген. Слащев все еще чувствовал себя полным хозяином Крыма и, не задумываясь, нанес оскорбление Марковцам. Досадно было еще и то, что 2-й полк лишился значительного пополнения».
Зная суть «восстания» кап. Орлова и ту роль, которую играл в этом позорном деле кап. Дубинин, трудно согласиться с заключением Марковцев, защищавших его и считавших его невинной жертвой «слащевцев».[5]
Когда Дубинин оставил Орлова, нам неизвестно, но можем предполагать, что это случилось после 29 апреля, то есть приказа ген. Врангеля, о котором упоминается в выдержке из книги «Марковцы…». Почти два месяца Дубинин был с Орловым после второго выступления и немного меньше после прибытия марковских частей в Крым. Невольно встают два вопроса: 1) почему Дубинин оставил Орлова? и 2) почему только после 29-го апреля? Потому ли, что он действительно честно раскаялся и честно желал присоединиться к полку (но почему так поздно?)? Потому ли, что он разошелся с Орловым, не видя там больше тех возможностей, которые соединили их в начале? Или, наконец, по какой-либо иной причине, исполняя чье-то поручение?
22-го марта 1920 г. генерал Врангель вступил в командование Вооруженными Силами Юга России вместо ушедшего ген. Деникина. Приступив к ряду реорганизаций, ген. Врангель принял более серьезные меры по борьбе с зелеными и, в частности, с группой Орлова. Свободных сил было недостаточно, и борьба была сильно затруднена, тем более, что Орлов имел много друзей среди татарского населения, которые его поддерживали и снабжали необходимой информацией. Так он и прожил в горах до эвакуации нашей армии и прихода красных войск в Крым в начале ноября 1920 года. В результате, Орлов с остатками своего отряда спустился с гор и добровольно сдался в руки новой власти — красным.
Что побудило Орлова добровольно отдать себя и свой отряд в руки красных? Амнистия, объявленная красными? Надо полагать, что он рассчитывал на то, что его услуги будут приняты во внимание, что он заслуживает снисхождения, ибо: 1) он не так давно вел игру с подпольщиками и не причинил им зла, хотя и не выполнил их предложения — освободить политических заключенных из Симферопольской тюрьмы; 2) был в «оппозиции» к командованию белой армии и даже арестовывал ее представителей; 3) отказался от активной борьбы с большевиками, покинув, вопреки приказу ген. Слащева, фронт; 4) несколько его ближайших сотрудников (кап. Дубинин, командир роты шт. — кап. Рубан и др.) были повешены по приговору военно-полевого суда в Джанкое; 5) на него распространяется «амнистия» по отношению к бывшим белым, объявленная большевиками.
Однако, расчеты Орлова оказались ошибочными, и Особый Отдел 4-й Красной армии по приговору своей «тройки» расстрелял Орлова. Вот как описывает один (Р.) из бывших в то время в Симферополе: «Отряд сошел утром с гор и выстроился перед женской гимназией на Дворянской улице, где помещался Штаб ЧОН’а — частей особого назначения 4-й советской армии. Вызвали братьев Орловых — Николая и Бориса — для заполнения анкет. Вошли они в здание (угол Дворянской и Губернской), братьев посадили в отдельные комнаты писать анкеты, и во время заполнения анкет им сзади в затылок были сделаны выстрелы, тела их были завернуты в рогожу и вывезены на грузовике, который выехал незаметно через ворота на Губернскую улицу. Отряд стоял до ночи, и, наконец, из ЧОН’а вышли и предложили расходиться по домам, Орловы не выйдут. К тому же матери, сестры и жены чинов отряда подошли к отряду, прося родных идти домой. Самые последние стойкие орловцы ушли домой к полуночи». Сведения эти, как пишет Р., были собраны Е. С. Орловой, женой кап. Н. Орлова.
Итак, выстрел сзади чекистом покончил последнюю главу «орловщины» или «орловского движения» и покончил с кап. Николаем Орловым, доблестно начавшим свою воинскую карьеру на полях 1-й Мировой войны, продолжавшим ее в Добровольческой армии и, наконец, бесславно окончившим ее, изменив Белому движению, которому он в 1918–1919 годах посвятил столько своих сил.
Часть третья
Предлагаемое повествование о кап. Орлове и «орловщине» было бы неполным, если бы мы не попутались анализировать все вышеизложенное и не сделали бы некоторых выводов и заключений. Был ли это «авантюризм и хлестаковщина»; было ли это «идейное движение», как думают некоторые; или, быть может, он просто попался на удочку большевиков и выкрутиться уже не мог — стал игрушкой в их руках? Какова причина, что в тылу армии мог возникнуть бунт и его возглавил именно Орлов, а никто другой, принимая во внимание, что действие происходило в Крыму? На эти вопросы в настоящее время можно ответить, зная, хотя и приблизительно, характер и настроение Орлова и обстановку, сложившуюся к тому времени в армии на юге России, а особенно в ее тылу.
Попытаемся это сделать.
Орлов, насколько представляют знавшие его, не выделялся умственными способностями, был в этом отношении, может быть, не выше среднего уровня. Однако, он отличался уже с ранних лет выдающимися физическими качествами: был сильно развит телесно, живой, могучая фигура, огромная сила. Был он также выдающимся футболистом в гимназические годы — это в то время, когда у нас футбол входил в моду — был героем всех энтузиастов футбола. Эти качества его отличали между всей учащейся молодежью, он чувствовал свое в этом превосходство, он был всегда там, где нужно было проявить силу. В эти моменты бывал он и жесток (это качество проявлялось у него и в последние годы). Популярность его в среде молодежи и вообще населения была большая. Физическое превосходство и необыкновенная популярность развили в нем самоуверенность, соединенную со страшным самолюбием, что при ограниченности в остальных качествах могло его легко свести с правильного пути. В то же самое время он, казалось, не обладал очень сильной волей — был довольно мягкого характера, и не требовалось много усилий, чтобы изменить его решение; он легко поддавался влиянию более сильного интеллекта и более сильной воли.
И вот, обладая такими качествами, волею судьбы и его популярности Орлову, вольно или невольно, пришлось принять на свои плечи большую задачу — организовать отпор большевизму в Симферополе и стать его руководителем. Он с полной энергией, с энтузиазмом взялся за это дело, популярность его сыграла огромную роль. Но обстоятельства были против него. Первая попытка отпора большевизму в январе 1918 года кончилась неудачно для него не по его вине. В конце того же года начатое им с такой энергией дело формирования полка было взято из его рук и передано другому для продолжения — командиром части, которую он с таким энтузиазмом и любовью формировал, был назначен другой, а ему была предоставлена второстепенная роль командира батальона. Самолюбие его было страшно затронуто — дальше он уже не мог проявлять себя активно, как он себе представлял. Это был первый удар для него, не считая неудачи в
