Клюв пеликана спазматически открывался и закрывался, хватая горячий воздух, пропитанный вонью гниения, влажностью и той смесью запахов, что свидетельствует о присутствии человека. Музыка May-May — смесь калипсо и рэпа — орала из сотен динамиков, укрепленных по периметру мола, сделанного из фибергласса и металла.
Пеликан в последний раз дернул клювом и безжизненно повалился вниз, в зеленую мутную жижу, покрытую бензиновой пленкой.
В этот жаркий субботний вечер поздней осени гавань Бискейн-Бей снова превратилась в человеческий улей.
От пирса в глубь берега уходили сетчатые воздушные переходы и мосты, соединяющие кафетерии и магазины. Огромные толпы представителей разнообразных рас, религий и оттенков кожи заполонили всю прибрежную территорию.
В 2030 году цвет кожного покрова стал результатом сознательного выбора, а когда-то популярные татуировки сменились «телесным красителем». Дерматологам пришлось разработать эту технику в связи с катастрофическим увеличением процента заболеваний раком кожи: разрушенный озоновый слой не справлялся с фильтрацией вредных излучений. Изначально «крем» был бесцветным и содержал лишь солнцезащитный SPF-50, эффект которого сохранялся на протяжении 90–120 дней.
Спустя шесть месяцев после изобретения защитного крема, инициативная группа из Австралии предложила цветной вариант формулы, и новинка тут же обрела бешеную популярность.
Повсюду открывались клиники. Клиенты могли выбирать из широкого ассортимента оттенков: европеоидный светлый, цыганский смуглый, китайский желтый, африканский черный, американский красный и так далее. Дерматология стала новой областью индустрии моды, расовая дискриминация оказалась совершенно не у дел. Мало того, четыре основных «окраса» были протестированы и рекомендованы к применению самыми авторитетными медицинскими заведениями земного шара.
Вскоре стали доступны более радикальные оттенки, палитра которых могла удовлетворить самых придирчивых потребителей всех рас в возрасте от двенадцати до двадцати лет. Клиники рекламировали «радужные тона», и школы заполнились подростками, с головы до ног сияющими зелеными, голубыми, красными и желтыми оттенками. Но поскольку это вызвало конфликты между бандами старшеклассников, муниципалитеты всех штатов приняли закон, запрещающий использование радужных тонов кожного окраса лицами, не достигшими восемнадцатилетнего возраста.
Музыка May-May сменилась записью океанского прибоя. Семья афроамериканцев, окрашенная в цыганскую смуглость, остановилась на одном из переходов, глядя сверху на людское море.
Прямо под ними на оранжево-желтых скейтбордах балансировали банзайбордеры. Скейты подростков были оснащены миниатюрными реактивными двигателями на метане, создающими силовую «подушку», позволяющую игнорировать гравитацию в пределах полутора метров над землей.
Несколько скейтбордистов, подзадоренных аплодисментами, схватились за руки и помчались к разрисованному черепами и костями «склону самоубийц» — вертикальной круговой рампе, закручивающейся петлей.
По вертикальной стене синекожие подростки взлетели практически синхронно, что толпа отметила восторженным аханьем. Затем они зависли вниз головой, и тут же аханье перешло в крик, когда двое подростков не удержались и рухнули вниз, сорванные с петли невидимыми пальцами гравитации. Перевернувшись вверх ногами, они не удержались на скейтах и потянули за собой остальных. Вся группа вперемежку посыпалась вниз головой на защитные маты, разложенные в десяти метрах под ними.
С пронзительным визгом выстрелили подушки безопасности, подхватывая тела за миг до того, как они должны были коснуться жестких матов.
Некоторое время экстремалы, ошеломленные падением, лежали неподвижно, бесформенной чернично-синей кучей. Их защитные ошейники и шлемы утонули в надувшихся аэрокостюмах, не давая пошевелиться. Вскоре костюмы медленно осели, освобождая покрытые синяками, но в принципе неповрежденные конечности. Гром аплодисментов заставил парней встряхнуться и снова пойти к старту, чтобы повторить попытку.
Вверху, в ярко-синем небе Майами, шныряло множество аэромобилей, способных к вертикальному взлету и посадке (АВВП). Двухместные машины были оснащены четырьмя турбинами, закрепленными в нужном положении, что позволяло им свободно маневрировать и кружить над Бискейн-Бей с грацией осиного роя. Неуклюжие одноместные аэромобили, способные только к вертикальному взлету (АВВ), парили дальше, над нудистским пляжем Саус-Бич, где их сдавали в почасовую аренду.
А поверхность зеленой воды заполонили лодки, катера, виндсерфинги и суперяхты богачей. Субмарины с плексигласовыми куполами вертелись под широкими днищами судов, стараясь не попасть под винты и кили, но и там, под толщей воды, новые аргонавты не могли спастись от толпы.
А в центре этой бешеной активности находилась его главная причина — стадион «Майами Оранж Боул», огромная подкова из стекла, бетона и стали, возвышающаяся на шестнадцать этажей над главным игровым полем штата Флорида. Родное поле Спортивной ассоциации Филадельфии и «Урагана» — лучшей команды Университета Майами.
Сейчас этот стадион буквально кипел энергией толпы в 132 233 человека.
Западную часть стадиона оккупировали студенты из Майами, небрежно одетые, с лавандовой и оранжевой кожей. Группы поддержки обеих студенческих команд, как гостей, так и хозяев, подбадривали болельщиков. Полуобнаженные, выкрашенные «семинольским красным», болельщицы гостей позировали перед телекамерами, танцевали под калипсо и махали руками репортерам.
Шесть минут матча американского футбола, и команда университета Филадельфии уверенно ведет игру со счетом 3:0, а команда Майами и ее болельщики начинают паниковать. Вопли «Мул! Мул! Мул!» несутся над бесчисленными рядами сидений и сотрясают воздух, когда лучший защитник «Урагана» выходит на поле и становится на линию.
Никаких совещаний команды. Все инструкции тренера транслируются непосредственно в шлем игрока.
Команда «Урагана» в оранжево-белой форме занимает свои места на искусственной траве поля, которая специально разработана для гашения силы удара. Судей нет. Десятки камер наблюдают за игровым полем, фиксируя малейшие нюансы игры. Под изумрудной поверхностью травы скрываются датчики, реагирующие на касание мяча. Флюоресцентный желтый лазер указывает на текущее положение мяча, цифровые маркеры по периметру и внутри поля фиксируют все подробности первого дауна. Вдоль линий цели установлены вертикальные плоскости магнитных полей, которые начинают сиять всеми цветами радуги, как только сквозь них прорывается игрок с мячом…
Сэмюэл Аглер, «Мул», звезда американского футбола, второкурсник, которому недавно исполнился двадцать один год, пройдя на свою позицию, встал за спиной Реннера, квотербека и своего лучшего друга.
Робо-реф — метровый железный бак на гусеничном ходу — подал мяч.
Мик Лавои, координатор защиты команды Майами, выбрал сценарий и включил передатчик. Сэм прислушался к противному речитативу компьютера в левом наушнике.
Шестьдесят три, хафбэк, подача справа… второму.
Сэм заставил себя отрешиться от невыносимого гула трибун и замедлил свой пульс. Затем сосредоточился и направил сознание в точку, которую его спортивный психолог называл «зоной», в озеро спокойствия, существующее в глубинах мозга.
Главный лайнмен, Джерри Такер, присел на корточки. Сто с лишним килограммов тренированных мускулов были напряжены до максимума. Он коснулся мяча — и все игроки на поле замерли в ожидании решительного мгновения.
Часы начали обратный отсчет с пятнадцати.
Сэм полностью погрузился в «зону», скривившись от знакомых волн тошноты, которые превратились в волны боли…
…и бег времени замедлился почти до полной остановки.
Оглушающий шум толпы превратился в едва слышный далекий рокот. Медленно-медленно оторвался от травы футбольный мяч.
